Сценарий гарри поттер и орден феникса
Обновлено: 07.07.2024
Фильм открывает сцена, проникнутая духом Стивена Кинга, и наивные фанаты, ещё не зная, что ждет их в ближайшем будущем, радостно думают, что любимая книга попала в добрые руки, не догадываясь, что очень скоро фамилия “Йетс” приобретет нарицательное значение и не в хорошем смысле этого слова.
Пока зрители надеются, Гарри Поттер сидит на детской площадке и последний раз за историю экранизации поттерианы вызывает к себе дружеское расположение, несмотря на то, что за прошедшее с четвертого фильма лето сильно изменился: отрастил квадратную челюсть, шею толщиной с талию Вольдеморта, убрал с лица намек на осмысленное выражение и состриг декадентские патлы, оставив армейский “ёжик”, довершающий превращение Мальчика-Который-Вышел из образа в люберецкого качка, способного переломить хрупкого Темного Лорда одним ударом о коленку.
Появляется Дадли с дружками и начинает издеваться над Гарри. Пользуясь случаем последнего появления на экране в виде живого персонажа, а не туманного намека на обстоятельства, Дадли выдает сарказм на уровне демонизма.
Поттер гневается, небо темнеет, Дадли испытывает озадаченность на уровне озабоченности.
Юноши бегут к какому-то тоннелю, и с этого момента в фильме появляется отчетливый неприятный привкус Йетса: нападающие дементоры похожи на черепа из магазина приколов, к которым наскоро примотали грязные тряпки. Далее начинается первый ВКЛАД режиссера в экранизацию книжек этой жалкой училки Ролинг: дементор хватает Гарри за толстое горло, а Гарри тыкает дементору палочкой в глаз и явно раздумывает, не врезать ли по (не?)существующим яйцам, но не успевает, потому что дементоры обижаются на такое непотребное отношение и улетают. Гарри лениво кидается в них патронусом для проформы, но все уже понимают, что это излишне.
Появляется миссис Фигг и велит Гарри не убирать палочку – возможно, придется опять тыкать ею дементорам в глаза.
В доме Дурсли тетя Петунья сидит на диване в мини-юбке, обнажающей стройные длинные ноги, на которые мы не успеваем как следует полюбоваться, потому что ноги сменят пузо дяди Вернона, застилающее собой весь экран, а также все живое и сущее.
Дурсли орут на Гарри Поттера и грозят его уволить из сериала за то, что он разучился играть и приобрел очертания равностороннего квадрата выгнать из дома. На лице Гарри здоровый пофигизм: артист уже стал самым богатым подростком в Англии, и ему больше не надо напрягаться.
Приходит письмо из Хогвартса, в котором Гарри грозят уволить из сериала за то, что он разучился играть, и его сходство с задом носорога приобретает все более пугающие масштабы с каждой новой сценой выгнать из школы. На лице Гарри здоровый пофигизм: он за лето забыл, что это вообще за школа такая, и ещё не успел прочитать сценарий. НЕМАЯ СЦЕНА.
* Краткое примечание: НЕМАЯ СЦЕНА– это второй ВКЛАД режиссера Йетса в поттериану: денег на профессиональный монтаж не хватило, и с этого момента склейкой сцен будет заниматься приходящий работник, на досуге пробивающийся монтажом кондиционеров. *
Дурсли уезжают лечить Дадли, причем тетя Петунья передвигается, как марионетка с тяжелого похмелья. Это третий ВКЛАД в картину: СМЕШНЫЕ движенья героев, как бы символизирующие шутки юмора, скрашивающие унылое повествование училки Ролинг.
Гарри идет в свою комнату и изображает по старой памяти ЯРОСТЬ, которую уже делал в третьем фильме: бьет могутным кулаком по беззащитному шкафу, пугая свою верную сову Хедвиг, смерть которой через один фильм воспримет даже не на уровне “какая неприятность”, а “ой, что-то упало, наверное, к дождю”.
Гарри спит и видит во сне лучший момент этого фильма – фрагмент четвертой части, в которой Вольдеморт убивает Седрика Диггори. Зрители испытывают приступ ностальгии по тем славным временам, когда Гарри был худой и не напоминал реального пацана из Солнцева.
Появляется Грюм с товарищами, которых даже не знакомят с Гарри, потому что на это не хватает экранного времени: оно потрачено на демонстрацию СПЕЦЭФФЕКТОВ, во время которых волшебники летят над Лондоном и делают ручкой магглам на теплоходе, превращая существование волшебного мира в большой секрет для маленькой компании миллионов фанатов книжек училки.
Компания прибывает в дом на Гриммуальд-плейс. Гарри демонстрирует фирменное выражение “I love magic”, которое он запомнил на съемках четвертого фильма и даже законспектировал в книжечку с наброском своего родного лица, смутно подозревая, что может пригодиться. Пригодилось.
Все заходят в дом, миссис Уизли отправляет Гарри наверх, где он сначала наблюдает бессмысленное, как мы теперь знаем по седьмому фильму, явление Кричера, а потом на него нападает из-за угла Гермиона, пытающаяся тонкими девичьими руками обхватить Гарри за талию, но сдается на середине. Рон выглядит тихим и напуганным тем, как Гарри изменился за лето.
Гарри ругает друзей за то, что те ему не писали, изображая ЯРОСТЬ, которую уже делал в третьем фильме и даже законспектировал в книжечку с наброском своего родного лица, смутно подозревая, что может пригодиться. Пригодилось.
За ужином Гарри встречается с Сириусом, тот красив и длинноволос и, кажется, ему единственному удается не выдать состояние шока, в который повергает всех вид изменившегося Гарри. Все-таки Олдман исключительный актер, и совместные сцены с ним – единственные, в которых Рэдклифф отдаленно напоминает что-то, помимо удачной визуализации фразы “Когда я деревянным был, я в школу не ходил.”
После ужина, видимо, переев тяжелой пищи, Гарри слышит во сне нашептывания Вольдеморта, чьи интонации пока не обрели нужную степень эротизма, которая проявится в последующих фильмах, но уже на верном пути.
Мистер Уизли сопровождает Гарри на слушанье в министерство. Артур выглядит настолько трогательным и книжным, а Министерство сделано так удачно, что поневоле начинаешь испытывать какие-то вновь пробуждающиеся надежды, которые благополучно развеивает последующее невнятное слушанье и то, что игра Рэдклиффа преимущественно сводится к тому, что он делает свои круглые глаза ещё круглее.
Зато на вокзале Гарри провожает элегантный Вольдеморт в костюме от Армани, к сожалению, страдающий остеохондрозом, который он передал Гарри по наследству, когда вложил в него, поганца, душу, чего пацан совершенно не ценит.
Гарри едет в поезде, страдая от болей в шее, но дорогу ему скрашивают виды КРАСИВОГО ПЕЙЗАЖА под ЛИРИЧЕСКУЮ МУЗЫКУ, как бы символизируя любовь к родным просторам и ландшафтному дизайну фильма.
По прибытию Малфой оскорбляет Поттера, и тот с помощью шеи изображает ЯРОСТЬ, которую не записывал ранее в книжечку по причине её новоиспеченности: в связи с шеей Гарри теперь может дергать ею только в одном направлении. Друзья пытаются его успокоить. Он удаляется с изображающим НЕПОНЯТОГО ГЕНИЯ лицом.
Гарри видит красавицу-брюнетку Чжоу Чанг и изображает ЛЮБОВЬ, но едет в карете с, напротив, блондинкой Луной Лавгуд – одним из немногих светлых пятен фильма и самой удачной из существующим в мире пародий на Ренату Литвинову.
На праздничном банкете зрители знакомятся со вторым светлым пятном – женщиной в розовом костюме от Шанель, которая отвратительна практически настолько, насколько описана в книге.
Надежды снова возрождаются, но уже как-то меньше: несмотря на Луну и Амбридж по экрану растекается не запланированное в спецэффектах УНЫНИЕ, которое осознает и режиссер Йетс. Он записывает его в книжечку и со следующих фильмов начнет с ним азартно бороться всеми известными ему способами: блевотиной на ботинках, тысячей СМЕШНЫХ рож Рона Уизли и всем арсеналом программы “Аншлаг” чуть менее чем полностью.
Гарри сорится с Симусом, Рон защищает его и пытается утешить, но Поттер, страдая приступом остеохондроза шеи, нетерпим и зол. Он изображает РАЗДРАЖЕНИЕ и записывает его в книжечку с диаграммой используемых частот своего родного голоса, смутно подозревая, что может пригодиться в седьмом фильме. Пригодилось.
Гарри снится Министерство магии и Вольдеморт, прыгающий лицом из-за угла почти так же пугающе, как Гермиона со своими объятиями. Гарри просыпается в поту, за ним с тревогой наблюдает Рон. НЕМАЯ СЦЕНА.
Урок Амбридж сделан по книге, дальнейшая пытка Гарри апельсинами кровососущим пером в целом тоже, но, к сожалению, во время всех этих событий изображаемое артистом Рэдклиффом волнение сопоставимо по уровню с волнением человека, который хочет отпроситься пописать, но не решается, с крупным эмоциональным перевесом в сторону последнего. Пытку зрителя актерским мастерством самого богатого подростка Англии завершает НЕМАЯ СЦЕНА.
В гостиной Гриффиндора, слегка расцвеченной двумя рыжими пятнами фильма – близнецами Уизли – Гермиона замечает пораненную руку Гарри и советует стукнуть на Амбридж, куда надо, чтобы она стала фиолЭтовой в крапинку. Гарри изображает СМЯТЕНИЕ и произносит загадочную фразу: “Не все так просто. Совы совсем не то, чем кажутся” и удаляется с изображающим НЕПОНЯТОГО ГЕНИЯ лицом.
Гарри с лицом идут по изображению КРАСИВОГО ПЕЙЗАЖА под ЛИРИЧЕСКУЮ МУЗЫКУ. Одна из не кажущихся сов уносит его письмо Сириусу.
Гарри встречает Луну, которая кормит фестралов и проводит с ним сеанс психотерапии, после которого Гарри ОСОЗНАЕТ и РАСКАИВАЕТСЯ, понимая, что был злым и нечутким по отношению к своим друзьям на почве обострения стреляющих болей в шее.
В Большом Зале идет обед. Рон поедает сосиску с энтузиазмом, с которым Гарри ЛЮБИТ Чжоу Чанг с крупным эмоциональным перевесом в сторону первого. Гермиона НЕГОДУЭ, как будто ударилась в вегетарианство. Гарри подходит к друзьям и тоже просит сосиску, но его грубо прерывает безжалостное сливание противостояния Амбридж и профессора Макгоннагал, сведенное режиссером Йетсом к прыжкам двух дам по ступенькам.
Амбридж объявляет в Хогвартсе большую перемену, каковая и показывается не без успеха, а затем выгоняет Трелони, благодаря чему случается по-настоящему трогательная сцена. Появляется Дамблдор, который предпринимает меры, а затем удаляется быстрым шагом, по-хамски не замечая надрывающегося ему в спину Поттера. Что ж поделать, никогда наш директор хорошими манерами не славился.
В гостиной троица беседует с головой Сириуса в камине, а потом Гермиона говорит, что им нужен настоящий учитель по защите от Темных искусств. Все смотрят на улицу, где начинается МНОГОЗНАЧИТЕЛЬНАЯ гроза, словно надеясь увидеть этого учителя за стеклом, но ничего такого не обнаруживают. НЕМАЯ СЦЕНА.
Вместо учителя в окне появляется смутная биомасса, сексуально шепчущая голосом Вольдеморта. Вот он, змей, в окне маячит ”.
Биомасса перетекает в изображение КРАСИВОГО ПЕЙЗАЖА под ЛИРИЧЕСКУЮ МУЗЫКУ. Показывают заседание будущей Армии Дамблдора в трактире, проходящее так же вяло и без огонька, как и все в этом фильме. Унылые статисты, призванные изображать бурлящих гормонами подростков, записываются в ряды, а Гермиона отмечает, что Чжоу смотрела на Гарри, натужно играющего в ответ лицевыми мышцами.
Амбридж, телепатически прознав про заговор, запрещает студентам собираться в общества, и они вынуждены уйти в подполье, обнаруженное Невиллом Лонгботтомом по непостижимой никем, кроме режиссера Йетса, ЛОГИКЕ.
Подпольем оказывается “Комната по нужде” ©. В ней Гарри начинает учить всех Защите под веселую жизнерадостную музыку. Начинается энергичный танец фрагмент фильма. В нем даже не случается ни одна НЕМАЯ СЦЕНА, зато много СМЕШНЫХ Драко Малфоя и Филча.
Заканчивается все исторической сценой ПОЦЕЛУЯ Гарри и Чжоу. Режиссер Йетс записывает детали эпического момента в книжечку, смутно подозревая, что может пригодиться в следующем фильме. Пригодилось.
Гарри рассказывает друзьям о поцелуе. НЕМАЯ СЦЕНА.
Гарри спит и видит нападение Нагини на мистера Уизли, сделанное весьма впечатляюще и страшно. Даже верится, что Ролинг планировала убить Артура насовсем, но по доброте душевной передумала и убила Фреда Уизли в конце седьмой книги.
Гарри доставляют в кабинет к Дамблдору, где он первый и последний раз в фильме хорошо играет в течение произнесения ровно одной фразы. На заднем плане маячит смутными тенями семейство Уизли, которое по книжке сходило от беспокойства за отца с ума, а по фильму проявляет эмоции в диапазоне, позволяющим заметить их присутствие в кадре примерно с двадцатого просмотра с помощью лупы.
Появляется безукоризненно одетый и аккуратно причесанный в два часа ночи Снейп, который уволакивает Поттера прямо в пижаме заниматься Окклюменцией. Зрители любуются на элегантного профессора.
Уизли справляют Рождество на Гриммуальд-плейс, не пригласив за стол ни Гарри, ни Сириуса, но те не обижаются. Гарри, демонстрируя интеллект, больше приставший кому-нибудь по имени Грейси-Лу Фрибуш в розовых стразах, спрашивает у Сириуса, не его ли это дом – во время первого визита спросить так и не догадался. Гэри Олдман печально смотрит на молодое поколение, которое Вторую мировую уже немного путает с Троянской, но покорно отвечает, ухитряясь придать ОСМЫСЛЕННОСТЬ и ГЛУБИНУ диалогу уровня:
“- Я, наверное, плохой.
- Наверное, все же нет.”
Дети возвращаются в Хогвартс, что символизируется изображением КРАСИВОГО ПЕЙЗАЖА под ЛИРИЧЕСКУЮ МУЗЫКУ. Также возвращается Хагрид, он рассказывает историю своего путешествия к великанам. На улице начинается МНОГОЗНАЧИТЕЛЬНАЯ гроза, плавно перетекающая в Азкабан, где смеется безумным смехом Беллатрикс, пока ещё внушающая надежды на достоверное изображение героини, а не на старуху Шапокляк, подрабатывающую сексом по телефону.
В Большом зале Симус просит прощения у Гарри на фоне мертвой тишины, которая обычно и царит, когда в большом помещение собирается пара сотен человек. Все внимают историческому моменту, затаив дыхание, на лице артиста Рэдклиффа смутная надежда на то, что хотя бы полфильма уже должно было пройти. НЕМАЯ СЦЕНА.
Невилл намекает Гарри на страшную судьбу своих родителей, на которую так все и намекают целый фильм, но подробности почему-то держат в секрете от зрителя. НЕМАЯ СЦЕНА.
Амбридж, наконец, достает собрание Армии Дамблдора с помощью показанного крупным планом взрывающегося СПЕЦЭФФЕКТА. На лице артиста Рэдклиффа смутная надежда на то, что хотя бы полфильма уже должно было, мать его, пройти! НЕМАЯ СЦЕНА.
Дамблдор берет на себя вину за создание своей Армии и эффектно исчезает.
Амбридж назначают директором школы, показывают много СМЕШНОГО Филча.
Участников Армии пытают апельсинами в течение НЕМОЙ СЦЕНЫ. Они выражают презрение в адрес сдавшей их Чжоу, которая сделала это в фильме под воздействием Сыворотки правды, что автоматически превращает выражающих ей презрение в полных козлов, по логике любого нормального человека, но как бы совершенно нормально по ЛОГИКЕ режиссера Йетса. Гарри изображает, что больше НЕ любит Чжоу. НЕМАЯ СЦЕНА.
Троица разговаривает на мосту о вещах, которые каждый раз ускользают от моего понимания, видимо, по причине их невероятной ОСМЫСЛЕННОСТИ и ГЛУБИНЫ.
Хагрид ведет их в лес, где показывают СМЕШНОГО великана Грокха и СМЕШНОГО Рона.
Показывают урок Гарри со Снейпом, в течение которого Рикман даже немного играет того гнусного засранца, каким и должен быть его герой, а не “tall dark and handsome” Штирлица с лицом НЕПОНЯТОГО ГЕНИЯ, вызывающего приступы истерического обожания поклонниц. Показывают самое плохое воспоминание Снейпа в ТРАКТОВКЕ режиссера Йетса, сопровождаемое ЛОГИКОЙ режиссера Йетса и его же ПОНИМАНИЕМ экранизируемой им книжки училки Ролинг. Фанаты осознают, что пропал дом фильм, но ещё не знают, что пропали и последующие два. НЕМАЯ СЦЕНА.
Амбридж зверствует. НЕМАЯ СЦЕНА.
Экзамен и полет близнецов Уизли. СПЕЦЭФФЕКТЫ. Гарри изображает ужас от своего видения пытаемого Вольдемортом Сириуса путем множественного проседания на попу.
Амбридж застает троицу в своем кабинете. Малфой вволакивает туда Невилла и Джинни со словами: “Этот помогал девчонке Уизли”, в точности повторяя фразу из книги, лишенную какого бы то ни было смысла в фильме вообще. ЧЕМ он ей помогал? Рисовать усы на портрете Фаджа за кадром? ЛОГИКА режиссера Йетса не дает ответа.
Гарри, Гермиона и Амбридж идут в лес, где встречают Грокха и уволакивающих Амбридж кентавров. К этому моменту артист Рэдклифф уже посмотрел на часы и окончательно убедился, что половина фильма таки прошла, поэтому несколько приободряется и изображает ТРЕВОГУ за судьбу Сириуса почти так же эмоционально, как человек, переживающий, не сожрут ли коллеги его бутерброд в холодильнике, пока он отъехал из офиса.
Дети отправляются в Лондон, следует много СПЕЦЭФФЕКТОВ, НЕМЫХ СЦЕН и плохой игры юных актеров, даже на фоне которой артист Рэдклифф блистает выдающейся пустотой во взгляде.
Появляются Пожиратели: sexy-Люциус, гламурная Беллатрикс и черные СПЕЦЭФФЕКТЫ в масках. Устрашающее впечатление, которое производят эти безжалостные люди, сопоставимо с грозностью Лешего, Кота и Бабы-Яги из “Новогодних приключений Маши и Вити” с моральным перевесом в сторону последнего.
Затем из тонких слоев “Ночного дозора” с дружественным визитом из России материализуются белые СПЕЦЭФФЕКТЫ, один из которых оказывается Сириусом, дающим, в лучших традициях волшебников, Люциусу по морде кулаком.
СПЕЦЭФФЕКТЫ хаотично носятся по экрану, а затем Сириус погибает, что, несмотря на подлинный драматизм и все старания Гэри Олдмана, почему-то не выглядит такой уж большой трагедией, хоть и служит поводом артисту Рэдклиффу сыграть целый (и последний) второй раз за фильм.
Люпин пытается удержать Гарри, но тот вырывается. На лице Дэвида Тьюилиса безграничная печаль: он, как и зрители, не понимает, как Люпин может пустить Гарри бежать в одиночку за психопаткой-убийцей Беллой, но вынужден подчиниться ЛОГИКЕ режиссера Йетса.
Гарри догоняет Беллу, но у него случается приступ остеохондроза на почве появления Вольдеморта и он роняет палочку.
Не успевает Вольдеморт на дружественных началах поделиться с Гарри последним изобретенным им лекарством на основе змеиного яда, как появляется Дамблдор, и следуют единственные за весь этот кошмар СПЕЦЭФФЕКТЫ, на которых не жалко потраченных денег. Пока великие волшебники рвут друг друга в клочки, артист Рэдклифф записывает в книжечку, что сегодня был очень трудный съемочный день, и он устал.
Вольдеморт вселяется в Гарри Поттера, и тот начинает бороться с остеохондрозом не на жизнь, а на смерть.
Прибегают друзья, которые видят мучительно корчащегося Гарри, дрыгающего ногой по полу, и действуют сообразно обстоятельствам: стоят и тупо пялятся на это занимательное зрелище, потому что подбежать и хотя бы спросить, что происходит, Заратустра не позволяет. У Гермионы на лице написана благость и просветление, которые, на мой личный взгляд, пока являются величайшим достижением ЛОГИКИ режиссера Йетса, но то ли ещё будет.
Гарри изгоняет из себя Вольдеморта силой воли, и его присутствие замечают, наконец, министр и авроры.
Гарри сидит в кабинете Дамблдора, судорожно пытаясь вспомнить, по какой причине должен сейчас скорбеть, но никак не может: он забыл на предыдущей съемочной площадке книжечку, в которой было записано. Майкл Гэмбон делает все, чтобы это осталось незамеченным, но, к сожалению, даже великому актеру не все подвластно.
Гарри с друзьями возвращается домой и говорит РЕЧЬ, нагло спионеренную у Сэма из “Двух башен” после эпизода спасения Фродо от назгула. На лицах Рона и Гермионы читается: “Где-то мы это уже слышали”.
Фильм завершается кадром КРАСИВОГО ПЕЙЗАЖА под ЛИРИЧЕСКУЮ МУЗЫКУ.
Продюсеры делают пометку в книжечке, что фильм получился просто отличным, и поттериане наступает полный и окончательный Йетс под бодрую и жизнерадостную музыку.
Конец фильма
Гарри сделал несколько шагов и остановился, чуть не дойдя до того места, где его шея опять была бы в пределах досягаемости.
— Чего ты этим добиваешься, а? Говори сейчас же! потребовал дядя Вернон хриплым, срывающимся от злости голосом.
— Чем - этим? - спросил Гарри холодно. Он вертел головой то вправо, то влево, все еще надеясь увидеть человека, издавшего хлопок.
— Пальбой из неизвестно какой хлопушки прямо у нашего.
— Это не я, - отрезал Гарри.
Рядом с дядиным лицом, широким и багровым, возникло тетино - узкое и лошадиное. Вид у нее был сердитый.
— Зачем ты прятался под окном?
— Вот именно! Отличный вопрос, Петунья! Что ты делал под окном, а?
— Они каждый день другие, вот какая штука, - объяснил Гарри.
— Не рассуждать у меня! Я хочу знать, что по правде у тебя на уме! И не пудри мне мозги насчет слушанья новостей. Ты прекрасно знаешь, что про твое племя.
— Тише, Вернон! — выдохнула тетя Петунья, и дядя понизил голос (Гарри едва смог его расслышать):
— . про твое племя в наших новостях ничего быть не может!
— Это вы так думаете, — возразил Гарри. Несколько секунд Дурсли на него пялились, потом тетя Петунья сказала:
— Вот-вот! — торжествующе прошептал дядя Вернон.
На мгновение Гарри заколебался. Не так-то легко было сказать им правду, пусть даже Дурсли не догадывались, как тяжело ему ее сознавать.
— Совы. не приносят мне никаких новостей, — произнес он бесцветным голосом.
— Не верю, — мигом отреагировала тетя Петунья.
— Я тоже, — сказал дядя Вернон с нажимом.
— Мы знаем: ты задумал что-то нехорошее, — заявила тетя.
— Еще бы не знать, мы же не идиоты, — поддержал ее дядя.
— Вот это для меня новость! — разозлившись, выпалил Гарри и, не дожидаясь новых высказываний Дурслей, повернулся, пересек лужайку, переступил низенькую ограду и пошел по улице.
Он попал в переплет и знал это. Позже ему придется предстать перед разгневанными дядей и тетей и держать ответ за свою грубость, но сейчас его волновало другое. На уме были более важные вещи.
Гарри не сомневался: хлопок прозвучал оттого, что кто-то трансгрессировал. С точно таким же хлопком растворялся в воздухе эльф-домовик Добби. Но возможно ли, чтобы Добби оказался здесь, на Тисовой? Неужели он прямо сейчас, в эту секунду следует за Гарри по пятам? Эта мысль заставила Гарри обернуться и окинуть взглядом улицу, но она была совершенно пуста, а Гарри точно знал, что Добби не сумел бы стать невидимым.
Он двинулся дальше, не слишком хорошо соображая, куда идет: в последнее время он так много ходил по этим улицам, что ноги несли его к излюбленным местам автоматически. Через каждые несколько шагов он оглядывался. Гарри был уверен: когда он лежал среди тетиных засыхающих бегоний, рядом находилось какое-то волшебное существо. Но почему оно не заговорило с ним, не вступило в контакт? Почему оно прячется?
Подавленность его все росла, и вот уже он ни в чем не уверен. Может быть, звук вовсе и не был волшебным? Может быть, дожидаясь хоть какого-то сигнала из мира, по которому он тосковал, он впал в такое отчаяние, что слишком остро реагирует на совершенно обычные звуки? Может быть, просто в одном из соседских домов что-то лопнуло?
Внутри у Гарри стало тяжело и тоскливо, и он глазом не успел моргнуть, как вновь накатило ощущение безнадежности, которое мучило его все лето.
В пять утра он опять встанет по будильнику, чтобы расплатиться с совой за номер «Ежедневного пророка», — но какой в этом смысл? Ровно никакого. Гарри теперь только проглядывал первую страницу и отбрасывал газету. Когда идиоты, которые ее издают, поймут наконец, что Волан-де-Морт возродился, это будет ого-го какой заголовок, а до всего остального Гарри не было дела.
В лучшем случае сова могла принести письмо от друзей — от Рона и Гермионы. Но он давно уже не надеялся прочесть там какую-нибудь новость.
Разумеется, мы ничего не пишем сам знаешь о чем. Нам не велено писать ничего важного: вдруг письмо попадет не в те руки. Мы очень заняты, но подробностей сообщить не можем. Довольно много всякого происходит, расскажем при встрече.
Но когда она произойдет, эта встреча? Точной даты никто не называл. На поздравительной карточке ко дню рождения Гермиона написала: «Думаю, мы увидимся совсем скоро» — но как скоро оно, это «скоро», наступит? Насколько Гарри мог понять по расплывчатым намекам, Гермиона и Рон были вместе — скорее всего у родителей Рона. Он с трудом мог перенести мысль, что они весело проводят время в «Норе», тогда как он попусту торчит на Тисовой улице. Он был до того на них зол, что выбросил, не открыв, две коробки шоколадок из «Сладкого королевства», которые они ему прислали на день рождения. За ужином, когда тетя Петунья подала ему вялый салат, он в этом раскаялся.
И чем же они, Рон и Гермиона, заняты? И почему он, Гарри, ничем не занят? Разве он не доказал, что способен на большее, чем они? Неужели о его делах уже забыли? Разве не он был тогда на кладбище, разве не он видел смерть Седрика, разве не его привязали к могильному камню и хотели убить?
«Не думай об этом», — жестко сказал себе Гарри в сотый, наверно, раз за лето. Хватит и того, что кладбище постоянно является ему в ночных кошмарах. Хоть наяву без него обойтись.
Он повернул на улицу Магнолий и миновал узкий проход вдоль гаражей, где когда-то впервые увидел крестного отца. Сириус по крайней мере понимает, каково ему сейчас. Новостей как таковых в его письмах, правда, было не больше, чем в письмах Рона и Гермионы, но лучше уж предостерегающе-подбадривающие фразы Сириуса, чем дразнящие намеки сверстников.
Я знаю, что ожидание для тебя томительно. Держи нос по ветру, и все будет в порядке. Будь осторожен, никаких опрометчивых поступков.
Что ж, думал Гарри, пересекая улицу Магнолий, поворачивая на шоссе Магнолий и двигаясь к полутемному детскому парку, в целом он ведет себя так, как советует Сириус. Во всяком случае не поддался пока искушению прицепить чемодан к метле и рвануть в «Нору» на свой страх и риск. Гарри считал, что очень даже хорошо себя ведет, если учесть, как скверно ему сейчас, какое ощущение бессилия нагоняет это торчание на Тисовой улице, это лежание на клумбах в надежде услышать хоть что-нибудь проливающее свет на дела лорда Волан-де-Морта. Но унизительно все-таки читать призывы к осторожности, исходящие от этого человека, — ведь он, просидев двенадцать лет в Азкабане, чародейской тюрьме, ухитрился оттуда бежать, попытался совершить убийство, за которое был посажен, и улетел на угнанном гиппогрифе.
Гарри Поттер и Орден Феникса
Глава 1. Дадли досталось
Самый пока что жаркий день знойного лета клонился к вечеру, и большие прямоугольные дома Тисовой улицы окутывала сонная тишина. Машины, обычно сверкавшие чистотой, стояли пыльные, а лужайки были уже не изумрудно-зелеными, а иссохшими, желтоватыми: из-за нехватки воды жителям запретили пользоваться шлангами. Лишенные таких важных занятий, как мытье машин и стрижка газонов, обитатели Тисовой сидели по комнатам, где было чуть прохладней, широко распахнув окна в несбыточной надежде на освежающее дуновение. Единственным, кто не находился дома, был подросток, лежавший лицом вверх на цветочной клумбе у дома номер четыре.
Это был худой, черноволосый парнишка в очках, чуть болезненный и угловатый на вид, — посмотришь, и сразу ясно, что он сильно вытянулся за короткое время. Джинсы рваные и грязные, футболка мешковатая и выцветшая, кроссовки скоро запросят каши. Одним словом, наружность Гарри Поттера не красила его в глазах соседей, которые считали, что нерях надо отдавать под суд. Но нынешним вечером, укрытый под большим кустом гортензии, он был совершенно невидим для прохожих. Обнаружить его могли только дядя Вернон или тетя Петунья, если бы кому-нибудь из них вздумалось высунуть голову из окна гостиной и поглядеть вниз — на клумбу.
В целом Гарри был доволен этим укрытием. Лежать на твердой, горячей земле было, может, и не очень удобно, зато никто не испепелял его взглядом, не скрипел зубами так, что теленовостей не услышишь, и не забрасывал его гадкими вопросами, как случалось всякий раз, когда он садился в гостиной перед экраном вместе с дядей и тетей.
Вдруг, точно эта мысль влетела в открытое окно, Вернон Дурсль, дядя Гарри, сказал:
— Хорошо, что мальчишка перестал тут ошиваться.
— Не знаю, – равнодушно ответила тетя Петунья. В доме его нет.
Дядя Вернон крякнул.
— Тсс! – прошипела тетя Петунья. – Окно открыто!
— А. да, прости, я забыл.
Дурсли умолкли. Гарри слушал какую-то рекламную дребедень про злаковые хлопья и смотрел на миссис Фигг с улицы Глициний, сумасшедшую старую кошатницу, которая шла мимо мелкими медленными шажками. Она хмурилась и что-то бормотала себе под нос. Гарри порадовался тому, что его прикрывает куст. В последнее время миссис Фигг взяла моду всякий раз, как встретит его на улице, приглашать на чай. После того как она повернула за угол и скрылась из виду, из окна опять зазвучал голос дяди Вернона:
— А Дадлик у кого-то в гостях?
— У Полкиссов, – с нежностью в голосе ответила тетя Петунья. – У него столько друзей, он пользуется такой популярностью.
Гарри едва удержался от того, чтобы не фыркнуть. Во всем, что касалось их сына Дадли, Дурсли проявляли поразительную слепоту. Они свято верили всему его примитивному вранью об ужинах и чаепитиях, на которые его каждый вечер летних каникул якобы приглашали родители того или иного приятеля. Гарри, однако, прекрасно знал, что ни в каких гостях Дадли не рассиживает. Он и его компания развлекались по вечерам тем, что портили детский парк, курили на улицах и швырялись камнями в проезжающие машины и проходящих детей. Гарри не раз видел их за этим занятием, бродя вечерами по своему городку Литтл-Уингингу. Большую часть каникул он слонялся по улицам и выуживал из урн выброшенные газеты.
«В аэропортах Испании пошла вторая неделя забастовки работников багажных служб, и количество застрявших отдыхающих достигло рекордного уровня. »
— Будь моя воля, я бы им устроил пожизненную сиесту, - проворчал дядя Вернон, заглушив конец фразы диктора, но это уже было не важно; Гарри на своей клумбе мог расслабиться. Если бы что-нибудь случилось, об этом, конечно, сказали бы в первую очередь: смерть, разрушение - темы поважней, чем застрявшие отдыхающие.
Он медленно выдохнул и поднял глаза на сияющее голубизной небо. Этим летом у него, что ни день, одно и то же. Напряженное ожидание, временное облегчение, потом опять нарастающее напряжение. и один и тот же все более настоятельный вопрос «Почему до сих пор ничего не произошло?»
Он продолжал слушать на тот случай, если проскочит какая-нибудь существенная мелочь, какая-нибудь новость, чей подлинный смысл будет маглам непонятен, скажем, необъяснимое исчезновение или другое какое-нибудь странное событие. Но за испанскими аэропортами последовала засуха на юго-востоке Англии («Надеюсь, он слушает, соседушка наш! - прорычал дядя Вернон. Тайком в три часа утра поливает, из шланга свою лужайку!»), дальше - о вертолете, который едва не разбился при вынужденной посадке в Суррее, затем - о разводе знаменитой актрисы с не менее знаменитым мужем («Как будто нас интересуют их пошлые любовные делишки», - презрительно процедила тетя Петунья, которая во всех журналах, попадавших в ее костлявые руки, с маниакальной жадностью читала все, что писали на эту тему).
Гарри закрыл глаза, которым стало больно от разгорающегося заката, а диктор между тем продолжал:
«… и последнее. Волнистый попугайчик Банги открыл для себя новый способ спасаться от жары. Банги из закусочной «Пять перышек» в Барнсли научился кататься на водных лыжах! Наша корреспондентка Мэри Доркинс сообщит вам подробности».
Гарри открыл глаза. Раз уж добрались до попугаев на водных лыжах, дальше слушать бессмысленно. Он тихонько перевернулся на живот и встал на четвереньки, чтобы осторожно выбраться из-под окна.
Но стоило ему продвинуться на пару дюймов, как очень быстро одно за другим произошло несколько событий.
Громкий, отозвавшийся эхом хлопок - он нарушил сонную тишину, как выстрел; метнулся из-под стоящей машины и пропал из виду кот; женский вскрик, мужское ругательство и звон разбившегося фарфора из гостиной Дурслей; и, точно прозвучал долгожданный сигнал, Гарри вскочил на ноги, выхватывая волшебную палочку из-за пояса джинсов, как шпагу из ножен, - но не успел он встать во весь рост, как его макушка стукнулась о раму открытого окна Дурслей. Звук этого удара заставил тетю Петунью вскрикнуть еще раз и еще громче.
Гарри показалось, что голова раскололась надвое. Из глаз потекли слезы. Пошатываясь, он старался сфокусировать взгляд и увидеть на улице источник хлопка. Но едва он худо-бедно выпрямился, из окна высунулись две большие темно-красные руки и намертво схватили его за горло.
— Убери эту штуку! - проревел дядя Вернон прямо в ухо Гарри. - А ну убери! Пока никто не увидел!
— Отпустите! - просипел Гарри.
Несколько секунд борьбы. Левой рукой Гарри пытался ослабить хватку толстых, как сосиски, дядиных пальцев, поднятой правой крепко сжимал волшебную палочку. Когда пульсирующая боль у Гарри в макушке стала совсем уже скверной, дядя Вернон вдруг взвизгнул, точно его ударило током, и разжал руки. Сквозь тело племянника, казалось, хлынула мощная невидимая сила, и держать Гарри стало невозможно.
Судорожно хватая ртом воздух, Гарри упал вперед на куст гортензии. Потом выпрямился, огляделся. Что вызвало громкий хлопок, было непонятно. Из соседских окон смотрело несколько любопытных лиц. Гарри торопливо засунул палочку на место и постарался принять невинный вид.
— Вечер добрый! - крикнул дядя Вернон и помахал хозяйке стоявшего напротив дома номер семь, которая глядела на улицу из-за тюлевых занавесок. - Слыхали, как выстрелило у кого-то в неисправном моторе? Мы с Петуньей даже всполошились маленько!
Он продолжал кривить физиономию в жутковатой безумной улыбке, пока все лица соседей не исчезли из окон. Тут улыбка превратилась в гримасу ярости. Он поманил Гарри к себе.
Читайте также: