The village беларусь на месте

Обновлено: 07.07.2024

«Эйсмонт отомстила»: Что стало известно о ближнем круге Лукашенко из нового расследования

А также новые подробности убийства Романа Бондаренко

«Не показалось»: Странные штуки, которые видны в Беларуси из космоса

Что на что похоже

«К морю всего за 59 евро»: Как улететь из Беларуси туда, где еще тепло

Пакуйте ручную кладь

«Бей своих, чтобы чужие боялись»: Как режим борется со своими же сотрудниками

Был бы человек, а измена родине найдется

«Журналисты год ждут, когда пройдут 30 суток»: Как власти хитро вводят запрет, ничего не запрещая

МИД вывел идеальную поправку в Конституцию

«Чтоб ты спросил!»: Беларусы рассказали, какие бестактные вопросы их стали бесить после выборов

«Отвечаю, что мне платит Госдеп»

«Еще более крипово, чем Дожинки»: Что сегодня произошло на «Дне единства», который выдумал Лукашенко

Мощнее, чем Дажынки

«Скучаю жутко»: В соцсетях массово поздравляют Сашу Василевича и показывают его древние фото

«Сашкины ДР всегда огненные»

«Вот это находка»: 7 крутых малоизвестных мест в Беларуси, которые летом открыли для себя беларусы

Куда не добралась рука реставратора и коммунальщика

«Гипермаркет ProStore усох на 60%»: Что стало с империей Чижа, к которой прикоснулся каждый беларус

Империя на глиняных ногах

«Как за трехкомнатную квартиру»: Сколько стоит отсидеть в беларуской тюрьме

«Некоторые выходят с долгом»

«Ищут лазейки»: Могут ли беларуские власти использовать Интерпол, чтобы массово вернуть сбежавших

«Медсестра на Окрестина говорила: "когда все это закончится?"»

«Какой-то бред»: Как соцсети реагируют на убийство силовика и беларуса, к которому они пришли

А также собрали все, что стало известно на этот момент

«А чего вы тут сидите?»: Интервью с Дарьей Лосик, которая уже три месяца сидит под СИЗО каждый день

«Яма не сдается и вы не сдавайтесь!»

«Прощай, женщина и мать!»: Чем запомнилась скандальная пресс-секретарь, которая сегодня ушла из МВД

Кто теперь пожелает нам доброго утра?

«Весь год они делали все, чтобы я пожалела»: Колесникова дала первое интервью после приговора

«Танцевать лучше, чем страдать»

«Разворачиваем скорые»: Врачи начали массово писать о реальной ситуации с коронавирусом в Беларуси

«Признав реальные цифры смертности, Минздрав вызвал бы хоть немного уважения»

«Защищал знаменитых людей»: Топ-10 беларуских адвокатов, с которыми борется режим

У вас есть право на защиту, но у вас нет защиты

«Васхіціцільна»: Испанка выучила беларуский и смешно рассказала, что странного с ней было в Беларуси

«В Испании я симпатичная, а в Беларуси — фу»

«Снести дешевле»: Что происходит с Некемпински, который, вроде бы (не факт), скоро откроют (или нет)

«Мы начали резать, а он рассыпался»

«Никогда такого не видел»: Что было вчера в Минске на Дне города, о котором спорят

Праздник имени перевернувших страницу

© The Village Беларусь. Гарадскі інтэрнэт-сайт The Village. Навіны Мінска. Адміністратар раздзелу — ТАА «Мінт Медыя». Галоўны рэдактар — Яўгенія Сугак
Прагноз надвор'я прадстаўлены OpenWeatherMap

Мы выкарыстоўваем cookie, каб збіраць статыстыку і рабіць змест сайту больш цікавым. Таксама cookie выкарыстоўваюцца для адлюстравання больш рэлевантнай рэкламы. Вы можаце прачытаць падрабязней пра cookie-файлы і змяніць настройкі вашага браўзера.

В Минске есть несколько домиков, про которые можно сказать, что стоят они в самой глуши, вдали от любого жилья, скрытые от дорог перелесками. Но при этом дома построены вплотную к железной дороге, и если «с земли» дома увидеть непросто, то из окна электрички — запросто. А еще по какой-то причине эти дома не рисуют на картах… The Village Беларусь посетил два таких дома на отшибе и поговорил с их жителями.

Текст, фотографии: Александр Лычавко

Эти дома — не просто так дома. Это так называемые железнодорожные казармы, или железнодорожные будки, — дома, где жили железнодорожники вроде путевых обходчиков. Причем дома очень, очень старые: жилье на их месте отмечено еще на картах конца 19 века. Возможно, это — одни из самых старых домов Минска.

«Врачей не осталось, одни новички»: Беларуские врачи смогли выехать за границу и рассказали правду

«Беседа началась с удара мне в лицо»

«Доносят даже на мать»: Собрали самое интересное из слива, где ябатьки доносят на соседей

«Слышны выстрелы, мешают отдыхать»

«Нет»: Проверили, носят ли маски беларуские топ-чиновники после нового запрета

Чиновнику закон не писан, если писан — то не читан, если читан — то не понят, если понят — то не так

«Силовикам не понравилось мое покаянное видео»: Минчанка о том, как устраивала марши с БЧБ-зонтами

Бело-красно-белые зонтики воплощают надежду и веру в то, что темные времена не навсегда

«Сколько патриотизма туда ни вбухай»: Места в Минске, которые не любят и обходят все люди

Можно ли сделать мертвое еще мертвее?

«Извинения на камеру стали снимать в другом стиле»: Что нового изобрели силовики для покаянных видео

Трэш и унижения

«Самое уродское здание в городе всегда будет Беларусбанк»: Почему офисы этого банка такие неприятные

«Какая тут гисторыя, просто жисть такая»

Владимир Малашко

Адрес: Академгородок, улица Франциска Скорины, 34а

Железная дорога: Московско-Брестская (направление на Борисов)

Расстояние до рельсов: 12 метров

Мы здесь живем с 1974 года, я тогда уже учился в училище. Я сам из Слободщины. Малашко — это фамилия матери, а по отцу я Метто. Предки французы, нечистая сила. В 1812 году прадед в плен попал. Они жили, где 9-й километр, где памятник, туда дальше, место называлось Карниз-Болото. А потомака, в тридцатых годах, там сделали полигон, а их переселили в Слободщину. Мы там и жили, не доезжая Кургана Славы, там Третий поселок. Сейчас там расстроились, а тогда хутора были, домов шесть, один одного хуже. Там с водой плоховато было. Вот матери предложили новое жилье. Ей давали квартиру в Городище, со всеми удобствами, но ей земля была нужна, вот из-за этого огорода она сюда и полезла, на этот отшиб.

Здесь жили три семьи. У меня самая маленькая комната, мне одному хватает, — раньше тут жила женщина с ребенком. А здесь Петя и Алла жили, с двумя детьми. А вот в той комнате сейчас сосед живет, каждый день ночует тут. Не все жившие были железнодорожниками, но так или иначе связаны с дорогой. Алла была диспетчером или кем-то. Теперешний сосед тоже поработал на железной дороге, монтером был, водителем.

Брат у меня железнодорожник: кончил техникум в Бресте, поработал на железной дороге, потом ушел в метро. Я сам, когда учился в училище, то на каникулах сезонно работал на железке.

Сейчас этот дом непонятно к кому относится, ни ремонта, ничего… Но все требуют. И Первомайский (представитель Первомайского района — прим. The Village Беларусь) пришел: поубирать надо, а то все позарастало. Мы вообще относимся к Партизанскому району, а живем, считается, в Первомайском. Мне сосед объяснил: все что в 30 метрах от железки, — касается только железной дороги. Так что, выходит, мы к Первомайскому району отношения не имеем. И хотя адрес у меня по улице Франциска Скорины, Первомайский район, все-таки относимся к Партизанскому. Я пошел на выборы к областному роддому, так меня не могли в списках найти. У нас же и адрес странный. Это сейчас я прописан по Франциска Скорины — Первомайский район, а всегда было — улица Дачная, 739. Это не номер дома, там и домов-то столько нет, это железнодорожный километр, считая от Москвы. Год или два как поменяли адрес. И в паспорте записано: Скорины, как положено, но Партизанский район. Дачная — это Степянка, Партизанский район, а эта сторона уже — Первомайский. Вот разберись вот, бог знает что. Так и выходит: живем в одном районе, прописаны в другом. А мне какая разница? Дом-то как стоял, так и остался стоять. Я-то с места не сдвинулся, это дом переехал, ха-ха. Я в военкомате удивился: как вы меня тут вообще нашли?

Когда надо объяснить, где я живу, как ко мне попасть, я объясняю: садись на такой-то автобус, выходи на такой-то остановке. И иди к железной дороге — не промахнешься. Это раньше, когда только переехали, тогда да, найти было трудно. Но военкомат нашел, и милиция нашла, хе-хе-хе.

Когда переехал, тут вообще ничего не было. Еще и Уручья не было, только поля были. Надо было или идти на станцию Озерище, или за кольцевую дорогу, на конечную 25-го автобуса. Летом еще нормально, а зимой, по шпалам… Какое там нравилось! Ты что, издеёшься: пешком, зимой, по этих шпалах шпарь на работу…

Тогда на огороде даже никакого забора не было: ну некому тут лазать. А цяперака… Проходной двор. Как дома нет никого, народ шастает, кому не лень. Тутака, как Уручье появилось, от наших курей только пух остался в лесопосадке. На шашлыки идут — смотришь: курицы нет, только перья валяются. Народ же у нас такой. Мать держала курей, коз, овец, свиней. Только что коровы не было. Я ей говорил: заччэм тебе это? У кого малые дети, тому молоко чуть-чуть продавала. А по осени — тесть братов приедет, разделает скотину. А я ничего не держу, все в магазине есть. Нет смысла и огород садить, столько народа ходит. Раньше, пока забора не было, сцежка проходила прямо у моего окна. Летчики ходили — раньше ж там в Липках был большой аэродром.

Собака вот приблудная, прибилась тут, подкармливаем. Такая и пришла — с ошейником. Жалко стало — подкормил. А теперь все, тут и живет. Э, какая с этого колокольчика польза. Я даже не знаю, кобель или сучка. У меня была собака, помесь овчарки и волка, я его еще щенком вот тут вот подобрал и вырастил. Такой был, что только глянет — так люди обходили дом стороной. Даже не гавкал, пытался, но не получалось, просто завывал, на цепи сидя. Умный пес был. Как-то соседский пацан игрался в мяч, у нас там будка стояла, и волк этот в ней. Тут и человек бы не выдержал, если по тебе мячиком простреливают постоянно — бах, бах. Ну, не искусал он малого, но, так, покусывал. Соседка прибежала: ой, этот твой волк. Ну, я и отдал его другу в Колодищи. А тот не привыкший был к таким большим собакам, отдал брату. А брат коров держал, вот, говорит, коров будет пасвиць. И пустил его в стадо. Коровы на этого волка глядят — давай копытами землю бить. Ну, волк есть волк. Короче, застрелили его. Я говорю: ё***шумать, ну отдал бы ты мне его обратно, зачем было стрелять?!

Стоит дом, хотя и трещину немного дал. Столько войн повидал, но ни одна бомба не попала. Если его разобрать и по-новой сложить — получится хороший будан. Стены толстые и кирпич царский. Но современный дом, если бы тут стоял, давно бы уже развалился. Тут каждый день землетрясение. Поезд прошел — все вот так вот ходит, шевелится. Мы с братом, как переехали, сели: давай, говорит брат, по чарке зробим. Налили по полной. Тут какой-то шум. Гляжу: рюмки затряслись. А-ёёёё… Дык куда мы попали, браток?

Тут из удобств — только колонка с водой была. И то надо качков 20-25 сделать, пока пойдет, но вода вкусная, мягкая, она ж без хлорки. Летом огород поливаешь, каждый день качаешь воду, она не застаивается. А зимой, когда реже, то со ржавчинкой. А потом уже с хозяйства подвели автоматическую колонку.

В доме две печки, зимой протопишь — и на следующий день еще тепло. Сейчас надо дрова заказывать. Раньше нам, поскольку служебное жилье, скиду делали. А сейчас не знаю. Вот получу пенсию — поеду. Я как переехал, привез сюда плиту, она от газового баллона работает. Тут и магистраль газовая проходит рядом. Но отвод сделать — это ж денег стоит, а кто его знает, будут сносить этот дом, не будут…

Тогда газеты выписывали — так надо было ходить забирать в Липки, сюда почтальоны не ходили. В августе я пошел на пенсию — уже ж 62 года, я 1958 года рождения. И до октября ни одной пенсии не получил, три пенсии не принесли. Или почтальон не доходит, или они там что-то химичат. Я говорил: так переводите мне на карточку. Отвечают: нет, мы вам именно привезем. Ну так вот, ждал, в долги позалезал.

Телефон раньше стоял, мастер же жил, ему нужен был. А сейчас сосед убрал, зачем он нужен. Телевизор есть, не отсталые ж люди, все у нас есть. Вечером смотрю телевизор или читаю. Я до армии на МТЗ работал, а потом трактористом на полиграфкомбинате на площади Якуба Коласа. Всякий брак вывозил, тогда ж выбрасывали просто. Что понатягивал, то и читаю. Дюма вот читаю сейчас, про мушкетеров.

Тут не каждый уживется, тут привыкнуть надо. Днем ходишь, не замечаешь, а ночью, когда тишь… У меня трюмо стоит, и видно, как оно шевелится, движется все. На койке лежишь — она шевелится. Бывает, лежишь летом, а тишь вокруг, поезда не ходят — значит, что-то где-то стряслось.

Мы разговариваем на улице, и в этот момент рельсы начинают тихонечко свистеть: над округой разносится едва уловимое «с-с-с…», — приближается поезд. Собеседник тут же определяет: товарняк.

Сколько тут за день поездов проходит! Кто б взялся подсчитать — бумаги б не хватило и памяти. Зимой идут и идут, а летом, когда жара, ограничивают. Давно уже на слух отличаю. А кто-то еще додумался прямо напротив дома стык рельсов сделать. Оно ж бьет капитально. Такой шум поднимается от этих стыков!

Помимо стыка рельсов, прямо напротив дома Владимира — отметка «С» на столбе: в этом месте машинисты при движении в сторону Колодищей должны подавать сигнал.

Поезда уже — обыденно, от них не просыпаешься. Я и так обычно рано встаю, без будильника. Часов в пять утра, чтоб не спеша, потихоньку. Да и удобств же у меня нет: проснешься, в туалет сбегаешь.

Предлагали и переехать, отчаюги были такие. Давай, мол, мы тебе квартиру. Я говорю: что ты тут нашел хорошего? И потом, как это я перееду, это ж не частный дом, а служебное жилье. Да и власти не хотят нас переселять. Тут прописаны были я с мамой и брат с семьей, у брата трое детей. Это ж всем надо квартиры давать. Кто в этом заинтересован? Никто не предлагает. Только приедут, мозги покомпостируют: тут не так, тут не этак. Огород вон зарос, заставляют выкашивать. Мать, пока жива была, следила за ним. После ее смерти я еще года два огородом занимался, картошку там, огурцы, — такое, что не особо кропотливо. А потом плюнул. Поливать надо, полоть. Ну а мне оно надо? Пошел да купил в магазин. В магазин хожу в Уручье. Тут же рядом совсем остановка — автобусы 25 и 64. А в Озерище пришлось бы пешком идти. Так что насчет магазинов тут нормально.

У меня, слава богу, своей семьи нет, а у брата вот одни девчата. Он живет в Колодищах, приезжает часто, вот вчера был. Смотрит, пью я, не пью, проверяет, есть ли в холодильнике еда. Говорит, будет выписываться отсюда.

Ничего тут хорошего нет. Все завидуют этому месту: вот то, вот это. Ничего тут хорошего. Какая тут гисторыя, просто жисть такая. Привыкаешь ко всему.

«Папа и Пингвин»: Сказки о внутренней свободе, написанные в минском СИЗО

«Молчат дома» — самая популярная в мире русскоязычная музыка прямо сейчас Постпанк, который уделал Моргенштерна

«Молчат дома» — самая популярная в мире русскоязычная музыка прямо сейчас

Издатель под арестом, главред в изгнании Как работает The Village Беларусь в условиях диктатуры

Как работает The Village Беларусь в условиях диктатуры

Правильно ли писать «Беларусь», «беларусы», «беларуский»?

Открытое письмо в поддержку белорусского народа от российских музыкантов Открытое письмо в поддержку белорусского народа от российских музыкантов

Белорусы в Москве — об акциях протеста у посольства «Такого не было все 26 лет президентства Лукашенко»

Белорусы в Москве — об акциях протеста у посольства

Что означает появление погранзоны на границе с Белоруссией? The Village выяснил, повлияют ли новые правила на российских туристов

Проблемы гуглеров, Amazon Echo как свидетель убийства и танцы тракторов

Рекорды Apple Watch, причина взрыва смартфонов Samsung и эмокар Honda

Генпрокуратура потребовала уточнить правила ввоза культурных ценностей

Министерство культуры должно было разработать регламент получения льгот на оплату таможенных сборов еще в 2010 году

Генпрокуратура потребовала уточнить правила ввоза культурных ценностей Министерство культуры должно было разработать регламент получения льгот на оплату таможенных сборов еще в 2010 году

Россия запретила реэкспорт африканских овощей и фруктов

Местные власти опасаются попадания на рынок продуктов из стран, в отношении которых действует продовольственное эмбарго

Россия запретила реэкспорт африканских овощей и фруктов Местные власти опасаются попадания на рынок продуктов из стран, в отношении которых действует продовольственное эмбарго

Сколько россиян вступили в ряды международных террористов

Чаще всего экстремистскую идеологию разделяют выходцы с Северного Кавказа

Сколько россиян вступили в ряды международных террористов Чаще всего экстремистскую идеологию разделяют выходцы с Северного Кавказа

«Яндекс» научился прокладывать пешеходные маршруты

Для сбора данных о доступных горожанам тропинках и переходах используется помощь народных картографов

Telegram объявил новый конкурс для разработчиков

Призовой фонд состязания составит как минимум один миллион рублей

Усиление безопасности iPhone, стоимость Wargaming и уравнение Гейтса

Евразийский экономический союз отказался от перехода на единую валюту

В России решили, что введение единой валюты с Беларусью, Казахстаном, Арменией и Киргизией преждевременно

Евразийский экономический союз отказался от перехода на единую валюту В России решили, что введение единой валюты с Беларусью, Казахстаном, Арменией и Киргизией преждевременно

В Минске не захотели принимать рейсы «Победы»

Лоукостер собирался начать свою международную деятельность с рейсов в Беларусь, но столкнулся с заградительными тарифами

Водитель фургона с санкционными помидорами угнал его после задержания

Чтобы спасти продовольствие от уничтожения, водитель сбежал в Беларусь

Водитель фургона с санкционными помидорами угнал его после задержания Чтобы спасти продовольствие от уничтожения, водитель сбежал в Беларусь

Как россияне относятся к другим странам

Негативнее всего население настроено к США, Евросоюзу и Украине

Мы в соцсетях

The Village +

Другие проекты Redefine

Во вторник, 27 июня, запустилось издание The Village Беларусь. Об этом The Village сообщила главный редактор интернет-газеты Евгения Сугак.

«В первую очередь нас интересует две оценки — читателей, московских и украинских коллег: насколько получилось соответствовать уже существующему формату, выдержать дух The Village, но иметь свой характер. У нас есть фантазия о том, что мы будем не просто давать интересную информацию, но и помогать городу решать возникающие проблемы», — рассказала Сугак, которая ранее работала шеф-редактором журнала «Большой».

Материалы пишутся на двух языках — русском и мове. «Пока мы сфокусируемся на Минске, но через некоторое время рассмотрим и другие города. На кого падет выбор — вопрос открытый», — добавила Сугак.

Репрессии по отношению к несогласным, которые развернули белорусские власти, достигли небывалого масштаба. Среди задержанных, избитых, уволенных или находящихся под следствием врачи, студенты, айтишники, предприниматели, иногда даже сторонники Лукашенко, в народе называемые «ябатьками», которые не успели доходчиво донести свои политические взгляды до омоновцев, пакующих их в автозак.

В Беларуси рекордная цифра политических заключенных — 145. Это юристы, журналисты, которые выполняли свою работу, кандидаты в президенты, члены их штабов и семей, активисты, люди с выраженной гражданской позицией и многие другие. Среди них издатель The Village Беларусь Саша Василевич. Заход на первый круг его заключения случился 28 июля. Тогда все обошлось административкой и 14 днями в изоляторе. На тот момент это казалось много, несправедливо и абсурдно. Оно и осталось несправедливым и абсурдным, но, когда через автозаки, РУВД и изоляторы временного содержания прошло уже около 20 тысяч человек, болевой порог немного повышается.

28 июля Сашу и главного редактора The Village Беларусь Женю Сугак задержали в здании КГБ. Ребята пошли подавать ходатайство об изменении меры пресечения Виктору Бабарико — крупному банкиру, который решил баллотироваться в президенты, собрал почти полмиллиона подписей, еще больше поклонников и уже через месяц был помещен в СИЗО КГБ, где находится по сей день. Прямо из кабинета в здании КГБ Женю и Сашу перевели во внутренний двор, оттуда поместили в автозак, предварительно забрав все вещи, и повезли в РУВД. Женю отпустили через три часа, а Сашу — только через 14 суток. Был суд, на котором неизвестный свидетель давал фантазийные показания о том, что Саша Василевич участвовал в массовом несанкционированном мероприятии возле здания КГБ с 17:10 до 17:30 и кричал: «Свободу Бабарико!» Не помогли ни свидетельские показания, ни записи с камер наблюдения в офисе, где видно, что Саша в это время находился на расстоянии трех километров от здания КГБ.

Саша вышел из изолятора через две недели, пропустив президентские выборы 9 августа и три страшных дня в истории современной Беларуси, когда в белорусов стреляли, взрывали, избивали при задержании, убивали в автозаках, мучили и унижали в РУВД, применяли нечеловеческие пытки в изоляторах. Тех, кто применял насилие, наградили, а на тех, к кому его применяли, завели дела.

12 августа заблокировали The Village Беларусь, до сих пор на территории страны сайт открывается только через VPN. Альтернативой сайту стали его соцсети: телеграм, инстаграм, фейсбук. Главному редактору Жене Сугак пришлось покинуть страну и руководить редакцией удаленно. Фотографы, журналисты и менеджер соцсетей продолжают работать и освещать происходящее в Минске. Выпуск материалов не прекращался ни на день.

Спустя месяц после первого задержания, 27 августа, Саше предъявили новое обвинение. В тот день в офис Vondel/Hepta — рекламного агентства, соучредителем которого является Василевич, пришел с обыском департамент финансовых расследований Госконтроля. После этого обыск также прошел дома у Саши, дома у директора The Village Беларусь, в офисе диджитал-агентства Red Graphic, которым владеет жена Василевича Надя Зеленкова. После обысков Саша Василевич и Надя Зеленкова побывали на допросе. Надя Зеленкова вернулась с допроса и сообщила, что Саша с него не вернулся. Счета компаний заблокировали.

Суть обвинений, предъявленных Василевичу, публично до сих пор не раскрывается. Адвокаты дали подписку о неразглашении. «Это очень удобно, когда человека, ни в чем не виновного, представившего все сведения, которые необходимы следствию для признания невиновности, продолжают держать в тюрьме», — комментирует жена Саши Надя Зеленкова. По ее мнению, Саша сидит, чтобы можно было продолжать его шантажировать. И при этом все фантазии обвинения про мифические ущербы не надо доказывать, когда можно просто арестовывать деньги на счетах.

Уже три месяца Саша Василевич находится в СИЗО и признан политическим заключенным. Спустя полтора месяца Сашиного ареста, 10 октября произошло неожиданное — Александр Лукашенко отправился в СИЗО КГБ, чтобы встретиться с некоторыми политическими заключенными. На встрече, за круглым столом с именными табличками и икебаной из цветов по центру присутствовал и Саша. Рядом сидел Виктор Бабарико (ходатайство за которого Саша носил в июле) и сын Виктора Эдуард — он был начальником предвыборного штаба отца и был арестован в один день с ним. Лукашенко что-то четыре часа обсуждал с людьми, которые находятся в тюрьме за свою гражданскую позицию и политические убеждения. Провластные СМИ посчитали это гениальным ходом и готовностью к диалогу. Остальные назвали эту встречу панической атакой и издевкой — о каком диалоге может идти речь, когда люди сидят в тюрьме? Через некоторое время из СИЗО выпустили несколько участников встречи — кого-то под домашний арест, кого-то под подписку о невыезде. Саши Василевича среди них не было.

Все это время о Сашиной свободе беспокоится огромное количество людей. Кроме того, что Василевич — издатель The Village Беларусь и KYKY, он совладелец крупного рекламного агентства Vondel с партнерами в Нидерландах и Эстонии, основатель культовой галереи современного искусства Ў, тоже пострадавшей от действий властей, ну и в целом умный и открытый человек, который всегда хотел делать город лучше.

«Могла быть моделью, а стала прокурором»: Сегодня назвали судей, осудивших больше всего политических

«С ноября начался полный трындец»: Уволенные учителя рассказали, что сейчас происходит в школах

Разумное, доброе, вечное

Читайте также: