Жизнь каждый день предлагает нам выбор выбирать очень неприятно потому что есть опасность ошибиться
Обновлено: 07.07.2024
В жизни каждого из нас каждый день происходит сотня выборов и не бывает их хороших или плохих. Просто каждый из выборов создает другую жизнь, другой неповторимый мир. Но каждая жизнь заслуживает того, чтобы ее прожить, каждая тропа — чтобы быть пройденной.
Услышав эту фразу в фильме, долго её обдумывала. а ведь точно так! И как-то легче стала к относиться к тому или иному выбору!
Да хотелось бы знать в какой момент в фильме эта цитаты звучит?
в какое время в фильме эта цитата? очень нужно)
Прощай XX век
Видно, в понедельник нас мама родила.
Песенка про Страну чудес.
Послезавтра начнутся новая неделя, месяц, год, век, тысячелетие.
Все они начнутся в понедельник. Это настораживает; понедельник - день тяжелый.
С другой стороны, кто же не мечтал "начать новую жизнь"? Всякому человеку, всякому двоечнику, всякому пьянице знаком этот горячий порыв души: "Вот с понедельника. " Что ж, лучшего случая не придумаешь.
Но в том-то и дело. Год, век, тысячелетие - новые, мы - прежние, а жизнь. не поймешь: то ли она новая, то ли она прежняя.
Сама дата - первый день нового тысячелетия - ставит нас перед совершенно новой задачей. Мы привыкли планировать жизнь до завтра, до среды, до получки. Редко кто планирует на год. Советская власть повадилась было строить пятилетние планы, но они никогда не сбывались, и на третьем году пятилетки, предвидя провал, план урезали вдвое, чтобы уже в следующем году с гордостью заявить: "Выполним пятилетку в четыре года!" От таких календарных выкрутасов легко было сойти с ума, но, слава Богу, никто не задумывался. Шелестело мимо.
И вот - перед нами тысяча лет. Если это вверх - задираешь голову так, что шапка сваливается, а вершина все равно за облаками, в небесах. Если это вдаль - то край так далеко за горизонтом. Ни бинокль не поможет, ни стереотруба.
Третье тысячелетие - бесконечная пустыня, еще не наполненная историей.
Что мы берем в Третье тысячелетие? На прилавках, в глянцевых обложках, словесные сникерсы и баунти, прочел - и порядок, райское наслаждение. Настоящие книги, великие книги, в которых ум, честь и совесть человечества, лежат мертвые.
Похоже, мы слишком поспешно, слишком легкомысленно сочли помехой эти "вещи". Вместо ума ценится циничная деловая хватка, вместо неуступчивой чести. Гораздо удобнее иметь дело с человеком, умеющим идти на компромисс, и самому уметь туда ходить.
Честь была у нас так недавно! Всего лишь в прошлом веке. Но уже послезавтра мы вынуждены будем сказать, что честь осталась в прошлом тысячелетии.
Политики, генералы, губернаторы и пр. охотно употребляют слово "честь", но совершенно непонятно, что они имеют в виду.
Честь в пушкинскую эпоху - это очень четкое, абсолютно ясное понятие. Честь существует на первом месте. Только на первом, ни на каком другом. Ради чести в жертву приносятся карьера, любовь, жизнь, не говоря уж о такой дряни, как выгода.
У нынешних такой чести нет. У нынешних она у кого на десятом, у кого на 99-м месте. Всякий раз, как нынешний политик (депутат, генерал) произносит слово "честь", мы понимаем, что в его устах это синоним выражения "цена вопроса". Раз есть цена, значит, нет чести.
То время и место, где мы сейчас находимся, то состояние умов и сердец, та дорога, по которой мы сейчас идем, - увы, не оставляют места радужным надеждам. Как оглянешься, да как задумаешься - перспективы пред мысленным взором открываются такие печальные, что гонишь от себя собственные мысли, бормоча "ну разве что Бог поможет".
Глупо, конечно, такими мыслями портить людям настроение, когда мы все заняты подарками, елками, выпивкой и закуской. Но, во-первых, сегодня суббота, за ночь можно все забыть, в воскресенье с утра начать разминку и к полуночи, к приходу Нового года, стать совершенно счастливым. А еще проще - не читать. Ни сейчас, ни потом, никогда.
Обращаюсь к тем, кто продолжает читать.
Жизнь каждый день предлагает нам выбор. Выбирать очень неприятно, потому что есть опасность ошибиться. Выберешь не то - сам будешь виноват во всех последствиях.
Человек явственно ощущает свой моральный уровень. Всякий считает себя хорошим. А если чего и сделал плохого, то виноват был не он, а обстоятельства.
Кант говорил, что его потрясают две вещи: звездное небо над нами и нравственный закон внутри нас. Это сказано гениально, но нуждается в уточнении. Звездное небо - одно и то же, кто бы ни задирал голову. А нравственный закон - у каждого свой. И чужая душа - потемки, и в свою не каждый рискнет заглянуть до дна - глубоко. (поставим многоточие, чтоб не добавлять "темно" и "стыдно").
Моральный уровень, "планка", ощущается всякий раз, когда надо решить: чуть-чуть вверх (с неприятностями) или чуть-чуть вниз (с выгодой). Что выбираете?
Совесть говорит: надо вверх. А человек ей отвечает: "Я же никого не убиваю, не граблю, не насилую. Да, вниз, но ведь самую малость. И никто не узнает". И делает шаг.
Может быть, он сделал хороший выбор, выгодный, правильный. В конце концов, не преступление, а всего лишь компромисс - умное, культурное, приличное слово.
Но теперь он, человек, стал ниже. Он опустился всего на одну ступеньку и живет теперь там, и теперь это его уровень. И снова жизнь ставит перед тем же выбором, и снова надо спуститься всего-то на самую малость. Со вчерашней высоты оно казалось бы как-то низковато. Но с сегодняшней - пустяк.
Кто ходил по горам - знает: вниз ноги сами несут. Вверх - тяжело. Даже всего лишь сохранение высоты требует усилий. Посмотрите, где сегодня телевидение, которое почти заменило нам голову, за нас думает, за нас говорит, только едим сами. Возьмите любое (ОРТ, НТВ, РТР. ), посмотрите, куда оно спустилось шаг за шагом. Десять лет назад такую пошлость и похабщину нельзя было и представить. То, что сегодня звучит с экрана, десять лет назад можно было услышать разве что от пьяных подростков, которым казалось, что похабщина приобщает их к взрослому миру. (Речь, конечно, не о мате. Речь о грязном образе мыслей. Мат солдата, идущего в атаку, мат Пушкина, Бродского, Высоцкого хрустально чист по сравнению с витиеватой, внешне вполне нормативной, но по сути пошлой и похабной речью многих телеведущих, большинства политиков, всех тех, которые сами себя называют элитой.)
Сделал шаг вниз и остановился. Огляделся, попрыгал - все прочно, ничего не шатается, параметры - в норме, уважение к себе - в норме. Теперь это - норма. Планка спускается всякий раз. Поэтому всякий раз надо уступить чуть-чуть. Но где-то там, в душевной глубине, эти маленькие опускания суммируются, эти, казалось бы, изящные компромиссы копятся, опухоль растет. Конечно, все это происходит в душе, и никому не видно. Но, глядишь, вдруг у человека рот съехал набок, или с неестественной скоростью выросло брюхо, или глаза стали мутные, белесые, как у снулой рыбы.
Это путь только вниз.
Но путь вниз не вечен. Когда дойдем до дна, там, на дне, жизнь поставит нас перед прекрасным выбором: умереть или - вверх. И поскольку умирать неохота, начнем карабкаться. Возникнет спрос на честь, правду. Они войдут в моду, как в XIX веке.
Но семена-то надо сохранить. Ведь умирающие с голоду люди не сожрали в блокадном Ленинграде элитные семена пшеницы. Неуступчивое, нелогичное поведение некоторых людей объясняется, видимо, тем, что человеку жаль терять высоту.
Господи, какими важными казались себе все эти владыки жизни: Его Императорское Величество, Ее Императорское Величество, их приближенные. И каким незначительным, досадным, неприличным был в их глазах камер-юнкер, сочинитель злых непристойных эпиграмм.
Через сто лет Анна Ахматова написала об этом так:
"Настало время сказать не о том, что они сделали с ним, а о том, что он сделал с ними. После этого океана грязи, измен, лжи, равнодушия друзей и просто глупости полетик и не-полетик, родственничков Строгановых, идиотов-кавалергардов, сделавших из дантесовской истории вопрос чести полка, ханжеских салонов Нессельроде и пр., высочайшего двора, заглядывавшего во все замочные скважины, величавых тайных советников - членов Государственного совета, не постеснявшихся установить тайный полицейский надзор над гениальным поэтом, - после всего этого как торжественно и прекрасно увидеть, как этот чопорный, бессердечный ("свинский", как говаривал сам Александр Сергеевич) и уж, конечно, безграмотный Петербург стал свидетелем того, что, услышав роковую весть, тысячи людей бросились к дому поэта и навсегда вместе со всей Россией там остались. Вся эпоха (не без скрипа, конечно) мало-помалу стала называться пушкинской. Все красавицы, фрейлины, хозяйки салонов, кавалерственные дамы, члены высочайшего двора, министры, аншефы и не-аншефы постепенно начали именоваться пушкинскими современниками, а затем просто опочили в картотеках и именных указателях (с перевранными датами рождения и смерти) пушкинских изданий.
Он победил и время и пространство.
В дворцовых залах, где они танцевали и сплетничали о поэзии, висят его портреты и хранятся его книги, а их бедные тени изгнаны оттуда навсегда. Про их великолепные дворцы и особняки говорят: здесь бывал Пушкин, или: здесь не бывал Пушкин. Все остальное никому не интересно".
Она написала это всего лишь 40 лет назад, но уже приходится объяснять: что полетика - это не политика, а дама по фамилии Полетика, употребленная с маленькой буквы за свое подлое интриганство; что Нессельроде - это министр каких-то дел; и так далее, и так далее.
Ахматова с презрением говорит о "безграмотном" Петербурге. Это она не о крепостных, не о тех тысячах, которые, услышав роковую весть, бросились к дому поэта. Это она о высшем чиновничестве и об императорском дворе. На нынешнем языке - о политической элите.
Приходится задуматься. Эти все, "элита", пусть хотя бы в виде примечаний, остались благодаря Пушкину.
А благодаря кому останутся теперешние?
В прошлом веке (в прошлом тысячелетии) были владыки жизни и были властители умов. Достоевский, Толстой.
Оглядываем пустыню и с грустью признаёмся: владыки жизни - вот они, а властителей умов
Нет властителей дум.
Но чтобы быть властителем, надо иметь подданных. Нет дум - вот и нет властителей.
Для мыслей необходимы время и тишина. Их больше нет. Их съел телевизор. То время, которое все минувшее тысячелетие (кроме последних десяти-пятнадцати лет) принадлежало книгам, забрал телевизор.
Над книгой можно остановиться, задуматься. Телевизор не останавливается, он вообще отбивает способность думать, заменяя мысли сплетнями.
Мириться с тем, что нет у нас властителя дум, что мы в этом смысле какие-то сироты, - не хочется. Попробуйте сами оглянуться и примерить эту внештатную должность - кто?
Похоже, последним властителем дум у нас был Высоцкий.
От академиков до шахтеров, от членов Политбюро до последних зэков (или надо говорить от зэков до последних членов Политбюро?) - знали все, пели все, и всех он заставлял думать. (Это к тому, что "Ландыши" или там "Миллион алых роз" тоже вроде бы все знали и пели, но мыслей в них нет или почти нет, во всяком случае, не больше, чем в сникерсе.)
Он был властителем дум. И услышав роковую весть, стотысячная толпа - сама! - пришла проститься с ним. Смерть Высоцкого так же хотели утаить, как смерть Пушкина. Безграмотные владыки жизни хотели, чтобы он исчез тихо. Отсутствие некрологов в прессе, оцепление. И все же сто тысяч покинули работу, дела, Олимпиаду-80, чтобы проводить своего поэта на Ваганьково. Вот какой был народ в Москве двадцать, всего лишь двадцать лет назад.
Теперь мы обнищали. Теперь этих ста тысяч нету. Их "поглотила жизнь".
Да и не к кому идти.
Ровно сто лет назад, в 1900 году, Чехов написал "Три сестры", премьера состоялась 31 января 1901 года.
В начале пьесы измученный жизнью, задерганный женой, но несмотря ни на что романтический полковник утешал погибающих в провинции дочерей покойного генерала.
ВЕРШИНИН: Нет и не может быть такого скучного и унылого города, в котором был бы не нужен умный, образованный человек. Допустим, что среди ста тысяч населения этого города, конечно, отсталого и грубого, таких, как вы, только три. Само собою разумеется, вам не победить окружающей вас темной массы; в течение вашей жизни, мало-помалу, вы должны будете уступить и затеряться в стотысячной толпе, вас заглушит жизнь, но все же вы не исчезнете, не останетесь без влияния; таких, как вы, после вас явится уже, быть может, шесть, потом двенадцать и так далее, пока наконец такие, как вы, не станут большинством. Через двести, триста лет жизнь на Земле будет невообразимо прекрасной, изумительной. Человеку нужна такая жизнь, и если ее нет пока, то он должен предчувствовать ее, ждать, мечтать, готовиться к ней.
Из этого текста на сцене делали звонкую веру в будущую счастливую жизнь. Особенно советскому театру были приятны и лестны эти слова. Написанные при проклятом царизме, они обещали (ах, Чехов! ах, провидец!) счастливую советскую жизнь.
Теперь, замусоленные, протертые до дыр в проклятом коммунистическом прошлом, эти слова, видимо, должны обещать счастливую капиталистическую жизнь. (Чехову всегда претили такие пошлые трактовки.)
Никто из постановщиков (досоветских, советских и послесоветских), похоже, не замечал, что начало полковничьей речи не обещает счастья, не оставляет надежд. "Вас заглушит жизнь" - о чем еще говорить? Но, испугавшись горестных лиц, сверкнувших слез, полковник торопливо и кое-как начинает выруливать к счастливому концу: "Через двести, триста лет жизнь на Земле будет невообразимо прекрасной, изумительной".
Дорогие мои, разве это обещание? Разве это предсказание?
Добрый полковник, искренне желая утешить несчастных женщин, все же не решается грубо врать и отправляет счастливую жизнь на двести-триста лет вперед - то есть в такое далекое будущее, до которого с гарантией не доживут даже их внуки, и, значит, некому будет сказать с упреком: "Зачем вы обманывали нас?!"
Персонажи "Трех сестер", стоит им только оказаться вместе, продолжают бесконечный, очень волнующий их разговор. Вот что говорят они в середине пьесы:
ВЕРШИНИН. Мне кажется, все на земле должно измениться мало-помалу и уже меняется на наших глазах. Через двести-триста, наконец тысячу лет, - дело не в сроке, - настанет новая счастливая жизнь. Участвовать в этой жизни мы не будем, конечно, но мы для нее живем теперь, работаем, ну, страдаем, мы творим ее - и в этом одном цель нашего бытия и, если хотите, наше счастье.
Три сестры - учительница, телеграфистка и домашняя хозяйка - слушают полковника с горящими глазами, улыбаются, смеются. А отвечает полковнику поручик Тузенбах (который сам о себе говорит так: "Немецкого во мне осталось мало, я православный, русский в душе").
ТУЗЕНБАХ. Что ж? После нас будут летать на воздушных шарах, изменятся пиджаки, откроют, быть может, шестое чувство. но жизнь останется все та же, жизнь трудная, полная тайн и счастливая. И через тысячу лет человек будет так же вздыхать: "ах, тяжко жить!".
Эти типичные интеллигентские разговоры ведут очень типичные люди: офицеры, школьные учителя обоего пола, телеграфистка, врач, чиновник земской управы. Это простые люди, у них простые проблемы: служба, дети, квартира, супружеские измены, поиск работы, они любят выпить, а один из них даже алкоголик. Не писатели, не философы, не политологи (извините за скользкое слово).
Они в точности как мы, у них те же беды и те же сложности. И вот мне кажется, что главное изменение, случившееся за эти сто минувших лет (точнее, за последние тридцать), главное изменение состоит в том, что мало-помалу люди перестали говорить. А значит, перестали думать. В семьях, не во всех, конечно, но очень во многих, наступило молчание. Гремит музыка, тараторит телевизор, иногда женский голос спрашивает: "Ты сделал уроки?", а мужской голос кричит: "Где мои носки?". Но ведь это не разговоры, не мысли, это на уровне, ну не амебном, конечно, но - на первобытно-общинном: еда, тепло; а если взгляд на небо, то только для того, чтобы узнать, не пойдет ли дождик.
В самом конце, в последние секунды, когда все уже в сущности кончилось (Тузенбах убит накануне свадьбы, артиллерийская бригада под звуки военного оркестра покидает городок, полковник уже попрощался со своей любовью, уже оттащили от него рыдающую Машу), - в эти последние секунды пьесы школьная учительница так утешает себя и сестер:
ОЛЬГА. Жизнь наша еще не кончена. Будем жить! Музыка играет так весело, так радостно, и, кажется, еще немного, и мы узнаем, зачем мы живем, зачем страдаем. Если бы знать, если бы знать!
Завтра, 31 декабря 2000 года, в полночь грянет военный оркестр, радостная торжественная музыка смешается со звоном бокалов, и мы въедем в Третье тысячелетие, так и не зная ответа.
Как от меня съезжала девушка
Похожие цитаты
В жизни каждого из нас каждый день происходит сотня выборов и не бывает их хороших или плохих. Просто каждый из выборов создает другую жизнь, другой неповторимый мир. Но каждая жизнь заслуживает того, чтобы ее прожить, каждая тропа — чтобы быть пройденной.
Выбери жизнь! "На игле 2"
Выбери жизнь, такой слоган был у компании против наркотиков в 80е годы, а мы прибавляли к нему свое.
Выбери дизайнерское бельё, в тщетной попытке вдохнуть жизнь в ваши почившие отношения. Выбери сумки, выбери модные туфли, кашемир и шелк, чтобы почувствовать то, что выдают за счастье. Выбери айфон, сделанный китаянкой, которая вышла из окна и сунь его в пиджак, сшитый в далекой южно азиатской душегубке. Выбери Фейсбук, Твиттер, Снапчат, Инстаграм и тысячи других способов поливать желчью тех, кого не знаешь. Выбери посты в соцсетях, расскажи миру что ты ел на завтрак в надежде что кому-то не посрать. Встреча со старой зазнобой, и надейся что уж ты то выглядишь лучше чем она! Выбери лайфблоггинг - с первой дрочки, до последнего вздоха. Общение сейчас - это просто набор нолей и единиц. Выбери 10 вещей которые ты не знал о звездах и их операциях. Выбери вопли про аборты, шутки про насилие, слатшейминг, порноместь и бесконечный поток женоненавистничества. Выбери то, что в 11 сентября виноват сионистский заговор. Выбери почасовую оплату, два часа пересадок до работы и туже участь для своих детей, только хуже, и жалей что вообще их когда-то завел. А потом откинься и заглуши боль неизвестной дозой мутного дерьма, забодяженного на вонючей кухне. Выбери бесконечное сожаление, что не прожил жизнь иначе, выбери не учиться на своих ошибках, выбери туже заезженную пластинку, выбери медленно с наслаждением проглатывать то, что у тебя есть, а не биться за то, чего хочешь. Довольствуйся малым, но с лицом победителя! Выбери разочарование и утрату любимых людей вместе с которыми каждый раз умирает и часть тебя, пока не увидишь однажды, что постепенно часть за частью, ушло все и от тебя самого уже ровным счетом ничего не осталось. Выбери будущее, Вероника! Выбери жизнь!
Для сравнения из первой части:
30 цитат Бернарда Шоу против нытья и лени
Как и множество наших сограждан – жил я на съемной квартире и не тужил.
За пять лет последнего съёма все вообще было замечтательно. Квартира – вот как для меня спроектирована. И хозяев я видел ажно два раза.
Разок на подписании договора и второй – при затоплении квартиры из за протечек на крыше. Актик для УК их пригласил подписывать.
Ну уведомили и пропали в туманной дали… Живу себе дальше… 1-е апреля - хозяева объявились вновь:
-Dizi17 мы, надумали! Купи квартиру сам! Все равно в ней живешь. И цена средняя по рынку.
-Да не вопрос, ток бабла у меня нет. Давайте ипотеку возьму?
-Да нам монопенесуально, бабло есть бабло. Бери ипотеку.
Ну ок, налоговая-банк-ипотека. Собрал бумаги, взял выписку о отсутствии задолженностей, принес в банк 2НДФЛ за пять лет…
Через неделю сбер мне одобрил нужную сумму.
-Квест выполнен, бабло добыто!
-Ну ты Dizi17 крут! Сейчас документы подготовим!
Апрель уже потихоньку к второй половине подходит. От хозяев не слуху не духу, ипотечное одобрение тоже на исходе… Я, попутно, мониторю сайты недвижимости. Ну так, любопытства для. И тут, с удивлением вижу свою хатку в объявах. Все огонь, все честно, цена та же, свободная продажа, подходит для ипотеки и вообще для чего угодно.
-Да вот так дядя Dizi17, эт наш, специально обученный риелтор накосячил. Но мы это исправим вот прям сча!
-Да? А нафига нам риелтор?
-Ну у нас риелтор специальный, высоко-анальный, мы без него не можем! Мы ему уже бабла заслали!
-Ну грузите хату силами риелтора в ДомКлик и звоните.
Проходит еще пару дней…
-ЗдГаствуйте Dizi17, это риелтор ваших квартирных хозяев. Приходите к нам договор подписывать.
-А вы в домклик квартиру загрузили?
-И все документы подготовили?
-Да. Вы что, в нашей компетенции сомневаетесь.
-Тогда ждем к 14-00.
Я, лезу в домклик, выбираю нужную квартиру и неспешно выдвигаюсь в офис к риелторам.
Думаю… А что мне нужно для подписание предварительного договора? Паспорт? Ок. Денег на аванс (задаток)? Тоже ок. Приехал.
Встречает меня тетенька риелтор:
-Дайте нам ваш паспорт для составления документов. А сами прочтите договор.
-А документы на квартиру? А условия сделки?
- Dizi17 вы что юрист?
-Ну вот и читайте договор.
Какая милота, думаю я… Логика то железная… Смотрю на договор. Маловато. Два экземпляра, каждый на одиноком листике А4…
Читаю… Договор между мной и агентством. На оказание консультационных услуг. Цена договора – скромненько. Всего 50 000 рублей. Зато про продажу квартиры там ни слова…
-Тетя риелтор, а что это значит?
-Как что, мы вас консультируем!
-Как найти квартиру, как подготовить документы, если квартиру найдете, то о ее особенностях.
-Э-эээ… Тут я даже подзавис на минутку…
-А ничего, что квартира найдена, документы готовит банк, хозяев я знаю дольше чем вы, и о особенностях квартиры я сам за 5 лет проживания - могу сагу написать? Так что давайте ка договорчик трёхсторонний, о продаже квартиры. И 50 000 рублей возьмёте хоть как задаток, хоть аванс?
- Dizi17, ты что самый умный? Подписывай что дали! Или вали отсюда нахрен.
Понимая, что дарить 50 000 рублей не очень приятной тете я не готов – ухожу. Благоразумно прихватив с собой не только свой паспорт, но и образец столь значимого договора…
Не прошло и часа, звонок арендодателей:
Ну ладно. Весна, обострения, неблагополучные отношения… Всякое бывает…
Следующее утро началось с очередного звонка риелтора:
-Это вновь риелтор ваших квартирных хозяев. Приходите к нам договор подписывать.
-Нет. Только на квартиру.
-А вы точно все документы подготовили?
Ну ок, прихожу. С недовольным лицом мне вручают папочку документов. Листаю, читаю, думаю о своем, о женском…
Адрес - тот, хозяин - тот, город - тоже тот. А вот, нестыковочка: В выписке квартира ДВУХ комнатная. Фигакс! Живу то я в студии. Ну ладно, ну 70 квадратов, но как я и люблю - студия. Даже балкона нет!
-Тетя риелтор, а что это значит?
-А фигня, там просто перепланировка не узаконена.
-А мы вам фальшивую бумажку с планами для оценщика дадим.
-Да? А банк потом меня нахлобучит за перепланировку в залоговом имуществе?
-Ну это уже не наша проблема.
Ок, время потрачено зря. Ухожу…
Что то не то.. Но… А… То! День сурка. Вновь, опять, звонок арендодателей:
-Не, не совсем. Но давайте вскладчину оплатим согласование и через пару недель оформим, как положено?
И, где то же в то же время звонят арендодатели:
-А может скидочку?
-Конский препуций тебе в пасть, а не скидочку!
-Дядя Dizi17, а фиг ли ты еще не съехал?
-Да у меня еще дофига времени оплачено.
-Да? А где договор?
Выдаю копию договора. Копию радостно забирает риелтор. Читает, улыбается, обращается ко мне:
- Dizi17, договорчик то старый! Его продлять надо было. Так что собрался и свалил. Пока полицию не вызвали!
-Ну что же вы документы так невнимательно читаете. Отвечаю я…
-Вот же все написано. Продление автоматически, при условии своевременной оплаты.
-Так расписок на оплату у тебя нет!
-Ну так вали из квартиры.
-Не-а. У меня выписки банковские есть. Квартиру организация снимает по безналу.
После этого, убедившись, что потенциального покупателя уже и след простыл – комиссия удаляется.
Следующие четыре месяца прошли у моих бывших арендодателей напряженно. Деньги за аренду поступать перестали. Неожиданно да? За то коммунальные платежи списывали исправно.
Мифический покупатель с толстой пачкой наличных и с полным презрением к документам тоже не нашелся. Редкие посетители на просмотр перемежались с не менее редкими любителями посуточной аренды.
При случайных встречах со мной – зачастившие в свою недвижимость собственники испепеляли меня гневными взорами…
В сентябре, цена на столь привлекательную недвижимость снизилась на 12%.
И тут, возникшие варианты экономии подвигли меня на хитрый ход.
Я взял в банке кредит. Просто кредит, без ипотеки.
А потом понадобилась помощь мамы. Ну обязаны же родители помогать своим великовозрастным детишкам? Обязаны. Вот и я так подумал. Благо фамилии у нас разные.
А я, ну что я… Просто пришел на заключительный акт. Который акт приема-передачи. Вид бывших владельцев был достоин кисти мастера. А слова, и целые идиомы в мой адрес заставляли руку тянуться за блокнотиком…
Сэкономленных денег хватило и на ремонт и на согласования перепланировок. Еще и на новоселье осталось.
А логика бывших владельцев мне не понятна и сейчас…
Читайте также: