Venire contra factum proprium как произносится
Обновлено: 05.07.2024
Самое свежее решение, в котором Павел Куцуров использовал латинские максимы, — от 7 февраля этого года. Это спор о недействительности договора аренды участка между физлицами, юрлицами и местной администрацией (в признании договора недействительным отказано). Здесь Павел Куцуров упоминает принципы onus proferendi и onus probandi — истец должен представить факты, на которых основывает свои требования, и доказательства, чтобы суд признал эти факты установленными. А говоря о решении общего собрания собственников, судья пишет, что оно «не могло быть "causa – основанием" для заключения оспариваемого договора аренды».
В решении встречается также venire contra factum proprium — никто не может противоречить своему собственному предыдущему поведению. Это судья использует, чтобы объяснить, почему посчитал истцов недобросовестными. И в дополнение — impuris manibus nemo accedat curiam (пусть никто не приближается к суду с нечистыми руками). А заканчивается отказное решение ссылкой на правило «action in personam — личный иск вытесняет action in rem — вещный иск».
Еще одно дело (октябрь 2018 года) — спор между РЖД и физлицом о самовольной постройке. Ответчик построил гараж рядом с рельсами (в полосе отвода, которая составляет 90 м), но в иске РЖД было отказано. Здесь снова встречается термин onus probandi. Истец не доказал нарушения своего права (в данном случае границы участка не были установлены). А разрешения не требуется в случае строительства на участке строений и сооружений вспомогательного использования.
Жилищный кодекс является специальным по отношению к Земельному, напоминает Павел Куцуров в конце этого решения (lex specialis derogat generali). И признает, что собственники помещения ipso jure — в силу закона после формирования участка смогут его использовать в соответствии с видом разрешенного использования.
Еще одно октябрьское решение — об обращении банком взыскания на предмет залога и добросовестности приобретателя. Его отличает не только латынь, но и детальная аргументация. Например, судья объясняет, что появление в Гражданском кодексе в 2013 году правил о добросовестном приобретении заложенного имущества не означает, что до этого принципа добросовестности в кодексе не было. Для этого Павел Куцуров ссылается не только на нормы закона, но и на концепцию развития гражданского законодательства и на сложившуюся судебную практику. Судья также использует разные виды толкования — историческое, телеологическое и систематическое. Встречаются термины mens legislatoris (разумность законодателя), major continet in se minus (большее включает в себя меньшее), a contrario (от обратного).
«Блестяще написано, ничего не скажешь. Андроповский районный суд превращается в центр цивилистической мысли юга России. Так обстоятельно даже ВАС в лучшие годы не писал судебные акты», — прокомментировал этот текст Артем Карапетов на своей странице в Фейсбуке.
Богатым на латынь было решение 2016 года о взыскании долга по договорам уступки права требования. Здесь упомянуты prima facie evidence (доказательства, убедительные на первый взгляд, при отсутствии доказательств в пользу противного), эстоппель, venire contra factum proprium (никто не может противоречить собственному предыдущему поведению), pacta sunt servanda, ex turpis causa (безнравственное недозволенное поведение), ex dolo malo non oritur action (суд не принимает сторону лица, которое основывает свою претензию на безнравственном или незаконном действии) и grammatica falsa non vitiat chartam (грамматические ошибки не делают документ недействительным). Есть и термин на английском языке — rule of common sense (правило здравого смысла).
Павел Куцуров применяет латынь не постоянно. Редакция Закон.ру просмотрела вынесенные им акты, опубликованные на сайте суда с сентября по сегодняшний день. В них встретилось три решения, упомянутые выше. Судя по всему, латынь оказывается полезной для выражения принципа или правила, которое соответствует идее справедливости, но для которого в российском праве нет прямого нормативного обоснования. Это не означает, что они в российском праве не действуют. Но обосновать их существование и разумность проще, если подкрепить косвенной ссылкой на авторитет римского права, которое в средневековой Европе называли ratio scripta (писаный разум).
Можно утверждать, что классическую правовую терминологию судья использует по своей инициативе, а не заимствует из документов какой-то определенной стороны или ее представителя. Об этом говорит то, что найденные нами дела — это споры между разными лицами. Нет у судьи и «любимых» терминов. В текстах, которые мы видели, латинские фразы почти не повторяются.
Латинские термины более емкие и лучше раскрывают суть проблемы в деле, объяснил сам судья редакции Закон.ру. Стороны и коллеги-судьи, впрочем, неоднозначно реагируют на эту особенность его судебных актов. Основное замечание, по словам судьи, заключается в том, что производство в российских судах должно вестись на русском языке, а он использует нерусские слова. Упрек этот, однако, бьет мимо цели: Павел Куцуров всегда по-русски поясняет суть кратких латинских фраз.
Судья обращается к латыни только в гражданских спорах. Но он рассматривает и все другие категории дел: уголовные, административные. Поэтому связаться с судьей получилось не сразу. Во вторник секретарь сообщил, что судья находится в совещательной комнате по уголовному делу, просил перезвонить на следующий день. В среду, однако, совещание еще продолжалось до конца рабочего дня. Созвониться удалось лишь в первую половину дня четверга.
Андроповский районный суд очень маленький. В нем, как указано на сайте, всего четыре судьи, включая председателя. И это объясняет, почему каждый рассматривает все виды дел. Суд находится в селе Курсавка, в котором проживают 11 тыс. человек. До столицы края, Ставрополя, примерно 110 км. До Минеральных Вод — 66 км.
Павел Куцуров закончил заочно Российский университет правосудия. С латинскими терминами знакомился самостоятельно. Сам он не видит чего-то необычного в своих решениях. «Не понимаю, почему такой ажиотаж», — признался он в разговоре с редакцией.
Поезд дальше не идет: применение эстоппеля в арбитражном процессе
"Не противоречь сам себе" – таков смысл эстоппеля, который широко используется, в том числе и в арбитражном процессе. В каком деле его применили впервые и что судебная практика считает злоупотреблением правом, рассказывает адвокат Адвокатского бюро «S&K Вертикаль» Алена Бачинская. В то же время, предостерегает она, недобросовестное поведение надо отличать от обычной процессуальной тактики, которая объясняется особенностями российского судопроизводства.
В последние годы законодательство и правоприменительная практика придают существенное значение принципу добросовестности участников гражданского оборота, стремясь наказать злоупотребляющую своими правами сторону и защитить лицо, действовавшее добросовестно. В целях реализации этого принципа отечественный правопорядок нередко заимствует различные иностранные институты. Одной из таких рецепций явилась доктрина эстоппеля. Эстоппель является традиционным правовым принципом в зарубежных странах. Он зародился в Англии, а затем был воспринят многими правопорядками.
По общему правилу, смысл эстоппеля заключается в утрате лицом права ссылаться на какие-либо факты или обстоятельства в связи со своим предыдущим поведением (отрицанием, утверждением и т. д.). Фактически эстоппель запрещает противоречивое поведение участников оборота.
Эстоппель в практике ВАС и ВС
Впервые в российском правопорядке на принцип эстоппеля прямо сослался Высший арбитражный суд РФ в постановлении Президиума ВАС РФ от 22 марта 2011 года № 13903/10 по делу № А60-62482/2009-С7. В этом деле суд указал, что стороны лишаются права на выдвижение новых требований, вытекающих как из основного, так и из дополнительных обязательств, относительно которых было заключено мировое соглашение. Суд руководствовался тем, что, заключая мировое соглашение, лица стремились прекратить имеющийся спор в полном объеме. И то, что они не предусмотрели в мировом соглашении какие-либо дополнительные обязательства или действия, которые надлежит исполнить той или иной стороне, означает полное окончание гражданско-правового конфликта.
В дальнейшем эстоппель или принцип venire contra factum proprium (никто не может противоречить собственному предыдущему поведению) применялся и в других случаях. При этом суды вплотную подходили к вопросу оценки противоречий в процессуальном поведении участвующего в деле лица с точки зрения добросовестности.
Так в постановлении № 1649/13 по делу № А54-5995/2009 Президиум ВАС РФ применил эстоппель против возражений ответчика относительно подсудности спора. Суд счел, что ответчик признал компетенцию суда, поскольку при длительном рассмотрении дела не указывал суду на неподсудность, а активно участвовал в процессе. Поэтому он утратил право возражать в отношении подсудности. При этом суд прямо признал ответчика лицом, злоупотребившим своими процессуальными правами, и последовательно описал, в чем выразилось такое злоупотребление.
Доктрина эстоппеля также была продемонстрирована и в известном деле ООО «Соллерс-Елабуга» (№ А65-30438/2012) о приведении в исполнение решения международного коммерческого арбитража. В постановлении № 1332/14 Президиум ВАС РФ не согласился с выводом суда первой инстанции о том, что арбитражная процедура существенно нарушена – должника не уведомили об арбитражном разбирательстве. Должник утратил право на выдвижение доводов о ненадлежащем уведомлении об арбитражном разбирательстве, поскольку из его предыдущего поведения следовало, что он признавал полномочия лица, фактически получившего уведомление арбитража (им являлся сотрудник материнской компании по отношению к должнику).
В другом деле ВС РФ применил эстоппель в ответ на заявление ответчика о том, что он является ненадлежащим. Суд расценил это как недобросовестность, поскольку ответчик впервые возразил против своего процессуального статуса лишь после отмены судебных актов, вынесенных в его пользу, и направления дела на новое рассмотрение (Определение ВС РФ от 09 октября 2014 по делу № А51-1943/2011).
Аналогичный подход продемонстрирован и в определении Верховного суда РФ от 13 апреля 2016 по делу № А57-12139/2011. Суд посчитал проявлением недобросовестного поведения довод о неподведомственности спора, заявленный стороной по делу только в суде кассационной инстанции, да еще и на втором круге. Сторона активно участвовала в деле и поначалу одерживала верх, однако только после проигрыша заявила о необходимости прекращения производства по делу в связи с неподведомственностью.
Нормативной основой для применения процессуального эстоппеля является ч. 2 ст. 9 АПК РФ, предусматривающая, что лица, участвующие в деле, несут риск наступления последствий совершения или несовершения ими процессуальных действий. Участники процесса должны добросовестно пользоваться своими процессуальными правами в силу ч. 2 и 3 ст. 41 АПК РФ, а также обязаны заблаговременно раскрывать свои доказательства и аргументы перед другой стороной (ч. 3 и 4 ст. 65 АПК РФ).
Злоупотребление или процессуальная тактика
Все упомянутые дела свидетельствуют о том, что процессуальный эстоппель довольно прочно вошел в правоприменительную практику и в первую очередь касается противоречивого поведения участника на различных стадиях одного процесса или при сопоставлении с его досудебными действиями. Вместе с тем можно отметить, что противоречивое поведение стороны не всегда вызвано желанием злоупотребить правами и получить от этого какие-то выгоды.
Нередко участники дел строят свою правовую позицию с учетом хода процесса и удовлетворения либо отклонения судом тех или иных ходатайств. Процессуальное поведение лица обусловлено возможностью выиграть процесс в текущих обстоятельствах и на основании имеющихся доказательств.
Причиной этого отчасти является специфика отечественного арбитражного процесса. В России судья, как правило, не высказывает по ходу процесса суждения, из которых было бы понятно направление его мысли. Нередко часть заявленных ходатайств разрешается при удалении в совещательную комнату одновременно с принятием решения по делу.
Бывает, что участник дела выбирает в конкретном процессе какой-то один из возможных вариантов поведения или способов защиты своего права. И если результат процесса оказался не в его пользу, лицо может изменить свое поведение, попробовать использовать иной способ защиты права. Такое поведение, конечно, нужно отличать от других случаев, где непоследовательность вызвана совсем иными причинами, далекими от идеи доброй совести.
Безусловно, встает вопрос о добросовестности стороны, которая в ходе рассмотрения дела заявляет о тех или иных фактах и представляет доказательства, а в другом деле утверждает противоположное и вдруг предъявляет совсем другие доказательства. Это может объясняться желанием добиться фактического пересмотра выводов суда по первому делу, сделанных не в пользу такого лица, в обход предусмотренного законом порядка.
С учетом этого судам следует оценить такое процессуальное поведение в рамках различных процессов на предмет добросовестности и применить доктрину эстоппель в случаях очевидного злоупотребления лицом своими правами.
Научиться произносить contra factum proprium
Вы можете внести свой вклад в этот аудио произношение contra factum proprium до HowToPronounce словарь.
Вы закончили запись?
Вы закончили запись?
Спасибо за участие Поздравляем! У вас правильное произношение contra factum proprium. Держать себя. К сожалению! Похоже, ваше произношение contra factum proprium не правильно. Вы можете попробовать еще раз.
Поскольку вы превысили свой лимит времени, ваша запись была остановлена. ОК
Позицию по обстоятельствам дела можно менять бесконечно и безнаказанно
Никто не может противоречить своему собственному предыдущему поведению (venire contra factum proprium) – принцип римского права и (более того!) обычной человеческой логики, крайне редко применяемый в гражданском судопроизводстве (во всяком случае формально).
Суть его применительно к гражданскому процессу, на мой взгляд, должна сводиться к тому, что изменение стороной своей позиции по делу относительно обстоятельств, имеющих значение для его разрешения (вопросы факта) должно приводить к тому, что сама эта «уточненная» позиция вместе с доказательствами, ее подтверждающими должна отвергаться судом только по мотиву ее противоречия с ранее данными объяснениями/представленными доказательствами. Без исследования доказательств по существу.
Сторона, такое изменение позиции допустившая, помимо указанного принципа римского права нарушает еще и п.3,4 ст.1, п.1 ст.10 и (в зависимости от обстоятельств конкретного дела) п.3 ст.432 ГК РФ.
Если говорить простым языком, без всяких «злоупотреблений правом, изменений процессуальной позиции и т.п.» сторона по делу в указанной выше ситуации нагло и беззастенчиво врет суду. Нагло и беззастенчиво потому, что ложь в данном случае абсолютно очевидна. Чем кстати дополнительно еще и выражает суду свое неуважение (в этом конкретном случае, к сожалению, ненаказуемое в административном/уголовном порядке).
Стоит отметить, что на практике судьями, как правило учитывается «изменение позиции» и соответствующие доказательства оцениваются надлежащим образом (т.е. критически). Однако, сама возможность безнаказанно говорить суду сначала одно, а потом другое на мой взгляд умаляет авторитет судебной власти и является насмешкой над правосудием, затягивает рассмотрение спора, позволяет недобросовестным его участникам (в т.ч. представителям) периодически рассказывать разные версии случившегося, которые суд вынужден всерьез проверять.
Правило « эстоппель » проистекает из общих начал гражданского законодательства и является частным случаем проявления принципа добросовестности, и применяется по прямому указанию – в ситуации, когда сторона исполнила обязательство, а потом ссылается на незаключенность договора. Например: исполнил заемщик частично обязанность по возврату долга (есть доказательство), но при этом отрицает само существование обязательства (Постановление по делу №2-141/18). К большинству случаев изменения позиции по делу по фактическим обстоятельствам эстоппель не применим, нужно руководствоваться общими началами. Однако, я заметил, что СОЮ стараются избегать ссылок на ст.1,10 ГК РФ, не оценивая в судебных актах изменение позиции стороны по обстоятельствам спора, а проводя оценку последней (какая бы по счету она ни была) версии стороны, и доказательств ее подтверждающих.
Два примера (раздел имущества):
- Процессуальный оппонент изначально дает объяснение, что квартира приобретена на общие средства супругов, накопленные «под матрасом» в течение нескольких лет, должна делиться пополам. Спустя 3 судебных заседания «вдруг» оказывается, что был договор дарения оппоненту денежных средств на покупку квартиры (который предъявляется суду, вместе с дарителем – папой (опрошен как свидетель), поэтому большая ее часть – личная собственность оппонента. Как же оценивает суд такую «процессуальную наглость»? Суд сначала оценивает все представленные доказательства последней версии событий (договор дарения, показания свидетеля) по существу – «не представлено доказательств, что даритель обладал средствами, даритель и одаряемая близкие родственники и т.п.», и лишь в конце кротко отмечает, что еще и «не может оставить без внимания изменение позиции по делу» (апелляция не пишет и этого, просто всерьез оценивая указанные доказательства по существу!).
- Оппонент: «деньги на квартиру подарил папа, есть договор дарения». Он же, спустя два заседания: «квартира куплена на кредитные средства, часть денег подарила мама (и представлена долговая расписка от мамы!), часть дал в долг папа (нет расписки)». Небеса не разверзлись, оппонент не вышвырнут из зала, судья (прекрасно все понимая) принимается всерьез проверять «новую версию» стороны, подробно опрашивая оппонента и свидетелей. Сколько еще будет таких версий? Три, пять или на двух остановимся?! И как оценит суд такую наглость? Думаю, что в решении – никак. Вновь будет оценка всех доказательств по существу, представленных в подтверждение «последней версии правды». «Он же ответчик, его за заведомо ложные показания не привлечешь…что хочет, то и говорит» (как однажды сказала в заседании одна судья).
Наглую и беззастенчивую ложь суду (коей являются различные новые версии старых событий по делу) можно и нужно пресекать. Поскольку судьи как правило в решениях не называют вещи своими именами (ни разу не видел, чтобы лжеца назвали лжецом, ну или более нейтрально «сторона вводит суд в заблуждение»), предлагаю им помочь:
- Обращать особое внимание суда на злоупотребление правом путем изменения пояснений относительно обстоятельств дела, со ссылкой на п.3,4 ст.1, п.1 ст.10 ГК РФ (также в некоторых случаях п.3 ст.432 ГК), можно с применением латыни (venire contra factum proprium), как на достаточное основание для того, чтобы отвергнуть новую позицию стороны и представленные ею доказательства, без их оценки по существу.
- Предложить логичное правовое последствие такого злоупотребления: «принцип первых пояснений». Не последних (как это делают суды на практике, проверяя очередную нескладную ложь), а именно первых. Если сторона изменила свои пояснения по обстоятельствам дела суд начинает проверять и оценивать их последнюю версию и представленные в обоснование доказательства. А нужно проверять и оценивать самую первую! (да-да, это по аналогии с оценкой показаний подсудимого по уголовному делу – первые самые достоверные. При том, что сторона по гражданскому делу находится в гораздо более мягких условиях и продумать свои первые пояснения может заблаговременно). Все прочие версии событий должны отвергаться априори.
Вот как это может выглядеть на практике: «Я взял в долг у мамы на покупку квартиры (первая версия)..мама подарила мне деньги на покупку квартиры (вторая версия)» - суд разъясняет стороненеобходимость доказать первую версию (долг), вторая версия (и доказательства в подтверждение) игнорируется со ссылкой на злоупотребление правом.
Я не склонен к излишнему морализаторству, но и превращать суд в балаган считаю недопустимым. Если уж сторона считает необходимым и допустимым конструирование своей версии событий, то пусть эта версия придумывается и продумывается один раз.
Читайте также: