Эрик сигал книги список

Обновлено: 04.07.2024

Это очень трогательная и сильная книга. Во-первых в ней много реализма и наверное это самое главное, никаких сопливо-розовых моментов и вытянутых за уши приторных признаний и слов. Просто полюбили - просто были вместе. Такая вот обычная жизнь, с бытовыми и материальными проблемами и ничего особенного. Но как же она меня тронула и как же я рыдала, не знаю почему, но это вторая книга над которой я плакала взахлёб (первая была - "Спеши любить", но мне тогда было лет 13)

Казалось бы - непритязательное название. И вполне ожидаемые из него следующий сюжет.
Но!
Книга поражает легким слогом и тем, что действие происходит в современной Америке.
Читается книга так, будто смотришь легкую мелодраму вроде сериала "Друзья"
Я прочитала эту небольшую, захватывающую книгу за 2 часа. А потом еще почти час приходила в себя.
Отмывала потекшую косметику и размышляла о несправедливости жизни.

Для начала история, как вообще я нашла эту книгу: купила вторую часть (которую еще не читала) в книжном магазине по скидке и узнала, что есть первая. А еще такой подарок - читает Владислав Галкин, восторг! То ли настроение, то ли чтец, то ли все вместе повлияло на мое отношение к этой книге, я все-таки расстроилась в конце.
Вполне такая обычная история любви, абсолютно штампованные герои - богатый мальчик и девушка, в которой черти водятся, провинциалка хоть и с острым язычком. Эти образы обычно попадались мне в книгах на втором плане, но все испортил мне этот ужасный спойлер в описании книги. Ну для чего это делать? Все эмоции пропадают, когда знаешь концовку.
Трогательная и печальная история, хоть и предсказуемая.

У этой 'истории любви' только один неоспоримый плюс- она короткая.

Слушала ауди читает Владислав Галкин .Музыкальное сопровождение"Битлз",очень нежно и трогательно до слёз. Мне хватило всего.

В первый раз читала книгу очень давно. Как-то вспомнилось, что она родилась из сценария для фильма, который я так и не посмотрела. Решила найти и все-таки увидеть то кино. Это удивительный фильм, удивительная музыка, великолепный главный герой. а ведь фильму уже 45 лет. После этого решила перечитать заново этот роман.
Что-то добавилось к фильму, что-то потерялось. Поставила 10 за то и другое вместе.

В аннотации написано, что девушка умрет - вот это самый жестокий спойлер, который повлиял на моё впечатление от книги.

Комментарий содержит спойлер.

Мне бы очень хотелось поставить оценку выше, но почему-то что-то упущено и обыденно, даже как-то не интересно.
С другой стороны произведение от лица мужчины, и мне не вериться, что мужчины на столько скупы в своих эмоциях. Почему не было такого сильного "бум", чтобы можно было оживить даже самый простой роман, прекратить в шедевр. Нет эмоций, ноль - мужчина (наш герой) - не эмоциональный, нет безумства, бешеной страсти, просто и без вкусно. Мне не хватило эмоций, поэтому оценка ниже. Читалась легло, просто и все чтение заняло всего 1 поездку на электричке. Не было событий, не сюжета в основном - ничего что могло бы заставить прочитать книгу еще раз.
Правда из книги очевидно одно: - берегите каждый миг с любимым, так как завтра может на настать. берегите друг друга. рекомендую, если есть время на поездки.

Посвящается Сильвии Хершер и Джону Флаксману

…Ведь вы же верите, что все ничтожные шалости, мною совершенные, чего-то да стоят…[1]

оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2014

Что можно сказать о двадцатипятилетней девушке, которой больше нет?

Что она была красавицей. И умницей. Можно рассказать о том, как она любила Моцарта и Баха. И «Битлов». Ну, и меня. Как-то раз, когда мне изрядно наскучила ее болтовня о музыкальных пристрастиях, я спросил: «В каком порядке ты всех нас любишь?» На что она, растянув губы в улыбке, ответила: «В алфавитном», что в тот момент меня тоже заставило улыбнуться. А теперь вот сижу и гадаю: меня в этом списке она ставила по имени? Или по фамилии? Если первое, то я всего лишь плелся где-то за Моцартом. Если же второе, то, значит, она любила меня немного меньше Баха и чуть больше, чем «Битлз». В любом случае, первое место было мне заказано, что, признаюсь, по неясным, но совершенно глупым причинам очень меня злило. Может быть, потому, что я с детства привык во всем быть первым? Это у меня, знаете ли, семейное.

Той осенью я учился на последнем курсе и завел привычку посещать библиотеку Рэдклиффа – не для того даже, чтобы полюбоваться сексапильными студентками (хотя, не скрою, и поэтому тоже). Но главное, что там было тихо, я не боялся наткнуться на кого-то из знакомых, а спрос на книги был гораздо меньше, чем в библиотеке моей alma mater. На следующий день предстояло сдавать очередной экзамен по истории, а я еще не открыл ни одной книги из списка литературы – типичный синдром студента Гарварда. Я неспешно направился к стойке выдачи книг, надеясь получить заветный том, который спасет меня от провала на завтрашнем экзамене. За стойкой суетились две особи женского пола: первая – здоровенное нечто в теннисной форме, вторая – типичная серая мышка в очках. Я остановил свой выбор на Мышке-Четырехглазке.

– У вас есть «Закат Средневековья»?

Она метнула в меня недовольный взгляд.

– А у вас, кажется, есть собственная библиотека? – спросила она с издевкой.

– Послушай, дорогуша, студенты Гарварда имеют право брать книги из библиотеки вашего универа!

– Речь не о правах, мой маленький Преппи[2], а о вопросах этики. У вас там книг пять миллионов, а у нас всего лишь пара жалких тысчонок.

Бог мой, похоже, мне попалась очередная особа, которая мнит себя представителем высшей касты! Такие обычно воображают, что если соотношение девушек и парней в Рэдклиффе и Гарварде – пять к одному, то и девицы тут, соответственно, в пять раз умнее. С подобными я обычно не церемонился, однако в тот момент больше думал о чертовой книге.

– Слушай, ты! Мне нужна эта проклятая книга!

– Будь любезен, поумерь свой пыл, Преппи!

– Черт, да с чего ты вообще взяла, что я учился на подготовительных курсах?

– Так ведь сразу видно, что ты тупой и богатый! – бросила она, снимая очки.

– Неправда! – возразил я. – На самом деле я бедный и умный.

– Вот уж нет, милый. Это скорее я умная и бедная.

Она уставилась своими карими глазами прямо на меня. Что ж, хорошо. Может быть, я и похож на богатого, но уж какой-то там задаваке из Рэдклиффа, пусть даже с красивыми глазами, болваном себя называть точно не позволю.

– Какого черта ты себя здесь держишь за самую умную? – спросил я.

– Потому что ни за что на свете не пошла бы с тобой пить кофе, – ответила она.

– А кто тебе сказал, что я собираюсь тебя пригласить?

– Вот, – сказала она. – И ты – полный идиот именно потому, что не собираешься!

Теперь объясню, пожалуй, почему же я все-таки ее пригласил. Все просто: я капитулировал как раз в нужный момент, притворившись, что внезапно мне захотелось выпить с ней чашечку кофе, и наградой за мои старания стал вожделенный фолиант. А так как девушке нужно было дежурить до закрытия библиотеки, в моем распоряжении оказалась куча времени, чтобы успеть запомнить парочку многозначительных фраз о том, как в конце одиннадцатого века королевская власть, приобретая все большую поддержку со стороны законников, постепенно излечилась от клерикальной зависимости. В итоге на экзамене мне не хватило самой малости до высшей оценки: я получил А с минусом. Забавное совпадение – ровно на столько я оценил ножки Дженни, когда она вышла из-за библиотечной стойки. Не могу, впрочем, сказать, что ее прикид претендовал на такую же высокую оценку, по-моему, одета она была слишком богемно. Особенно мне не приглянулась вещица в индийском стиле, которую она использовала в качестве дамской сумочки. Слава богу, я не стал об этом распространяться – и правильно: впоследствии выяснилось, что сумочку Дженни сделала сама.

Мы отправились в местечко под названием «Лилипут», расположенное неподалеку, клиентами которого были, вопреки звучной вывеске, не только люди небольшого роста. В этой забегаловке делали прекрасные сэндвичи. Я заказал два кофе и «брауни» с мороженым (для нее).

– Меня зовут Дженнифер Кавильери, – произнесла она. – Я – американка итальянского происхождения.

Как будто я по фамилии не догадался!

– В качестве главного предмета я выбрала музыку, – добавила она.

– А я – Оливер, – ответил я.

– Это имя или фамилия? – поинтересовалась она.

– Имя, – сказал я, а затем озвучил свое полное (ну, почти полное) имя: – Оливер Барретт.

– Надо же! – сказала она. – Твоя фамилия Барретт[3], как у поэтессы?

– Да, – ответил я. – Но мы не родственники.

Повисла пауза, и у меня было достаточно времени, чтобы обрадоваться, что вместо вопроса о поэтессе она не произнесла это извечное: «Барретт – как Барретт Холл[4]?» К сожалению, в моих жилах и правда текла кровь парня, который подарил университету этот уродливый монумент непомерному тщеславию моего богатого рода, считавшего Гарвард единственным оплотом цивилизованных людей.

Дженни по-прежнему хранила молчание. Неужели мы так быстро исчерпали все темы для разговора? Или ее оттолкнуло от меня то, что я никак не связан с Элизабет Барретт? Что произошло? Девушка сидела молча, слегка улыбаясь мне. Чтобы чем-то себя занять, я принялся за ее тетрадки. Симпатичный почерк – маленькие острые буковки, ни одной заглавной (она что, вообразила себя последовательницей Е. Е. Каммингса?[5]). А занималась Дженни предметами совершенно немыслимыми – «Сравнит. лит. 105, Музыка 150, Музыка 201…»

– Музыка 201? Курс для выпускников?

Дженни кивнула с плохо скрываемой гордостью:

– Полифония времен Ренессанса!

– Что это – «полифония»?

– Расслабься, Преппи, к сексу это отношения не имеет.

С какой стати я должен был терпеть все это? Она что, никогда институтскую газету не открывала? Она вообще в курсе, кто я такой?

– Эй, ты хоть знаешь, кто я?

– Да, – ответила она с некоторым пренебрежением. – Ты – парень, которому принадлежит Барретт Холл.

Ну вот, конечно, она понятия не имела, кто я такой.

– Барретт Холл мне не принадлежит, – уточнил я. – Просто мой прадедушка подарил это здание университету.

– Чтобы его неудачника-внука точно приняли в Гарвард?

Все, Дженни, тут ты перешла все границы!

– Дорогуша, если ты так сильно убеждена, что я неудачник, за каким же лядом ты меня вынудила отвести тебя в кафе?

Она посмотрела мне прямо в глаза и широко улыбнулась:

Цитата Гая Валерия Катулла (лат. Gaius Valerius Catullus) (ок. 87 до н. э. – ок. 54 до н. э.), ориг.: «…namque… solebatis Meas esse aliquid putare nugas…»

Преппи – Preppie (амер.) – пренебрежительное прозвище абитуриентов, обучающихся на частных курсах, чтобы поступить в высшее учебное заведение. Обычно это дети состоятельных родителей.

Элизабет Барретт Браунинг (Моултон) (англ. Elizabeth Barrett Browning, 1806–1861) – известная английская поэтесса Викторианской эпохи.

Барретт Холл – одно из зданий на территории Гарварда, построенное в 1859–1860 гг. архитектором Чарльзом Е. Парксом на пожертвования Бенджамина Бартона из Нортхэмптона и названное в честь последнего.

История любви Erich Segal Love Story © 1970 by Erich Segal © Рапопорт И. , перевод на русский язык, 2014 © Издание на русском языке, оформление ООО « Издательство « Эксмо», 2014 1 Что можно сказать о двадцатипятилетней девушке, которой больше нет? Что она была красавицей И умницей Можно рассказать о

История Оливера Erich Segal Oliver’s story Copyright © 1977 by Erich Segal © Рапопорт И. , перевод на русский язык, 2014 © Издание на русском языке, оформление ООО « Издательство « Эксмо», 2014 © Электронная версия книги подготовлена компанией Лит Рес () 1 Июнь 1969 года – Оливер, ты болен – Я… что?

Лора и Барни знали друг друга с самого детства Они вместе росли и взрослели, вместе мечтали о том, что станут врачами и посвятят свою жизнь благородному служению людям Их дружба тоже росла и крепла, несмотря на то, что ж

Сценарий счастья Пролог Вынужден сделать страшное признание Узнав о том, что Сильвия умирает, я не испытал большого отчаяния Знаю, это может звучать негуманно, особенно из уст врача Но я просто не в состоянии думать о ней как о какойто очередной пациентке На самом деле, когда мне в первый раз сказал

Однокурсники Из дневника Эндрю Элиота 12 мая 1983 года Через месяц состоится традиционный сбор моего выпуска по случаю двадцатипятилетия со дня окончания Гарварда, и я со страхом жду этого события У меня замирает сердце, как представлю себе, что увижусь со всеми однокашниками — успешными и знамениты

Карен, Франческе и Миранде — моим главным наградам К чему такая гонка? Спросите у больного раком, которому осталось жить несколько месяцев Спросите у больного СПИДом, чей организм распадается на глазах… « Гонка» проистекает из нашего человеческого сострадания к своим собратьям, нуждающимся в помощи

Традиции и религия порой встают непреодолимой преградой между любящими Этот роман сага о возвышенных чувствах и мирских страстях, о долге, который мешает обрести счастье, о детях, взбунтовавшихся против отцов, о ханж

Что можно сказать о двадцатипятилетней девушке, которая умерла? Что она была красивой И умной Что любила Моцарта и Баха И « Битлз» И меня Однажды, когда она окончательно замучила меня, рассказывая о своих музыкал

Никогда еще жизнь не ставила Мэттью Хиллера перед таким трудным выбором. Блестящий врач, талантливый исследователь, он вернул к жизни многих своих пациентов, но бессилен помочь женщине, которая была любовью всей его жизни Но Сильвия Далессандро безгранично верит, что Мэт сумеет ее спасти и они снова

Эрик Сигал Сохраняя веру Поздно полюбил я Тебя, Красота, такая древняя и такая юная, поздно полюбил я Тебя! Вот Ты была во мне… Со мной была Ты… ПРОЛОГДэниэл Я был крещен в крови Моей собственной Это не какаянибудь иудей

Посвящается Карен и Франческе, моим однокурсницам Должно же существовать возможное обоснование причины, по которой человека переполняет кипучая радость оттого, что он — сын Гарварда, а не тот несчастный, кому, в силу у

Роман сучасного американського письменника про зворушливе кохання студента, сина мільйонера, до дочки бідного італійського емігранта Побравшись, молодята живуть у скруті, проте вони щасливі Здається, ніщо не може їх розлучити І справді, розлучає їх

« История Оливера» — продолжение знаменитой книги Эрика Сигла « История Любви» Оливер Баррэтт любил Дженни Кавиллери, а она любила его Но Дженни умерла, а Оливер остался жить Как живётся человеку после утраты всего самого любимого? Как он может вернуться к людям? И может ли? Удивительно красивая кни

Самый фундаментальный принцип медицины есть любовь. Пролог Среди них был только один темнокожий И всего пять женщин. Были яркие таланты, почти гении Были гении, почти безумцы Один имел за плечами опыт сольного виолонче

Читайте также: