Почему мы слушаем одну и ту же музыку

Обновлено: 15.05.2024

Философы уже не раз пытались ответить на него. Большинство же людей просто скажут: "Я смогу определить, музыка это или нет, когда послушаю". В то же время наши представления о том, что такое музыка, очень расплывчатые. Простейшие повторения звуков могут привести к тому, что мы начнём воспринимать их как музыку. Поэтому разумнее спросить не "что такое музыка?", а "что мы воспринимаем как музыку?". И, судя по всему, ответом будет "то, что мы послушали снова".

Психологи доказали, что люди предпочитают явления, испытанные ими до этого, ещё в 1960-х годах, когда Роберт Зайонц открыл эффект "знакомости": людям больше нравится предмет, если они его до этого видели. Человек думает, что ему легче воспринимать предмет не из-за того, что он с ним уже знаком, а из-за некоего положительного качества, которым этот предмет наделён. Этот эффект работает и в музыке, но со временем появились доказательства, что дело не только в нём.

Повторяемости в музыке много. Этномузыковед Бруно Неттл из Иллинойского университета считает повторяемость одной из универсальных характеристик музыки во всём мире. А по оценке музыковеда Дэвида Хёрона из Университета штата Огайо, мы слушаем уже знакомые нам отрывки музыки 90% времени, что проводим с ней. А ещё в нашей голове застревают повторяющиеся отрывки, которые мы слышим в ней снова и снова, что ещё раз доказывает, насколько важна повторяемость.

Повторяемость - это настолько важный элемент музыки, что он может превратить "немузыкальные" звуки в "музыкальные". Возьмём открытие психолога Дианы Дойч из Калифорнийского университета в Сан-Диего. В 1995 году она обнаружила иллюзию превращения речи в песню. Человек слышит произнесённую фразу, а после неё - отрывок фразы, который повторяется несколько раз, и у него создаётся впечатление, что речь превратилась в пение. Эта иллюзия показывает, что повторяемость влияет на наше восприятие таким образом, что мы начинаем думать, будто слышим не запись речи, а песню.

Повторяемость в музыке подчёркивает нюансы и выразительные элементы, которые иначе прошли бы мимо нас

Повторяемость приводит к тому, что мы начинаем обращать внимание не на смысл сказанного, а на высоту тонов и ритмику. Более того, мы не просто пассивно слушаем музыку, а становимся активными участниками процесса в нашем воображении. К иллюзии превращения речи в песню близко и понятие семантического насыщения. Слово, которое повторяют вслух много раз, теряет значение и превращается в набор бессмысленных звуков. Повторяемость непосредственно связана и с понятием ритуала, в котором она помогает нам сосредотачиваться на происходящем. Повторяемость же в музыке подчёркивает нюансы и выразительные элементы, которые иначе бы прошли мимо нас. Это объясняет то, почему многие люди говорят, что когда играет любимая музыка, они чувствуют, будто растворяются в ней.

Может ли музыка обходиться без повторяемости? Конечно, может, но наши исследования показали, что люди будут воспринимать её хуже. Мы дали послушать студентам, не имевшим музыкального образования, работы композиторов XX века Лучано Берио и Эллиотта Картера, которые намеренно отказывались от повторяемости. Испытуемые услышали как оригинальные версии композиций, так и изменённые, куда мы добавили повторяемость. Хотя вторые отрывки должны были звучать неестественно, студентам они понравились больше первых. Также они заявили, что эти отрывки, если сравнивать их с оригинальными, с большей вероятностью сочинил не компьютер, а человек.

В другом эксперименте психолог Карлос Перейра и его коллеги из Хельсинкского университета показали, что когда мы слушаем более знакомую нам музыку, участки головного мозга, отвечающие за эмоции, проявляют большую активность - нравится она нам или нет. Так что преобладание повторяемости в музыке по всему миру неслучайно. Повторяемость создаёт знакомые, а потому нравящиеся нам отрезки, которые позволяют предугадывать, что будет звучать дальше, и становиться соучастником произведения.

Почему музыка вызывает у нас эмоциональную реакцию

Почему мы любим музыку? Как и в случае с большинством хороших вопросов, единственного ответа не существует: музыка «работает» и воздействует на нас в нескольких пластах и на разных уровнях. Если говорить в целом, нам нравится музыка, потому что она заставляет нас чувствовать себя хорошо, причем не важно, о каком жанре идет речь . Каждый человек выбирает что-то свое, то, что работает только для него. Но почему нам хорошо от рока, джаза или классики?

В 2001 году нейробиологи Энн Блад и Роберт Заторре из Университета Макгилла в Монреале, кажется, сумели найти ответ на этот вопрос. Используя магнитно-резонансную томографию, они показали, что у людей, слушающих музыку, которая им приятна, активны участки мозга, называемые лимбической и паралимбической областями, которые связаны с эйфорическими реакциями вознаграждения. А это, к слову, те же самые реакции, которые человек испытывает от хорошего секса, вкусной еды и, к сожалению, наркотиков. Ощущение приятного «мозгового» вознаграждения исходит от потока нейромедиатора, называемого дофамином. Так что выражение «музыка — это наркотик» не так далеко от истины, как кажется на первый взгляд.

Но почему музыка вызывает такую реакцию? В целом достаточно легко понять, почему секс и еда вознаграждаются приливом дофамина: он заставляет нас хотеть большего и таким образом способствует выживанию и размножению (некоторые лекарства, кстати, подрывают этот инстинкт выживания, стимулируя высвобождение дофамина под ложным предлогом). Но почему последовательность звуков, у которой нет очевидной ценности с точки зрения выживания человека как вида, может делать то же самое?

Точного ответа у нас пока что нет, зато есть пара возможных ключей к разгадке тайны о том, почему музыка вызывает у людей сильные эмоции. На данный момент самая любимая теория ученых, изучающих вопрос того, как мы мысленно обрабатываем музыку, восходит к 1956 году. Именно тогда философ и композитор Леонард Мейер предположил, что эмоции в музыке выстраиваются исключительно вокруг наших ожиданий . Мейер опирался на более ранние психологические теории эмоций, в которых предполагалось, что они возникают тогда, когда мы не можем удовлетворить какую-то свою потребность, что, как можно догадаться, вызывает разочарование или гнев. Но стоит нам найти что-то, что восстанавливает эмоциональный баланс, будь то чувство привязанности или чашка ароматного кофе, как в окружающий мир тут же возвращаются все яркие краски.

И, по утверждению Мейера, музыка как раз и работает как та самая чашка кофе или любовь. Она формирует некоторые звуковые паттерны и закономерности, которые побуждают нас делать бессознательные предсказания о том, что будет дальше. И если мы правы, мозг дает себе небольшую награду — выброс дофамина. Таким образом, постоянное лавирование мозга между музыкальным ожиданием и результатом оживляет его приятной игрой эмоций.

Но почему нас так заботит то, оправдаются ли наши музыкальные ожидания или нет? Не похоже, что новый альбом Билли Айлиш или кого-либо еще — это нечто, от чего зависит наша жизнь. Однако, по мнению музыковеда Дэвида Гурона из Университета штата Огайо, возможно, что однажды дело обстояло именно так. Прогнозы о нашей окружающей среде (то есть интерпретация того, что мы видим и слышим, сформированная на основе частичной информации) когда-то могли иметь важное значение для выживания. Более того — они остаются таковыми и в некоторых ситуациях в современной жизни, например когда мы переходим дорогу и слышим шум едущей машины или звуковой сигнал светофора.

Обходя логический мозг и сокращая путь к примитивным лимбическим цепям, контролирующим эмоции, мысленная обработка звука может вызвать выброс адреналина, внутреннюю реакцию, которая сигнализирует о потенциальной опасности еще до того, как мы ее реально осознаем

Так что музыка, действительно, имеет прямую связь с эмоциями: слезы наворачиваются на глаза, когда в ключевой момент в сентиментальном фильме мы слышим пронзительные душевные звуки, даже если весь наш логический мозг выступает против, заявляя, что все это просто циничная манипуляция режиссера. Мы не можем отключить названный инстинкт ожидания или его связь с эмоциями, даже если уверены, что в сонате Моцарта нет ничего опасного для жизни .

Идея о том, что музыкальные эмоции возникают из-за небольших нарушений и манипуляций с нашими ожиданиями, кажется наиболее многообещающей, но ее очень трудно проверить, поскольку не совсем понятно, что именно мы должны измерять и сравнивать. Мы ожидаем, что набирающая обороты мелодия будет продолжать усиливать свой накал, но вряд ли это будет происходить бесконечно. Мы ожидаем приятных гармоний, а не резкого диссонанса, но то, что звучит приятно сегодня, двести лет назад могло казаться какофонией. Мы ожидаем, что ритм мелодии будет регулярным, а затем вдруг слышим резкое переключение темпа. Музыкальное ожидание — это сложное, постоянно меняющееся взаимодействие произведения , которое мы слышим в данный момент, с нашим опытом слушания аналогичных произведений ранее и нашими знаниями о музыкальных стилях.

Одно из следствий теории Мейера состоит в том, что восприятие и формирование эмоций от музыки в первую очередь зависят от культуры . Чтобы иметь какие-либо ожидания, нужно знать правила в целом и иметь представление о том, что нормально, а оно, в свою очередь, варьируется от культуры к культуре. Западные европейцы думают, что простые ритмы, такие как у вальса, «естественны», но восточные европейцы с удовольствием танцуют под метры, которые кажутся необычайно сложными для других. У всех нас развивается сильное подсознательное чувство того, какие ноты звучат «правильно», но поскольку в разных культурах используются разные гаммы — например, гаммы Индии и Индонезии приведут в замешательство настройки вашего западного фортепиано, — в наших музыкальных ожиданиях нет ничего универсального. Веселое произведение индонезийской музыки может быть истолковано жителями Запада как «грустное» просто потому, что оно звучит близко к традиционно «грустной» минорной гамме.

Все это в совокупности также подразумевает, что музыка — это не только хорошие вибрации, она может вызывать и другие чувства вроде беспокойства, скуки и даже гнева. Композиторы и исполнители ходят по тонкому льду, подстраиваясь под ожидания аудитории

Все это может объяснить, почему мы испытываем эмоции от определенных музыкальных мелодий и перформансов. Совсем недавно идеи Мейера получили дальнейшую поддержку в исследовании Заторре и его коллег по сканированию мозга, которое показало, что награды, стимулируемые музыкой, услышанной впервые, особенно зависят от связи между эмоциональными и логическими цепями в мозге. Наша эмоциональная реакция на мелодии также может быть обусловлена множеством других факторов — например, реакции разные, когда мы слушаем музыку одни или в компании или когда связываем определенную песню с прошлым опытом, хорошим или плохим.

За всеми этими идеями скрывается тот факт, что мы даже не можем быть до конца уверены, о каких эмоциях говорим . Мы можем распознать грустную музыку, не чувствуя грусти, а некоторые мелодии, например музыка Баха, могут вызывать сильные эмоции, даже если мы не можем выразить словами, что это за эмоции. И именно поэтому мы, возможно, никогда не поймем, почему музыка стимулирует в нас эмоциональную реакцию — по крайней мере до тех пор, пока у нас не будет более четкого представления о том, как на самом деле устроен наш эмоциональный внутренний мир.

На повторе: почему мы слушаем любимую музыку снова и снова

Что такое музыка? Списку философов, которые задумывались об этом, нет конца, тем не менее суждения о музыкальности заведомо податливы. Новая клубная мелодия, поначалу неприятная, может стать очень даже приятной после нескольких раундов прослушивания. Поместите самого апатичного к музыке человека в помещение, где музыкант репетирует перед сольным концертом современной музыки, и он уйдет, насвистывая произведение Лигети ❓ Дьердь Лигети — венгерский и австрийский композитор и музыковед. . Простой акт повторения может служить квазимагическим средством музыкализации. Так что вместо того чтобы спрашивать: «Что такое музыка?» — нам было бы легче спросить: «Что мы слышим как музыку?»

Согласно мнению большинства психологов, люди предпочитают то, что им знакомо, по крайней мере с тех пор, когда Роберт Зайонц ❓ Американский психолог польского происхождения. впервые продемонстрировал «эффект знакомства с объектом» в 1960-х годах. Неважно, идет ли речь о фигурах, картинках или мелодиях, люди сообщают, что во второй или третий раз после просмотра или прослушивания они начинают нравиться им все больше. И, кажется, люди неправильно приписывают повышенную беглость своего восприятия не предыдущему опыту, а качеству самого объекта. Вместо того чтобы думать: «Я видел этот треугольник раньше, поэтому он мне нравится», — они, кажется, думают: «Ну и дела, мне нравится этот треугольник. Это заставляет меня чувствовать себя умным». Эффект распространяется и на прослушивание музыки, однако в последнее время появляется все больше свидетельств того, что особая роль повторения в музыке связана с большим, чем простой эффект знакомства.

Начнем с того, что повторяющейся музыки огромное количество, ее создают культуры всего мира. Этномузыколог Бруно Неттл из Университета Иллинойса считает повторяемость одной из немногих музыкальных универсалий , которые, как известно, характеризуют музыку во всем мире. Хиты по радио во всем мире часто включают припев, который звучит несколько раз, и люди слушают эти и без того повторяющиеся песни многократно. По оценке музыковеда Дэвида Гурона из Университета штата Огайо, более 90% времени, проведенного за прослушиванием музыки, люди фактически слышат отрывки, которые они уже слушали раньше. Счетчик воспроизведения в самых разных музыкальных приложениях показывает, насколько часто мы слушаем любимые треки. И если этого недостаточно, мелодии, которые застревают в наших головах, тоже, кажется, всегда одни и те же.

Короче говоря, повторение — поразительно распространенная черта музыки, как реальной, так и воображаемой

На самом деле повторение настолько тесно связано с музыкальностью, что его применение может резко преобразовать явно немузыкальные материалы в песню. Психолог Дайана Дойч из Калифорнийского университета в обнаружила особенно яркий пример — иллюзию преобразования речи в песню . Иллюзия начинается с обычного устного высказывания, затем одна его часть, всего несколько слов, зацикливается несколько раз, и, наконец, исходная запись еще раз представляется целиком в виде устного высказывания. На этот раз, когда слушатель доходит до зацикленной фразы, у него создается впечатление, что говорящий внезапно перешел на пение , вроде того как это делают герои диснеевских мультфильмов. (Вы можете прослушать аудиоотрывки иллюзии в оригинальной статье. — Прим. ред.)

Такая трансформация, действительно, необычна. Мы думаем, что слушать, как говорит, и слушать, как поет, — это разные вещи, которые отличаются объективными характеристиками самого звука, что кажется очевидным. Но иллюзия преобразования речи в песню показывает, что одна и та же последовательность звуков может казаться либо речью, либо музыкой в зависимости от того, повторяется ли она.

Иллюзия демонстрирует, что значит «услышать нечто» в музыкальном смысле. «Музыкализация» переключает ваше внимание со значения слов на контур отрывка (паттерны высоких и низких частот) и его ритмы (паттерны короткой и длинной продолжительности) и даже стимулирует вас начать напевать или отстукивать ритм.

Повторение — ключ к аспекту музыки, основанному на участии. Моя собственная лаборатория в Университете Арканзаса провела небольшое исследование с использованием рондо, повторяющейся музыкальной композиции, которая была особенно популярна в конце XVII века. В нашем исследовании люди, которые слышали классические рондо с точным повторением, сообщали о большей тенденции к отбиванию ритма или подпевке, чем те, кто слышал рондо с небольшим изменением припева. С другой стороны, классические рондо предоставляют очень мало возможностей для участия аудитории, зато примечательно, что музыкальные ситуации, которые явно требуют широкого участия людей, обычно предполагают еще большее повторение: подумайте о том, сколько раз пропевается одна и та же фраза на церковных службах. Даже во многих обычных музыкальных ситуациях, которые не требуют прямого участия (например, прослушивание радио во время езды на машине), люди все равно всячески участвуют в процессе: от легкого покачивания в такт до полноголосого пения. […]

В ходе отдельного исследования в моей лаборатории было проверено, может ли повторение сделать музыкальные фрагменты более музыкальными. Мы генерировали случайные последовательности нот и предъявляли их слушателям в одном из двух форматов: оригинальном или зацикленном. В зацикленном состоянии случайная последовательность воспроизводится не один, а шесть раз подряд. В начале исследования люди слушали последовательности, которые воспроизводились автоматически, одна за другой, некоторые из них были в своей первоначальной форме, а некоторые были зациклены. Позже испытуемые слушали каждую случайную последовательность по отдельности, только один раз, без повторов, а затем оценивали, насколько музыкально она звучит.

В общем, люди слушали достаточно много последовательностей, и все они стремились слиться в их сознании воедино: испытуемые не помнили явно, какие сегменты они слышали как повторы и слышали ли они их раньше в принципе. Тем не менее последовательности, представленные в зацикленной форме, они неизменно находили более музыкальными. Даже без помощи явной памяти повторение случайных последовательностей наделяло их чувством музыкальности. Независимо от составного материала кажется, что грубая сила повторения может музыкализовать последовательности звуков, вызывая глубокий сдвиг в том, как мы их слышим.

Чтобы понять, как работает этот процесс, вы можете провести очень простой эксперимент. Попросите друга выбрать слово и говорить вам его в течение пары минут. Постепенно вы начнете чувствовать любопытную отстраненность между звуками и их значением — это так называемый эффект семантического насыщения , впервые задокументированный еще более 100 лет назад. По мере того как значение слова становится все менее и менее доступным, некоторые аспекты звука становятся более заметными — например, особенности произношения, повторение конкретной буквы, резкое окончание последнего слога. Простой акт повторения делает возможным новый способ слушания.

Антропологам может показаться, что все это им отдаленно знакомо, ведь ритуалы, под которыми я подразумеваю стереотипные последовательности действий, например церемониальное мытье чаши, также используют силу повторения, чтобы сосредоточить ум на непосредственных чувственных ощущениях и деталях, а не на более широких практических аспектах.

В 2008 году психологи Паскаль Буайе и Пьер Льенар из Вашингтонского университета в даже заявили, что ритуал формирует отчетливое состояние внимания, в котором мы рассматриваем действия на гораздо более базовом уровне, чем обычно. Вне ритуала отдельные жесты обычно не интерпретируются, они поглощены нашим пониманием более широкого потока событий. Ритуал же переключает внимание с общей картины событий на составляющие.

Именно так работает и повторение в музыке: оно нужно, чтобы сделать нюансированные, выразительные элементы звука более доступными и склонить человека к участию

Учитывая это сходство, неудивительно, что многие ритуалы зависят от музыкального сопровождения. Музыка сама по себе, кажется, является мощным инструментом, расширяющим жизненный опыт. Шведский психолог Альф Габриэльссон попросил тысячи людей описать свои самые яркие впечатления от музыки, а затем поискал в их ответах общие темы. Многие люди сообщали, что их пиковые музыкальные переживания включали в себя чувство превосходства, растворенных границ, когда они, казалось, становились единым целым со звуками, которые слышали. Эти очень глубокие и трогательные переживания можно частично объяснить переключением внимания и повышенным чувством вовлеченности , вызванным повторением. Действительно, психолог Карлос Перейра и его коллеги из Хельсинкского университета продемонстрировали, что наш мозг проявляет большую активность в своих эмоциональных областях, когда музыка, которую мы слушаем, знакома, независимо от того, нравится она нам на самом деле или нет.

Даже непроизвольное повторение, вопреки нашим собственным музыкальным предпочтениям, имеет силу. Вот почему музыка, которую мы ненавидим, но которую слышим снова и снова, может иногда невольно вовлекать нас. Повторяющееся воздействие заставляет один звук почти неизбежно соединяться с другим, поэтому, услышав одну строчку песни, мы тут же вспоминаем последующую. Немногие высказывания имеют такую непреодолимую связь между одной частью и другой. Поэтому, если мы действительно хотим, чтобы части речи, информация были жестко связаны друг с другом, например когда мы запоминаем какой-то список, мы можем переложить его на музыку и пару раз повторить.

Можете ли вы превратить что-нибудь в музыку, просто повторяя? Нет, кажется, в музыкальном звуке все же есть что-то особенное. Несколько исследований, в которых музыкальные приемы, такие как ритм, повторение и периодичность, были перенесены в не слуховые области (например, мигающие огни), показали, что отличительные черты умственной обработки, связанные с музыкой, труднее выявить, когда основной материал не является звуковым.

Также стоит отметить, что есть много аспектов музыки, которые не затрагиваются повторением : так, оно не может объяснить, почему минорный аккорд кажется темным, а ослабленный аккорд звучит зловеще. Тем не менее оно могло бы объяснить, почему серия этих аккордов может звучать эмоционально возбуждающе.

Ошеломляющая распространенность повторов в музыке во всем мире не случайна. Музыка приобрела свойство повторения не потому, что она менее сложна, чем речь, — просто это важная часть того волшебства, которое она творит. Повторяемость на самом деле порождает тот самый вид слушания, который мы считаем музыкальным. Он прокладывает в нашем сознании знакомый полезный путь, позволяя нам сразу предвосхищать то, что последует дальше, и участвовать в том, что мы слушаем.

Почему мы слушаем одну и ту же музыку снова и снова

Всем нам известно это состояние, когда песня буквально застревает в голове. Причем она не обязательно должна быть хорошей: иногда мы не можем выбросить из головы песню, которая популярна, но нам субъективно не нравится. Почему так? Все дело в воздействии повторения, и его способность заставить нас запоминать или принимать участие — это лишь малая часть происходящего.

Публикуем перевод ]]> статьи ]]> Элизабет Хельмут Маргулис, директора лаборатории музыкального познания в Университете Арканзаса и пианистки, которая разбирается в этом феномене, опираясь на различные исследования.

Поместите самого апатичного к музыке человека в помещение, где музыкант репетирует перед сольным концертом современной музыки, и он уйдет, насвистывая произведение. Простой акт повторения может служить квазимагическим средством музыкализации. Так что вместо того чтобы спрашивать: «Что такое музыка?» — нам было бы легче спросить: «Что мы слышим как музыку?»

Согласно мнению большинства психологов, люди предпочитают то, что им знакомо, по крайней мере с тех пор, когда Роберт Зайонц впервые продемонстрировал «эффект знакомства с объектом» в 1960-х годах. Неважно, идет ли речь о фигурах, картинках или мелодиях, люди сообщают, что во второй или третий раз после просмотра или прослушивания они начинают нравиться им все больше. И, кажется, люди неправильно приписывают повышенную беглость своего восприятия не предыдущему опыту, а какому-то качеству самого объекта.

Вместо того чтобы думать: «Я видел этот треугольник раньше, поэтому он мне нравится», — они, кажется, думают: «Ну и дела, мне нравится этот треугольник. Это заставляет меня чувствовать себя умным». Эффект распространяется и на прослушивание музыки, однако в последнее время появляется все больше свидетельств того, что особая роль повторения в музыке связана с чем-то большим, чем простой эффект знакомства.

По оценке музыковеда Дэвида Гурона из Университета штата Огайо, более 90% времени, проведенного за прослушиванием музыки, люди фактически слышат отрывки, которые они уже слушали раньше. Счетчик воспроизведения в самых разных музыкальных приложениях показывает, насколько часто мы слушаем любимые треки. И если этого недостаточно, мелодии, которые застревают в наших головах, тоже, кажется, всегда одни и те же.

Короче говоря, повторение — поразительно распространенная черта музыки, как реальной, так и воображаемой

На этот раз, когда слушатель доходит до зацикленной фразы, у него создается впечатление, что говорящий внезапно перешел на пение, вроде того как это делают герои диснеевских мультфильмов. (Вы можете прослушать аудиоотрывки иллюзии в оригинальной статье. — Прим. ред.)

Такая трансформация, действительно, необычна. Мы думаем, что слушать, как кто-то говорит, и слушать, как кто-то поет, — это разные вещи, которые отличаются объективными характеристиками самого звука, что кажется очевидным. Но иллюзия преобразования речи в песню показывает, что одна и та же последовательность звуков может казаться либо речью, либо музыкой в зависимости от того, повторяется ли она.

С другой стороны, классические рондо предоставляют очень мало возможностей для участия аудитории, зато примечательно, что музыкальные ситуации, которые явно требуют широкого участия людей, обычно предполагают еще большее повторение: подумайте о том, сколько раз пропевается одна и та же фраза на церковных службах. Даже во многих обычных музыкальных ситуациях, которые не требуют прямого участия (например, прослушивание радио во время езды на машине), люди все равно всячески участвуют в процессе: от легкого покачивания в такт до полноголосого пения.

В зацикленном состоянии случайная последовательность воспроизводится не один, а шесть раз подряд. В начале исследования люди слушали последовательности, которые воспроизводились автоматически, одна за другой, некоторые из них были в своей первоначальной форме, а некоторые были зациклены. Позже испытуемые слушали каждую случайную последовательность по отдельности, только один раз, без повторов, а затем оценивали, насколько музыкально она звучит.

Чтобы понять, как работает этот процесс, вы можете провести очень простой эксперимент. Попросите друга выбрать слово и говорить вам его в течение пары минут. Постепенно вы начнете чувствовать любопытную отстраненность между звуками и их значением — это так называемый эффект семантического насыщения, впервые задокументированный еще более 100 лет назад. По мере того как значение слова становится все менее и менее доступным, некоторые аспекты звука становятся более заметными — например, особенности произношения, повторение конкретной буквы, резкое окончание последнего слога. Простой акт повторения делает возможным новый способ слушания.

В 2008 году психологи Паскаль Буайе и Пьер Льенар из Вашингтонского университета в Сент-Луисе даже заявили, что ритуал формирует отчетливое состояние внимания, в котором мы рассматриваем действия на гораздо более базовом уровне, чем обычно. Вне ритуала отдельные жесты обычно не интерпретируются, они поглощены нашим пониманием более широкого потока событий. Ритуал же переключает внимание с общей картины событий на составляющие.

Именно так работает и повторение в музыке: оно нужно, чтобы сделать нюансированные, выразительные элементы звука более доступными и склонить человека к участию

Эти очень глубокие и трогательные переживания можно частично объяснить переключением внимания и повышенным чувством вовлеченности, вызванным повторением. Действительно, психолог Карлос Перейра и его коллеги из Хельсинкского университета продемонстрировали, что наш мозг проявляет большую активность в своих эмоциональных областях, когда музыка, которую мы слушаем, знакома, независимо от того, нравится она нам на самом деле или нет.

Также стоит отметить, что есть много аспектов музыки, которые не затрагиваются повторением: так, оно не может объяснить, почему минорный аккорд кажется темным, а ослабленный аккорд звучит зловеще. Тем не менее оно могло бы объяснить, почему серия этих аккордов может звучать эмоционально возбуждающе.

Читайте также: