Папочка я хочу чтобы ты меня выебал
Обновлено: 19.05.2024
— У папы отличный большой член, да? — прошептал Бен мне на ухо.
Я кивнула, с ужасом рассматривая его обозначившуюся эрекцию. Вместо того чтобы притворяться, что меня не страшит ни она, ни угроза боли, я решила высказать ему унизительную правду — ту, которую он хотел услышать.
— Я его боюсь, — пробормотала я, придвинувшись к Бену. От прикосновения к его коже меня затошнило.
После моих слов член стал набухать. Бен явно намеренно прижал теплую пульсирующую плоть к моему животу и, наклонившись, мягко поцеловал в плечо.
— Правда? — пробормотал он. Его руки легли мне на бедра, подталкивая к ванне. — Папа тебя хорошо распечатал?
— …да, — на глаза навернулись слезы. — Мне больно.
В подтверждение этого промежность напомнила о себе огнем. Бен замурлыкал, выключил воду и усадил меня в ванну — вместе с собой. Я дрожала, устроившись у него между ног — так же как в прошлый раз. Кожа пылала от его прикосновений — во всех местах, испытавших на себе его жестокость и грубость. Противно было притрагиваться к нему, но широкая грудь за моей спиной приносила облегчение.
А внутри было больно не только в физическом смысле.
Мой похититель приступил к делу, проходясь мочалкой по всему моему телу. Нигде не задерживаясь надолго, только уделив особое внимание области груди, а не промежности. Я старалась дышать ровно. Оставаться спокойной. Это хорошо. Я ведь в ванне.
Бен вымыл мои волосы и занялся собой, дав мне возможность наклониться вперед. Мои плечи торчали из воды, я сидела, сгорбившись, меня била крупная дрожь. Я никогда больше не пойду в колледж. Никогда не увижу подруг. Может, мне стоило гордо умереть, лишив его садистского удовольствия? Или я должна продолжать бороться?
Мысли разбегались, у меня не получалось ухватиться ни за одну из них. Я закрыла глаза, ощутив губы Бена между лопаток — легкое-легкое прикосновение, так что я едва его почувствовала.
— Сейчас я тебя снова изнасилую, — прошептал он, прижимаясь к моей коже.
Сердце пропустило удар. Я отчаянно подавляла желание броситься куда глаза глядят. «Сейчас я тебя снова изнасилую». Он долбаный садист. Чертов психопат.
Я не ответила. Наверное, мне и не полагалось. Под водой Бен провел кончиками пальцев по моим бокам, затем пощекотал затылок поцелуями и, закончив, полизал кожу языком. Его рука пробралась между моих бедер, ощупала клитор, и я, не выдержав, ахнула. Другой рукой он провел вверх, сгребая мою грудь.
Он мял сосок, периодически немного скручивая его, и меня охватило странное, покалывающее ощущение.
— О… Вот и оно. Выдаешь себя.
Бен развернул меня и, откинувшись назад, усадил к себе на колени. Член погладил клитор, Бен не сводил глаз с моих грудей. Я тоже уставилась на выступившие белесые шарики жидкости на кончиках сосков и поняла, что чувствую непонятную тяжесть в груди — плотную, раздражающую. По спине пробежали мурашки.
Он улыбнулся и плотнее сомкнул губы на моей левой груди, вцепляясь в сосок, как уже делал раньше, и принялся сосать. Где-то в затылке его действие отдалось порхающим удовольствием, а внизу, где внезапно стало так горячо, меня касался член, и, не выдержав, я судорожно вздохнула. Теплое размытое удовольствие приносило радость — как от крепких объятий.
Не открывая глаз, Бен продолжал сосать в спокойной расслабленной манере. Он лениво пошевеливал бедрами, но через пару минут я сама начала льнуть к нему, дыша все глубже от восхитительного ощущения, вызванного его губами. Он глотал все, что выходило из моей груди, пока она не опустела. Правая грудь словно налилась и казалась до боли тяжелой.
Бен приподнялся, облизывал губы и улыбаясь, как обдолбанный.
— Кажется, теперь мой член тебя не пугает. Сейчас ты похожа на жадную маленькую шлюшку, — Бен сунул руку в воду и направил головку стоящего торчком члена ко мне, ткнувшись в мою дырку.
Вода не могла заменить смазку. Я вскрикнула от боли, когда он начал входить в меня — медленно, даже осторожно. Он придерживал меня за бедра, чтобы я не извивалась и оставалась на месте. Через край ванны переливалась вода. Одурманенный взгляд темных глаз Бена жадно рыскал по моему лицу, буквально впитывая каждую гримасу.
— Такая тугая маленькая кисочка, — промурлыкал он. — Слишком большой, солнышко? Для тебя слишком много? — Я кивнула, глотая слезы, а он проникал все глубже. — Знаю, что больно, но тебе все равно придется это делать, — он вдруг сел, выплеснув на пол еще больше воды. — Папочка обожает трахать тебя.
Болело еще сильнее, чем в первый раз. Я стиснула зубы, пока Бен растягивал меня мелкими толчками, а войдя полностью, издал гортанный стон. Затем он заставил меня слегка подпрыгивать у него на коленях и, удовлетворившись результатом, обхватил губами мою правую грудь. Я чувствовала, как член двигается во мне туда и обратно, задевая все ссадины, появившиеся прошлой ночью, и была уже готова зарыдать, когда Бен впился в сосок.
Ему понадобилось затянуться всего два раза, чтобы мое тело осело — будто марионетка с отрезанными ниточками. В животе собиралось тепло, мышцы влагалища расслаблялись, и в этой безумной больной ситуации я вдруг поняла, что секс начал вызывать во мне приятные ощущения.
Я цеплялась за голову Бена, пытаясь сладить с дыханием, пока он ритмично высасывал из меня молоко. Хорошо… Ох, как хорошо! Его язык ласкал сосок, и я совершенно внезапно кончила. Пытаясь прийти в себя, я спрятала лицо в волосах у него на макушке, но застонала, поскольку приятные посасывания не прекращались. С затяжками, неспешно и сильно. Бен всхрапнул и шлепнул меня по заднице под водой. Охуеть!
Это было восхитительно, пусть и тысячу раз неправильно. Бен оторвался от соска, влажно причмокнул и с чувством поцеловал меня, наградив заодно капельками моего собственного молока. Оно было жидким и водянистым, без выраженного вкуса. Сглотнув, я подавилась.
— Ты говорила, что хочешь пить, малышка. Папочка здесь, чтобы заботиться о тебе.
Мое тело обмякло после нежданного оргазма, а Бен внезапно вылез из ванны. Он отнес меня в спальню, и, всю мокрую, уронил на постель. Я взвыла, когда он тут же резко и без предупреждения вошел в меня сзади. И вошел глубоко. Мне оставалось только бессмысленно дрыгаться в тщетных попытках освободиться.
Бен дернул меня за волосы.
— Куда это ты собралась? Я еще тебя не дотрахал, — он прижался к моей спине, ритмично вбиваясь в меня без церемоний, и засунул забытую на постели соску мне в рот. — Я почувствовал, как ты кончила. Тебя заводит, когда тебя насилуют?
Я нервно замотала головой. Лапа Бена пролезла под меня, в промежность, и затеребила клитор. Мое тело напряглось, я тряслась в панике, соска во рту ходила как заведенная. Бен хрипел мне в волосы. По комнате разносились влажные шлепки кожи о кожу.
— Хорошие девочки не кончают, когда их насилуют, — прошептал Бен. Он без труда преодолел мое сумбурное сопротивление. — Но ты кончила… прямо на папином члене. Если в следующий раз издашь при этом хоть звук, придется тебя отшлепать.
Я сжала зубами пластиковую соску. Неужели… неужели все это меня действительно заводит? Я настолько испорченный, плохой человек?
Когда я вновь достигла оргазма, то задержала дыхание, чтобы не застонать. Бен засмеялся и сам начал двигать моими бедрами, глухо постанывая. Мои мышцы трепетали и сжимались вокруг члена, пытаясь продлить оргазм от этих ощущений. Мы были словно два тела, созданные для одной цели. Как машины.
Бен навалился мне на спину.
— Очень хорошо, — он обхватил мою грудь, и я жалобно хныкнула. — Снова тяжеленькая, да? Не волнуйся, папа скоро поможет… — у него перехватило дыхание. — Блядь, я сейчас кончу! Ты охуенно узкая. Умоляй меня! Умоляй меня остановиться!
Мама умерла при родах. У меня никого нет, кроме него. Я его очень сильно люблю, и он меня. Он отличный отец. В детстве водил по разным секциям – волейбол, танцы, гимнастика. Всегда игрушки и цветочки мне покупал за хорошие оценки. Бил морды паханам мальчуганов, чьи сыновья обижали меня. Игрался со мной в своё свободное время, в то время как другие отцы сидели с пивом за телеком/*бали баб.
С 14 лет он отказался от всех благ мира, чтобы я могла жить с ним, а не среди чужих людей. Не спился со смерти моей матери, а взял на себя за меня ответственность.
С 12 он стал ко мне особенно нежен. Целовал, обнимались. Говорил, какая я маленькая и красивая. У меня был переходный возраст, и он оказывал мне моральную поддержку. Никогда он не кричал на меня, не бил. Даже в детстве, когда у него был выбор: наорать, чтобы быстро избавиться, но обидеть меня, или объяснить, что не так быстро и не обижать – он всегда выбирал второе.
Я росла, становилась всё краше, и секс был уже неотъемлемой частью наших отношений. Мы порой не выходили из спальни все выходные, сутками обнимаясь, целуясь и котяткаясь. Он всех своих баб послал невзначай, и теперь мы вместе. Я безумно люблю его. Как мужчину, парня. А он меня – как свою девочку. Порой мы в шутку заговариваем про детишек, но он явно устал растить кого-то и просто хочет наслаждаться жизнью. Хотя, может, с повышением на работе передумает.
— Тебя возбуждает это — находиться так близко к папе?
Я тяжело сглотнула.
Удовлетворенно заворковав, он выудил из-под спины обыкновенную декоративную подушку. И пихнул мне в руки. Я безучастно уставилась на подушку, не улавливая, чего он хочет. Но Бен ласково направил ее к моей промежности, и до меня дошло — он желает, чтобы с ее помощью я подрочила.
Не похоже, что у меня был выбор. Я зажала подушечку между бедрами и начала водить ими, надеясь — чем скорее, тем лучше — покончить с омерзительным занятием. Бен положил подбородок мне на плечи и, рассеянно поглаживая мои волосы, радостно сопел.
Поначалу я просто ерзала, надеясь устроить угодное ему шоу, но от ритмично надавливающей подушки начала заводиться. Всхлипнув, я неловко повела ногами — Бен подтянул одеяло нам на колени. И дотронулся до моей руки.
— Мастурбируешь прямо перед папочкой? — шепотом спросил он и цокнул языком. — Негодница. Мы же смотрим «Дору-путешественницу», — низким голосом пробормотал он мне на ухо. — Играть с собой у папы на коленях — это очень плохо, Рей.
— Я… Мне жаль, — тихо извинилась я.
Он зарылся носом в мои волосы.
— Спасибо, что осознаешь свою вину. Можешь продолжать, мы не расскажем об этом мамочке.
Подгузник похрустывал — звук получался странноватым и вовсе не возбуждающим, тем не менее моя потребность ощутить оргазм перевешивала все прочее. Но как я ни пыталась стимулировать себя подушкой, усилий явно недоставало, и Бен тихонько посоветовал мне лечь на нее. Я перевернулась на живот и продолжила, постанывая, вжиматься в подушку.
Его тело накрыло меня, и я почувствовала, как он старается ритмично двигаться со мной в такт. Бен тяжело дышал, его член терся о подгузник, и я скулила, пока меня охватывало знакомое тепло. Бен был большим, тяжелым… по-своему это даже заводило.
— Папа, — охнула я, включаясь в игру, — что ты делаешь?
— Играю с тобой, солнышко, — он ухватил меня за бедро, потирая подгузник большим пальцем. — Разве ты не любишь наши игры?
Я вцепилась в простыню.
Бен повернул меня и отшвырнул подушку прочь. Он взъерошил свои черные лохмы, его непроглядные глаза жадно изучали мое тело. Мне оставалось только нервно вздрагивать.
Его кадык судорожно дернулся.
— Умница. Умница, — огромная ладонь прошлась от моего солнечного сплетения до пупка. — Как тебе хочется поиграть? Хочешь, чтобы папочка полежал на тебе сверху? Мы кончим вместе. Или хочешь сытый животик?
— Сверху! — выпалила я. Только не член во рту, только не снова! — П-пожалуйста.
Бен улыбнулся и потянулся к тумбочке. Я знала, что за этим последует.
Однако он взял свой галстук. Неожиданно плотная ткань закрыла мне глаза, я почувствовала, как Бен завязывает узелок у меня на затылке. Потеряв возможность видеть, я беспомощно зашарила по кровати и зацепилась за перила — от которых Бен аккуратно оторвал мои пальцы. Кажется, мы лежали неправильно, поперек постели.
— Сверху, хм? — пробормотал он. — Это можно.
Бен подхватил меня под живот, перевернул. Я слышала, что он снова полез в тумбочку, что-то звякнуло. Через миг мое запястье оказалось пристегнуто к перилам, и мое замешательство превратилось в страх. В губы вонзилась соска.
Тяжеленное голое тело навалилось на меня. Хныкая, я принялась пинаться, когда Бен устроился у меня между ног, как заведенный приговаривая «все в порядке». Зарывшись лицом в подушку рядом со мной, он двумя руками разодрал подгузник, проделав в нем дырку. Я испуганно взвизгнула, соска выпала, но он воткнул ее обратно, напоследок пригладив мне волосы.
— Сегодня мы займемся любовью, — прошептал Бен. — Расслабься.
Я бешено задергалась в наручнике, сквозь соску рвался мой крик. Бен осторожно пошевелил бедрами, потерся членом о подгузник и хрипло застонал. Господи. Я до крови расцарапала ему спину, не прекращая брыкаться, пока Бен надрачивал об мое тело, издавая нервирующие хрипы. Он был огромным, сильным и тяжелым, куда мне было деваться.
Его губы коснулись моего виска.
— Знаю, солнышко. Я знаю. Просто соси свою сосочку, и все будет хорошо, — его голос осекся. — Все… все будет в порядке.
В панике я задышала чаще. Все не будет в порядке. Точно не будет.
Я находилась на грани истерики, Бен, игнорируя мое состояние, пристроился к вагине. Он забормотал, вероятно, намереваясь успокоить меня, и я снова вонзила ногти ему в спину. Запястье адски болело из-за бесплодных попыток вывернуться из наручника.
Я почувствовала, как член коснулся меня — без презика, естественно. Упираясь пятками в матрас и ничего не видя, я силилась придумать, как сбежать, но сбежать было невозможно. Бен поцеловал меня в щеку, поводил головкой по моей щели, собирая влагу, и начал медленно проталкиваться внутрь. Я хочу домой… Куда угодно, лишь бы не быть здесь… Уж лучше мертвой…
Бен удвоил усилия. От шока и боли я едва дышала, но хуже всего было то, что я не могла видеть! Я надрывала горло, кричала, срывая голос.
— О… боже, — стонал Бен. — Блядь… Тише, малышка. Ш-ш-ш… Ш-ш-ш… Спокойно и размеренно.
Из-за нарастающей боли я судорожно сосала соску, а Бен продирался все глубже, завоевывая каждый дюйм сопротивляющейся плоти, разрывая мое тело. Насилие было нежным, но от этого легче не становилось — боль это не приглушало. Я пыталась отбиваться свободной рукой, но он перехватил ее, прижал к постели и невнятно зашептал у самого моего горла.
Член был толстым и твердым. Не сразу, но он вошел в меня до упора, заполнив меня до самой шейки матки. Я почувствовала себя такой… использованной. Бен собрался поцеловать меня, потянулся к моим губам, но я резко отвернулась, и его губы мазнули по уголку моего рта.
Бен потерся об мою щеку. Он придерживал подгузник, который хрустел с каждым толчком.
— Вот так. Вот так… Моя малышка, папочка распечатал тебя. Ты такая… такая охуенно узкая, — он шумно втянул носом воздух и задвигался напористей. — Господи… слишком узкая. Ты слишком узкая. И на тебе этот чертов подгузник… просто бомба! Я так нужен тебе…
Я извивалась, тщетно пытаясь освободиться. Я боялась случайно выплюнуть соску, хотя он все равно прижимал ее пальцем. Бен исступленно трахал меня, больше не сдерживаясь и не пытаясь быть нежным. Меня словно насадили на вертел. Вдруг вспомнились те хот-доги, которые мы готовили на костре, когда я была маленькой. И я зажмурилась. Я обычный кусок мяса. Вот и все.
Однако, вопреки всему происходящему, я была рада, что не вижу его лица — не вижу, как оно искажается в гримасе наслаждения. Бен фырчал, как жеребец, то и дело утыкаясь мне в волосы, пока я боролась с собой, заставляя себя не издавать ни звука. Больше он ничего от меня не получит!
— Моя милая малышка, — шептал он, буквально вколачивая меня в матрас своей тушей. — Моя сладкая девочка с чертовски тугой пиздой! Папочка очень сильно любит тебя. — Он приподнялся на руках и забрал у меня соску. — Скажи мне, как сильно ты любишь папочкин толстый член.
— Я-я люблю его, — всхлипнула я.
— Любишь, правда? Тебе нравится ощущать его внутри? — Он испустил лихорадочный вздох. — О господи… О блядь… Папочка вот-вот кончит в тебя. Ты готова почувствовать мою кончу?
Я кивнула, еле сдерживая слезы. Бен качнул головой и принялся рьяно вбиваться в меня, пока я не заорала от боли — и осознала, что он кончает.
Бен матерился сквозь зубы, а я чувствовала, как член пульсирует во мне. Об оргазме для меня и речи быть не могло, поэтому я закрыла глаза, содрогаясь и морщась от каждого толчка. Бен простонал мое имя, и его бедра замерли.
Кошмар закончился. Бен пытался отдышаться, придавив меня всем своим весом и целуя в лицо. Я рыдала, бесполезно дергала наручник, и Бен, шикнув, толкнулся бедрами, размазывая во мне сперму.
Мне было всего 8 лет, когда папа впервые попросил меня помыть его с мылом в душе: «Помоги мне, принцесса!». Тогда я и не догадывалась, что это приведет к годам ужасного насилия.
Идеальное детство
Будучи ребенком 70-х годов, я любила бегать на улице, играть в прятки со своими братьями и сестрами. Мне казалось, что все идеально, хотя в это самое время родители испытывали серьезные финансовые трудности.
Вскоре его привязанность переросла в просьбы почесать ему спину.
«Он насиловал меня так часто, что я привыкла»
История с душем случилась два года спустя, в 1978 году. Тогда, плюхнувшись на диван, чтобы посмотреть детский сериал, пока мама играет в лото, я услышала, как папа меня зовет. Он попросил «хорошенько потереть» его ноющую спину, но, когда я намылила руки и прикоснулась к нему, он вдруг повернулся и сжал мои ладони.
После этого он дал мне монетку, чтобы я купила себе «немного сладостей». «Совместный душ» стал повторяться каждую неделю. Позже он стал заставлять меня трогать его и на кровати. А потом, когда мне только исполнилось 9, отец впервые изнасиловал меня. Боль была неописуемой: до сих пор я не могу найти слов, чтобы объяснить ее.
Потом папа пригрозил, что меня «заберут», если я кому-нибудь расскажу. Он не боялся, что я расскажу маме, потому что знал, я ей совершенно неинтересна. К тому времени, когда мне исполнилось 10 лет, он насиловал меня так часто, что я привыкла. Мое тело привыкло.
Иногда отец заставлял меня читать ему «истории» из порнографических журналов, прежде чем заняться со мной сексом. Иногда он наряжал меня в подтяжки и чулки. Насилие продолжалось и в средней школе, а когда у меня начались месячные, папа простонал: «Теперь нам придется использовать презервативы. Я не могу допустить, чтобы ты забеременела».
«Я думала, что такие девушки, как я, нужны, чтобы удовлетворять мужские потребности»
Из маленькой счастливой девочки, которая когда-то любила животных и школу, я выросла в угрюмого подростка, который каждый вечер ходил по улицам, чтобы только не возвращаться домой. Во время одной из таких прогулок я встретила Эда.
Симпатичный пакистанец с идеальными зубами и собственной машиной не особо беспокоился, что я одета в школьную форму и на 5 лет младше его. Вместо этого он сказал мне, что я «хорошенькая» и предложил встретиться позже. На нашем первом свидании он отвел меня в пустой дом и изнасиловал на грязном матрасе. После многих лет жестокого обращения я думала, что такие девушки, как я, нужны, чтобы удовлетворять мужские потребности.
Последующие месяцы мой новый парень неоднократно занимался со мной сексом, и никогда не пользовался контрацепцией. Вскоре после того, как мне исполнилось 15, я поняла, что беременна. Я знала, что ребенок от Эда, ведь папа насиловал меня только в презервативах. Хотя после того, как он узнал о ребенке, то заявил: «Мы больше не будем предохраняться. Так будет лучше для всех!».
«Это был не последний раз, когда он одалживал меня кому-то»
В тот день я поклялась, что отец больше никогда меня не изнасилует. Но Эд продолжал физически и сексуально издеваться надо мной. Он даже заплатил женщине, чтобы она ударила меня по животу, в надежде, что случится выкидыш. К счастью, мой ребенок выжил.
Позже Эд нашел дом для меня и нашего ребенка, и сказал, что если я его ослушаюсь, он разобьет мне нос и губу. Однажды вечером Эд пришел домой вместе со своим приятелем и велел мне «разобраться с ним». Я знала, что он имел в виду секс. Поскольку сын спал рядом, я согласилась. Это был не последний раз, когда он одалживал меня кому-то.
Был и старик, который пришел в наш дом, опираясь на палочку, а слюни стекали по его подбородку. В другой раз, когда мне было 17, он привел меня в дом, где ждали 10 мужчин. В тот вечер они по очереди насиловали меня. Один за другим.
Я не видела выхода.
Но однажды, когда Эд меня очень сильно избил, во мне что-то изменилось. Я как будто проснулась и нашла в себе мужество, чтобы сбежать вместе с сыном. Путь к нормальной жизни был нелегким. Сначала нас поселили в общежитии, потом я потеряла опеку над ребенком, потому что его забрала к себе моя мама. Меня не слушала и не слышала полиция.
Но, к счастью, в конце концов я добилась справедливости.
«Ты не виновата»
Помогла мне сестра, которая также подвергалась насилию со стороны отца. Однажды она пришла ко мне, и мы вместе пошли в полицию. Дело дошло до суда, на втором слушании папа был осужден по 32 пунктам, включая изнасилование и непристойное обращение с ребенком, и отправлен в тюрьму на 15 лет.
Спустя десятилетия я написала книгу «Просто девочка». Я надеюсь, что она побудит других жертв высказаться и поможет им увидеть, что жизнь после жестокого обращения есть. И если бы сегодня я могла что-то сказать себе маленькой, то это было бы:
Дело не в том, что ты носишь, что говоришь или как выглядишь. Ты не виновата.
Читайте также: