Чернобыль 2021 сюжет
Обновлено: 07.05.2024
Фильм начинается со знакомства с героями: начальником по пожарной безопасности на Чернобыльской АЭС Алексеем Карпушиным (Козловский) и его давней возлюбленной, парикмахером Олей (Оксана Акиньшина). За десять лет до событий «Чернобыля» у Лёши и Оли завязался роман, но вскоре пара рассталась. Фильм непрозрачно намекает, что виноват в этом именно Карпушин. «У тебя своя жизнь, у нас – своя», — говорит ему Оля, когда Карпушин пытается снова ухаживать за ней в настоящем. Под «нами» она подразумевает себя и десятилетнего сына, которого тоже зовут Лёшей.
Пытаясь построить отношения заново, герой Козловского идет ва-банк: он получает перевод в Киев и зовет с собой Олю и их сына. Впрочем, даже если бы Оля согласилась, уехать им бы не удалось. Карпушина торжественно провожают из части в Припяти, но в ту же ночь на АЭС случается авария. Во время спасательной операции выясняется, что добровольцам придется фактически совершить самоубийство: зайти в помещение, где стоит горящий реактор, и выпустить воду из резервуаров – чтобы избежать ещё одного взрыва.
Сначала Карпушин наотрез отказывается идти с другими добровольцами, и даже пытается уехать из города вместе с Олей, сыном и другими эвакуируемыми. В дороге мальчику становится плохо: он успел получить дозу радиации от взрыва. В итоге Карпушин поворачивает назад, соблазнившись обещанными за подвиг наградами – квартирой в Москве и возможностью выбить для сына лечение в Швейцарии. Леша соглашается пойти с первой группой и помочь ей добраться до нужной точки.
История Алексея занимает большую часть фильма. Зритель видит катастрофу глазами конкретного человека, чья жизнь рушится параллельно с реактором. Проблема в том, что фильм затянут, а сама авария и ее ликвидация показаны одновременно слишком мало и слишком много.
Например, первые минуты после аварии вынесены куда-то за кадр, зато Козловский не упустил возможность ввести побочную линию с чиновником и ученым, пафосными разговорами об ответственности и умирающих в Чернобыле людях. При этом фильм сам транслирует мысль: неважно, кто виноват в аварии (об этом прямо говорит один из персонажей). Скромно показанные ошибки советской системы тут просто для галочки, они не добавляют истории ровным счетом ничего – только растягивают.
Отсутствие героизма – вред или благо?
В разных интервью о фильме Козловский подчеркивал, что хотел показать нетипичного протагониста: далеко не все ликвидаторы были идеальными героями, им тоже было больно и страшно. За человеком, которым движет не только героическое желание спасти родину, наблюдать интересно. Но только поначалу.
Лёша Карпушин – меркантильный, упрямый и удивительно безответственный человек. Все его действия мотивированы только выгодой и желанием заполучить Олю. При этом он часто противоречит самому себе: в одной сцене бескорыстно спасает пострадавших на чернобыльском пожаре товарищей, а уже в следующей напоминает начальству о своем переводе и отказывается идти в реактор. С одной стороны, он не может сдержать ни одно обещание Оле, с другой – готов пожертвовать здоровьем, чтобы обеспечить лечение мальчику, с которым знаком всего две недели (пусть и своему сыну).
Стоит Карпушину проявить героизм, как он тут же скатывается обратно в скотское поведение. И чем ближе к финалу «Чернобыля», тем больше это раздражает и расстраивает. Даже на свой самый большой подвиг Лёша решается, кажется, только от обиды на Олю и безысходности.
В камерной истории Карпушина нет никакого логического разрешения. Он не герой и не антигерой, не трус и не храбрец. И все бы ничего, но Лёша должен был стать собирательным образом ликвидаторов на Чернобыльской АЭС – и, если судить только по фильму, образ выходит неприятный.
По-настоящему хороши в фильме люди, которые сопровождают Карпушина при экспедиции в реактор: военный Борис (Николай Козак) и скромный, боязливый ученый Валера (Филипп Авдеев). От Авдеева вообще не оторвать глаз, настолько у него получился понятный, человечный персонаж; его маленькая и личная трагедия трогает намного больше, чем история Лёши, которому посвящен весь фильм.
Голливудские проблемы и другой «Чернобыль»
Фильм Козловского и сериал Крейга Мэйзина, который вышел в 2019 году на HBO, совершенно по-разному исследуют чернобыльскую катастрофу: от общего к частному и от частного к общему соответственно. И все-таки из-за успеха сериала и близости дат выхода не сравнивать их невозможно – причем не в пользу Козловского.
Российские издания ругали версию Крейга Мэйзина за исторические неточности: например, в материале Forbes говорится о «нагнетании ужасов» и фактических ошибках. «Чернобыль» Козловского повторяет те же самые ошибки. В фильм попали и водолазы-смертники, и синее свечение в реакторе, и вооруженные силы в Припяти, которых, по версии Forbes, не было. Кое-что в версии Данилы Козловского выглядит лучше: по понятным причинам, в ней нет «клюквы» на советскую культуру (как минимум, в нем почти не пьют водку и не зовут друг друга «товарищами»). Но так ли сильно «клюква» помешала «Чернобылю» HBO стать хорошим сериалом?
Блокбастер Козловского показывает гротескное страдание, пугает мертвыми птицами, бьющей по ушам тревожной музыкой и обгорающей наживо кожей, мучает эмоциональными сценами прощания между супругами, родителями и детьми. Он разыгрывает типичный голливудский фильм-катастрофу как по нотам, не пропуская ни один обязательный пункт. Но при просмотре не отпускает ощущение, что подобную картину могли снять о какой угодно аварии – хоть на АЭС Фукусима. В нем не чувствуется всей тяжести, всего сложного исторического контекста: события в Чернобыле по-прежнему остаются непережитой и личной трагедией нескольких народов, а в фильме они показаны глянцево, стандартно.
Вердикт
Чего о «Чернобыле» точно не скажешь – так это того, что фильм снят плохо. Потрясающая операторская работа Ксении Середы, съемки на реальной атомной электростанции и игра актеров, особенно Филиппа Авдеева, – все это вытягивает фильм на уровень среднего голливудского блокбастера.
Удивительно, но Мэйзину и HBO удалось прочувствовать и выразить эту трагедию лучшее, масштабнее. Ужас в их «Чернобыле» складывался из судеб очень разных людей, и формат сериала позволял рассмотреть катастрофу со всех сторон. Данила Козловский в сравнении с этим взял маленький, даже крошечный угол обзора. Его «Чернобыль» идет по схеме «Титаника» (или «Спитака» 2018 года), показывая очень личную историю на фоне крупной трагедии. Но страдает от этого и любовная линия, и отображение самой катастрофы, и общее впечатление от фильма.
Даже в «Титанике» Джек развивается из легкомысленного юноши в героя, который в какой-то момент помогает спасать людей с тонущего корабля. Алексей Карпушин, по сути, выполняет все свои обязанности, но в конце «Чернобыля» остается таким же упрямым, корыстным и эгоистичным человеком, неспособным принять отказ любимой женщины. Поэтому посвящение ликвидаторам в конце кажется странным и неловким – и это чувство не смягчает даже саундтрек от Аллы Пугачевой.
В прокат вышла новинка от Данилы Козловского — мелодрама Чернобыль.
Что любопытно, он сыграл в фильме главную роль, выступил режиссёром и продюсером проекта. Долгое время создатели утверждали, что их видение картины отличается от одноимённого проекта от HBO. Это не документальное кино, а художественное, с рядом отступлений.
Мы уже посмотрели новинку и спешим поделиться впечатлениями. Спойлер: здесь больше минусов, чем плюсов.
Баллада о супергерое Козловском
Сюжет картины повествует о любви обычного пожарного Алексея (Данила Козловский) и парикмахерши Оли (Оксана Акиньшина) во время событий Чернобыльской катастрофы. 10 лет назад они расстались, но теперь Алексей приехал в Припять и заново влюбился в девушку.
Расстроенный отказом с её стороны, он решает покинуть город, уволиться и переехать жить в Киев. Однако всё не так уж просто: взрывается четвёртый энергоблок ЧАЭС, срочно нужны ликвидаторы.
На протяжении всего фильма нам демонстрируют тяжелую работу пожарных и врачей, а также мельком указывают на решение проблемы с электростанцией. Параллельно авторы развивают любовную линию пары.
Здесь появляется и первая проблема. Сценарий так и пестрит условностями, а основное внимание уделяется всё-таки не молодым людям, а катастрофе и личным проблемам Козловского.
При этом, я бы не сказал, что очень много тех самых эмоций. Акиньшина то и дело забывает, как вести себя в кадре, она просто открывает рот и читает текст. Лишь в некоторых моментах она пытается выдать какие-то чувства, но и тут частенько терпит крах.
Козловский же оказался лучше режиссёром, чем актером. Нет, он вжился в роль вымышленного персонажа и ему соответствовал, но переигрывал, а пустые диалоги на это вдвойне давили.
Алексей Козловского получился самым настоящим супергероем. Смотрим аннотацию к фильму:
Алексей Карпушин — обычный молодой советский парень, пожарный в Припяти, который впервые начинает строить планы длиннее, чем на выходные или отпуск.
Обычный да не совсем. Пока все вокруг разрушающегося реактора погибают от передозировки радиацией и от разрушений энергоблока, Алексей твёрд и решителен в своих действиях. Его не берет огонь, он не тонет в воде и вообще не восприимчив к радиации. Прямо как супермен.
Те или иные действия он совершает исключительно ради корыстной цели: чтобы заполучить обратно свою возлюбленную.
И все бы ничего. Как говорят бывшие ликвидаторы, такие «везунчики» действительно были, на всех радиация действует по-разному. Однако на фоне непрекращающегося бреда такой супергерой выглядит просто смешно.
Лёша должен был стать собирательным образом ликвидаторов аварии, но из-за полуразрушенного характера героя мы видим лишь негатив. И создаётся ложное впечатление о тех, кто спасал другим жизни.
Саму катастрофу авторы элегантно пытаются обходить стороной. На вопросы о причинах взрыва реактора они отвечают, что виноваты люди, и не важно, какие. Случилось и всё. Также затрагивается и вопрос советской политической системы. Но и его «лаконично» обыгрывают: представитель власти просто заявляет, что система есть и ее не победить. Ещё вопросы?
От периодической тупости происходящего на экране приходится частенько пробивать лицо рукой. Один из зрителей через полчаса даже покинул зал.
При этом создатели фильма постоянно стараются выжать из зрителя хоть слезинку. То покажут рыдающую над ребёнком мать, то пытающихся пройти к облученным жён, то бегающих собак или раздавленных птиц.
Жаль, что все попытки тщетны, в происходящее совершенно не веришь. Хотя фильму есть, чем похвастаться в этом плане.
Картинка хороша, но на этом всё
Визуальная составляющая у Чернобыля получилась на высоком уровне. Где-то эффекты смотрятся даже лучше, чем у высокобюджетного аналога из HBO.
Чувствуется советская эпоха практически в каждом кадре: автомобили, дома, декорации, общий план, одежда и так далее. Создатели заморочились над деталями. Кажется, что им уделили даже больше времени, чем всем остальным элементам кино.
Сопровождающие картинку саундтреки зачастую отлично подходят под происходящее. А где-то даже подчеркивают грустные или эпические события.
Любопытный факт: раньше проект назывался «Когда падали аисты». И, думаю, не просто так. С ним есть отлично срежиссированная сцена, за которую можно только похвалить. Увы, но из запоминающихся моментов этот, наверное, единственный.
Неплохо поставлены и последствия аварии, а также сцены с эвакуацией населения Припяти. Хотя их катастрофически мало. Могли выжать и показать больше.
Что касается операторской работы, то она практически безупречна. Ксения Середа ловит уникальные и эффектные кадры, заходит к объектам с нестандартных сторон и показывает их иной вид.
Единственное, как по мне, периодически кажется, что оператор был пьян. Слишком уж часто трясётся камера. И не всегда это выглядит хорошо.
Замените Чернобыль на что-то другое и получите то же кино
Главная проблема фильма в его избыточной клишированности. Мы видели подобное десятки раз.
И Чернобыль Козловского не исключение из правил, а даже наоборот — те самые правила. Уберите из картины редкие кадры самой ЧАЭС и получите универсальное кино, которое подойдёт под что угодно.
Хоть под взрыв на Фукусиме, хоть под фильм о работе пожарных. Здесь глазу просто не за что цепляться.
Смотреть? Не думаю
Если только вы хотите увидеть побольше красивых кадров, то можно посетить кинотеатр на выходных и оценить их вживую.
В остальном же, это максимально проходное кино, на которое я бы не советовал тратить время. Бредовый сюжет и плохая проработка персонажей вкупе с большим хронометражем в 2,5 часа оставляют после себя лишь пустоту, которую нечем заполнить.
(227 голосов, общий рейтинг: 4.50 из 5)
Алексей (Данила Козловский) и Ольга (Оксана Акиньшина) случайно встречаются в Припяти после десяти лет разлуки. Он — пожарный-спасатель, инспектирующий Чернобыльскую АЭС. Она — парикмахерша в местном салоне и мать-одиночка (сыну, поразительное совпадение, тоже десять). Алексей хочет возобновить отношения и перевезти возлюбленную с ребенком в Киев. Однако этим мечтам не суждено сбыться: в ночь на 26 апреля 1986 года взрывается четвертый энергоблок ЧАЭС, и Алексею поручают опасную миссию, которая, скорее всего, будет стоить ему жизни.
Кадр из фильма «Чернобыль» (2021)
Централ Партнершип
Два года назад Данила Козловский дебютировал в режиссуре со спортивной драмой «Тренер». То был нелепый, но забавный фильм, где, вопреки названию, никто никого не тренировал, зато были литры самолюбования, смешной Александр Ильин — младший из «Интернов» и хит группы Imagine Dragons «Believer». «Чернобыль», второй режиссерский проект Козловского, пытается повышать ставки. Вместо своеобразного автофикшна про футболиста — насупленная драма, вдохновленная реальной трагедией (иногда возникает ощущение, будто вот-вот зазвучит «Radioactive» все тех же Imagine Dragons, но лента остается верна пафосу своего оригинального названия «Когда падали аисты»). Вместо бойкого даба и стадионного поп-рока — надрывные струнные Олега Карпачева, которому, по ощущениям, поручили пародировать то ли Хильдур Гуднадоуттир, то ли Людовико Эйнауди. В продюсерском кресле барина Никиту Михалкова сменил фестивальный гуру Александр Роднянский.
Зато неизменно самое важное — безграничная любовь Козловского к собственному таланту. Поэтому в сущности это тот же самый фильм, пускай бессмысленных красивых кадров стало поменьше (работа операторки Ксении Середы — одна из безусловных удач ленты). Главный герой в исполнении самого режиссера снова всю дорогу ведет себя, как напыщенный токсичный индюк. А его экранная партнерша все равно понимает, что никакая она не сильная и независимая, — просто в ее жизни не было нормального Козловского (при этом лучшая сцена ленты словно позаимствована из сознания Райана Мерфи и оглушает своим гей-вайбом: там сексуальные пожарные радостно поливают друг друга из шлангов, Максим Матвеев должен быть в восторге). Все это кое-как работает в сказке про современный российский футбол, которую сам бог велел смотреть иронично, но кажется совершенно неуместным в истории о Чернобыльской катастрофе.
Кадр из фильма «Чернобыль» (2021)
Централ Партнершип
Доходит до абсурдного: пока отовсюду, как бы демонстрируя весь ужас происходящего, лезут рвота, обгоревшая кожа и расплавившиеся на лицах противогазы, персонаж Козловского в лучшем случае слегка краснеет и пудрится сажей. При том что несколько раз суется почти в самое сердце аварии. По-настоящему жуткие косметические преображения настигают его лишь в одной из последних сцен, да и то демонстрируются мельком, дабы не пошатнуть величественный маскулинный образ, транслировавшийся на протяжении двух часов.
Кадр из фильма «Чернобыль» (2021)
Централ Партнершип
За перечисленным несколько теряется глобальный замысел Козловского-режиссера. Для фильма, который пытается показать масштабную трагедию глазами ее участников, через призму их личной (мело)драмы, здесь слишком много смотрения в зеркало. И слишком мало живых людей, к которым можно было бы привязаться; отечественного «Титаника» не складывается. А для фильма, который пытается критически высказаться о государстве, виновном в этой трагедии, одного-единственного (совершенно чудовищного) диалога о «системе, которая, как радиация, везде», пожалуй, будет маловато.
Вообще все позднесоветское тут сводится к вещественной атрибутике, по-западному переводя ее в категорию милого ретро. Детишки мчат на стареньких велосипедах снимать АЭС на камеру (тогда «Чернобыль» ненадолго превращается в «Очень странные дела» или «Супер 8»). Козловский разъезжает на алом ВАЗе с кассетой «Кино» в магнитоле и заинтересованно рассматривает постеры с Джеки Чаном («Казах какой-то?»).
Но сам его герой человек совсем не советский и даже не антисоветский, а вполне себе современный (и бросается, например, терминами вроде «паническая атака»). Это тот же Козловский путинской эпохи, что выбегает на газон с футболистами клуба «Метеор». Тот же Козловский, что орет: «Бабки, бабки, сука, бабки!» Тот же Козловский, что покоряет криминальный мир Владивостока. Оказавшись посреди радиоактивного пекла, которое в 1986 году окончательно подкосило советского голиафа (об этом 30 лет назад предельно емко высказался «Распад» Михаила Беликова), он не находит себе места. И не знает, что сказать. К сожалению, и молчать он тоже не может, поэтому, промямлив что-то на пафосном, прячется за архивными кадрами и свежей записью «Мы в этой жизни только гости» Пугачевой.
Самое удивительное, что я совершенно не могу вспомнить, как узнала про взрыв реактора в Чернобыле. Официально ТАСС сообщил об аварии вечером 28 апреля. Очень скупо: «Произошел несчастный случай. Один из реакторов получил повреждение». Первый репортаж о катастрофе появился уже после майских праздников. Казалось бы, такая огромная трагедия должна была запомниться как одно из сильнейших переживаний, но нет. Помню, как пошли разговоры о том, что теперь опасно загорать, собирать грибы, и еще — что люди, выходившие на первомайскую демонстрацию в Киеве, подверглись опасности, да и в Москве этого делать не стоило. И что теперь надо пить красное вино, но идет антиалкогольная кампания, да и красное вино было редкостью, так что пьем водку — для здоровья. Да, про радиоактивные дожди тоже шла речь — и обсуждали направление ветра.
Потом уже, когда информация о ликвидации аварии стала просачиваться по ручейкам личных свидетельств, пошли какие-то рассказы, но уже о прошедшем. А весной 1986 года мы просто занимались своими делами. Конечно, речь идет о тех, кого это не коснулось лично.
Данила Козловский снял фильм о тех, кого коснулось, но его история Чернобыля не «основана на реальных происшествиях», а «вдохновлена» ими. На первый взгляд, это героическая поэма о ликвидаторе, спасшем мир. Герой Козловского пожарный Алексей написан сценаристами сложной личностью. С одной стороны — рубаха-парень, хороший товарищ, друг своих друзей, крепкий профессионал, с другой — безответственный бабник и гуляка, любящий пустить пыль в глаза, выдать за свою чужую машину, легкомысленно надавать обещаний и смыться. Когда случается авария, он то бросается на помощь товарищам, то трусливо бежит, спасая себя. Возникает подозрение, что сценарий написан недостаточно умело: действия повторяются, ликвидатор Алексей то возвращается к реактору, к сыну, к товарищам, то бросает их, как будто пленку пустили обратным ходом. Повторяются даже отдельные сцены — отношения со своей бывшей девушкой (Оксана Акиньшина) Алексей начинает, остановив автобус, но и на станцию он возвращается, покидая эвакуационный автобус, в котором отправился было в Киев вместе с ней и сыном.
Однако постепенно, по ходу этих метаний и возращений начинает складываться другой сюжет. Не про подвиг и не про мужество. И не про любовь. Один из персонажей произносит что-то вроде:
нельзя сражаться с системой, система как радиация, она проникает всюду и откладывается в каждом, на всех уровнях. Вот про это странное действие «системы» советской империи кино, мне кажется, и снято.
В фильме Козловского никакого реального советского социума, в сущности, и не показано: почти нет представителей руководства (кроме ответственного — и крайне несимпатичного — лица из органов), только низовой уровень: врачи, милиция, военные, винтики системы, которые заставляют ее крутиться. Никто из них не готов отвечать за происходящее, за взрыв, за жизнь сына, за свои обещания.
Когда взрывается реактор, летят осколки, бьются о землю опаленные птицы, наступает расплата, жизнь рушится до основания. Те, кто попал в эпицентр, сразу лишаются близких, дома, уклада, любимых вещей, домашних животных. Те, кто дальше, — постепенно понимают невозможность восстановления нормы: любви, семьи, личной жизни. Невозможна обыденность после Чернобыля. Но в момент тотального обнуления иногда восстанавливается нормальная реакция. Алексей бросается вслед отказавшемуся от спасения товарищу, чтобы бесполезно, если исходить из здравого расчета, самому упасть на дно в подвалах реактора. А Ольга картинно снимает защитное облачение, чтобы голыми руками обнять изувеченного болезнью любимого.
Жертвоприношение не спасет мир, но оно даст ему смысл.
Легкомысленные дети советской утопии, так и не повзрослевшие, оставшиеся инфантильными и безответственными, мы надеялись на чудо, на свою натуру, компромиссную и гибкую, на помощь извне, на «само собой пройдет». Не удалось. Расплата, как радиация, настигает нас, последствий никому не избежать, распад продолжается, и на восстановление — если оно возможно — уйдут годы. «Чем дальше, тем трудней», как поет Алла Пугачева в грустной песне-речитативе «Мы в этой жизни только гости», сопровождающей титры фильма.
Читайте также: