Ничто в жизни так не поразило меня как памятник древнерусского зодчества в селе коломенском

Обновлено: 20.05.2024

Побывав в Москве, французский композитор Гектор Берлиоз написал в своих мемуарах: «Ничто в жизни так не поразило меня, как памятник древнерусского зодчества в селе Коломенском. Многое я видел в своей жизни, многое поражало меня и вызывало восхищение, но время, древнее время в России, оставившее свой памятник в этом селе, было для меня чудом из чудес. Я видел и Страсбургский собор, строившийся много веков, и Миланский, но, кроме множества налепленных украшений, ничего в них не нашел. А тут передо мной предстала красота целого и все во мне дрогнуло… Это какой-то новый вид архитектуры, и в нем была гармония красоты и таинственная тишина. Я видел стремление ввысь и долго стоял ошеломленный…».

Так в прошлом веке отозвался французский музыкант о знаменитой церкви Вознесения в Коломенском. Надо сказать, что это белое чудо поражало не только гостей-европейцев, но и своих. В 1532 году русский летописец записывает: «Бе же церковь та велми чюдна высотою и красотою и светлостию, такова не бывала прежде на Руси».

В каменной архитектуре XVI века искания нового национального стиля наиболее полно выразились в строительстве столпообразных шатровых храмов. Церковь Вознесения в селе Коломенском является самым выдающимся произведением русских зодчих. Не верится, что церковь построена из кирпича: белоснежная, она стоит на самом краю обрыва, будто паря над Москвой-рекой. При высоте 62 метра и мощных трехметровых стенах она могла бы просто превратиться в огромную каменную глыбу, но древний московский зодчий — Петрок Малый — каким-то таинственным образом сумел сохранить присущую деревянной шатровой архитектуре легкость силуэта. Белокаменные «бусы» на шатре, пилястры с резными капителями, килевидные кокошники — во всем чувствуется замысел зодчего придать своему творению устремленность к небу, к Богу.

Внутреннее пространство церкви просторно и, благодаря оригинальному устройству окон, наполнено светом и воздухом: снаружи окна расположены на каждой грани четверика, окнами прорезан и шатер. Церковь построена в форме гигантского столпа и не имеет внутри ни колонн, ни столбов. Старая московская легенда утверждает, что церковь Вознесения была построена по зароку: Василий III поклялся построить храм, если родится наследник; и после рождения царевича Ивана (будущего Грозного) в великокняжеском селе Коломенском и была возведена эта церковь. Надо сказать, что, начиная с Ивана Калиты, и великие князья, и русские цари времен Московского царства Коломенское любили, но история его началась сотней лет раньше.

В 1237 году защитники осажденной ордой Батыя Коломны в одной из ожесточенных схваток убили Кулькана — сына самого Чингис-хана. Мстя за его смерть, Батый приказал уничтожить всех до единого жителей города. Город был взят, началась кровавая резня. Старинное предание говорит, что лишь нескольким семьям удалось выбраться из залитого кровью города. Месяц бежали они от родимых мест и остановились в подмосковных лесах, на берегу реки. Поселившись здесь, коломчане стали именовать свое село Коломенским, а в духовных грамотах 1336 и 1339 годов говорится, что оно уже принадлежало великому Московскому князю Ивану Калите.

Церковь Вознесения хранит много тайн. Именно здесь 15 марта 1917 года была найдена последняя чудотворная икона Богоматери. И именно здесь, как полагали и полагают некоторые ученые, следует искать знаменитую библиотеку Ивана Грозного. Ведь именно сюда, в Коломенское, 3 декабря 1564 года царь выехал на богомолье, прихватив с собой казну и наиболее важные реликвии. Прибыв в Коломенское, царь из-за «беспутья» простоял здесь две недели, а когда погода установилась, он, минуя Москву, отправился в Александровскую слободу, откуда направил оставшимся в Москве боярам и духовенству послание, в котором обвинил их в измене и наложил на них свою опалу.

В 1911 году именно отсюда, с подклета (нижнего этажа) храма Вознесения ученый-спелеолог Игнатий Стеллецкий начал поиски пропавшей библиотеки Ивана Грозного. Он успел найти под храмом потайной подземный ход и множество подземных хранилищ, но начавшаяся вскоре Первая мировая война, а потом революция помешали его работе.

Наступление Советской Армии под Москвой. Было ли оно победным?

Наступление Советской Армии под Москвой. Было ли оно победным? Советские историки утверждали, что наступление под Москвой положило начало разгрому фашистской Германии. Но все далеко не так однозначно. Разберемся в том, что же было на самом деле в декабре 1941 года под

Наступление Советской Армии под Москвой. Было ли оно победным?

Царское Село

Царское Село В Царском Селе для игр детей отводились значительные парковые зоны. Так, на территории Александровского парка таких мест существовало несколько. Еще во времена детства младших сыновей Павла I – Николая и Михаила для них была возведена традиционная крепость

Наступление Советской Армии под Москвой. Было ли оно победным?

Убиты под Москвой

Убиты под Москвой Повесть (1963)Рота кремлевских курсантов идет на фронт. Действие происходит в ноябре 1941 г.; фронт приближается к Москве. По пути курсанты встречают спецотряд войск НКВД; когда рота приходит в подчинение пехотного полка из московских ополченцев,

СЕЛО АЯ

СЕЛО АЯ С. Ая располагается на левом берегу Катуни, в 5 км от Айского моста вниз по Катуни. В связи с тем, что село находится рядом с известным озером Ая, здесь в последнее время развито строительство гостиниц, турбаз, кемпингов. Рядом с селом есть небольшая гора высотой 433 м,

Глава 1. Царское Село

Глава 1. Царское Село Три столетия назад на территории Екатерининского парка находилась небольшая финская усадьба, окруженная со всех сторон лесами и пустошами. По-фински она называлась Саари-мойз («хутор на возвышенном месте»), а по-русски – Саарская мыза. Это поселение

Царское Село в XX в

Царское Село в XX в Более двух столетий Царское Село служило русским правителям летней резиденцией. После Октябрьской революции 1917 г. все дворцы и парки Царского Села стали историко-художественными музеями. В бывших царских покоях постоянно работали

Пушкин (Царское село)

Пушкин (Царское село) С петровских времен вплоть до Октябрьской революции – летняя царская резиденция. Екатерининский дворец (1) [20 Б2] – одно из самых великолепных и блистательных дворцовых сооружений в мире. Поражает воображение золотая анфилада дворцовых залов Б. Ф.

Презентация на тему: " Коломенское «Ничто меня так не поразило в жизни, как памятник древнерусского зодчества в Коломенском. Много я видел, многим любовался, многое поражало." — Транскрипт:

1 Коломенское «Ничто меня так не поразило в жизни, как памятник древнерусского зодчества в Коломенском. Много я видел, многим любовался, многое поражало меня, но … тут передо мною предстала красота целого. Всё во мне дрогнуло. Это была таинственная тишина. «Ничто меня так не поразило в жизни, как памятник древнерусского зодчества в Коломенском. Много я видел, многим любовался, многое поражало меня, но … тут передо мною предстала красота целого. Всё во мне дрогнуло. Это была таинственная тишина. Гармония красоты законченных форм. Я видел какой - то новый вид архитектуры. Я видел стремление ввысь, и я долго стоял ошеломлённый». Гармония красоты законченных форм. Я видел какой - то новый вид архитектуры. Я видел стремление ввысь, и я долго стоял ошеломлённый». Известный французский композитор Гектор Луи Берлиоз. Известный французский композитор Гектор Луи Берлиоз.

2 В южной части столицы, на высоком берегу Москва - реки, расположен Государственный художественный историко - архивный и природно-ландшафтный музей - заповедник Коломенское. В южной части столицы, на высоком берегу Москва - реки, расположен Государственный художественный историко - архивный и природно-ландшафтный музей - заповедник Коломенское. История местности восходит к VI веку до нашей эры. Однако, впервые Коломенское упоминается в духовной грамоте князя Московского Ивана Калиты. История местности восходит к VI веку до нашей эры. Однако, впервые Коломенское упоминается в духовной грамоте князя Московского Ивана Калиты. Местность Коломенское, богатое лесами, дичью приглянулось князю. Тут у него была усадьба, охотный выезд. Как село, Коломенское существовало уже во второй половине 30 - х. годов VI века. Местность Коломенское, богатое лесами, дичью приглянулось князю. Тут у него была усадьба, охотный выезд. Как село, Коломенское существовало уже во второй половине 30 - х. годов VI века.

3 Не рассказать о парке в Коломенском просто непростительная ошибка, хотя, на первый взгляд парка-то как будто бы и нет. Отдельно стоящие деревья, среди которых все выделяют 600 летние дубы, да растительность в овраге, а остальное - сады, оставшиеся от прежних, когда-то шикарных садов, занимавших огромную площадь. Не рассказать о парке в Коломенском просто непростительная ошибка, хотя, на первый взгляд парка-то как будто бы и нет. Отдельно стоящие деревья, среди которых все выделяют 600 летние дубы, да растительность в овраге, а остальное - сады, оставшиеся от прежних, когда-то шикарных садов, занимавших огромную площадь.

7 Голосов овраг - старое название - Волосов (Велесов) тянется от берега Москва реки до современного Андроповского проспекта. На берегу оврага стоит церковь Усекновения главы Иоанна Предтечи (в тайниках под которой, предположительно, хранится Библиотека Ивана Грозного)Голосов овраг - старое название - Волосов (Велесов) тянется от берега Москва реки до современного Андроповского проспекта. На берегу оврага стоит церковь Усекновения главы Иоанна Предтечи (в тайниках под которой, предположительно, хранится Библиотека Ивана Грозного) В самом овраге расположены древние священные камни - Гусь камень и Девий (Девичий) камень. Около них, иногда, совершаются неоязыческие церемонии.В самом овраге расположены древние священные камни - Гусь камень и Девий (Девичий) камень. Около них, иногда, совершаются неоязыческие церемонии.

8 Девий (Девичий) камень. Считается, что принесли его сюда из Скандинавии ледники в ледниковый период. Согласно одной из легенд, именно в этом месте произошла битва Георгия Победоносца со змием. А родники – следы от его копыт. По другим данным, этот камень называется Перунов, ему 4-5 тысяч лет. По легенде Георгий Победоносец сражался со змием в этом овраге. Змий разрезал когтем коню брюхо, все внутренности вывалились и окаменели…

9 Можно услышать журчание ручья

10 Спустившись к Гусь - камню, ощущаешь плотную энергию, но не отталкивающую, наоборот захотелось постоять на нем. А постояв, захотелось замахать руками и взлететь, т.е. энергетика камня побуждает какое-то действие в человеке. Возможно, это просто камень только для мужчин. Кто- то считает, что он похож на голову коня, а кто-то на голову гуся, но для полного сходства у гуся все-таки толстовата шея, а коню бы мордочку удлинить.

11 От прошлых садов осталась небольшая их часть, деревья до сих пор плодоносят. Впечатляют многовековые дубы, которые многое могли бы рассказать посетителям, если бы умели говорить. От прошлых садов осталась небольшая их часть, деревья до сих пор плодоносят. Впечатляют многовековые дубы, которые многое могли бы рассказать посетителям, если бы умели говорить. От парка осталось мало деревьев. Овраг зарос кустарником, травой. Много ещё надо приложить сил, чтобы сохранить то, что осталось для настоящего и будущих поколений. От парка осталось мало деревьев. Овраг зарос кустарником, травой. Много ещё надо приложить сил, чтобы сохранить то, что осталось для настоящего и будущих поколений.

12 Вид на Москву с крутого берега Москва - реки от Коломенского

20 Можно подняться на холм

26 Высоко, над рекой- Москвою Стоит предтечи старый храм, Как на дозоре русский воин, Открыт со всех сторон ветрам. Над ним столетья отгремели, Преображая древний край, А он стоит, как символ веры, И охраняет этот рай.Высоко, над рекой- Москвою Стоит предтечи старый храм, Как на дозоре русский воин, Открыт со всех сторон ветрам. Над ним столетья отгремели, Преображая древний край, А он стоит, как символ веры, И охраняет этот рай.

Коломенское «Ничто меня так не поразило в жизни, как памятник древнерусского зодчества в Коломенском. Много я видел, многим любовался, многое поражало. - презентация

Церковь Вознесения Господня, Коломенское, Москва

Для первой половины XVI века — времени, когда строилась церковь — такое церковное здание было крайне необычным, оно резко отличалось от прежних каменных храмовых построек византийского или русско-византийского стиля (преимущественно крестово-купольных). Создание церкви в Коломенском дало начало новому стилю церковной архитектуры — шатровому. Немалое значение для истории страны приобрело и событие, в честь которого храм был воздвигнут.

Подмосковное село Коломенское, находившееся на южных подступах к столице, имеет длительную историю. По преданию оно было основано в середине XIII века жителями Коломны, которые были вынуждены бежать из родного города во время нашествия Батыя. В XIV-XV столетиях селом владели представители московской ветви династии Рюриковичей, потомки князя Ивана Калиты — Владимир Храбрый и Василий I. В дальнейшем Коломенское стало великокняжеской, а затем и царской загородной резиденцией — здесь строились жилые и хозяйственные сооружения, крепостная ограда, церкви. Особенно красиво выглядело Коломенское при царе Алексее Михайловиче. Тогда по соседству с каменными храмами на высоком берегу Москвы реки находился великолепный царский дворец, состоявший из множества нарядных теремов и палат разнообразной формы, связанных в единое целое причудливыми галереями, лестницами и переходами. Однако к моменту воцарения Алексея Михайловича церковь Вознесения стояла в Коломенском уже более века. Ее воздвигли в 1530—1532 годах при великом князе Василии III.

Непосредственно на выбор места закладки церкви повлияло наличие родника, бьющего из основания берега под церковью, прямо на продолжении продольной оси храма. Случайное совпадение здесь полностью исключено — на ключи всегда смотрели как на «чудо», им поклонялись с древнейших дохристианских времен. Старинная легенда гласит, что будто бы по дну оврага в Коломенском Георгий Победоносец гнался на коне за змием. Копыта коня ударяли о землю и под ними чудесно открывались родники с чистой водой, исцеляющей и глазные, и почечные болезни, и особенно бесплодие у женщин. И с тех пор женщины молились в Коломенском о даровании потомства.

Новая белокаменная церковь удивляла современников необычностью своей архитектуры. Однако точно установить имя зодчего, построившего этот выдающийся памятник, нельзя — предположительно, его построил итальянский архитектор Петр Францизск (Франческо) Анибал (в русских летописях — Петр Фрязин или Петрок Малый). По ряду версий, Петрок приехал с готовой идеей вертикальной композиции Вознесенской церкви, которая оттачивалась на образцах архитектуры разных стран: в первую очередь на образцах итальянских и лишь в последнюю очередь — русских. В пользу «итальянской» версии говорит декор, не встречавшийся прежде в русской архитектуре, а также проставленная на капители колонны дата арабскими цифрами по новому летоисчислению (от Рождества Христова). Ни арабские цифры, ни летоисчисление от Рождества Христова на Руси в то время не использовались.

Вместе с тем другие исследователи полагают, что народные традиции русского деревянного храмового зодчества могли послужить образцом для мастера, создавшего в селе Коломенское Вознесенский храм. Новшеством здесь были не только столпообразная форма церкви и шатровое завершение, но также отсутствие алтарных апсид, относительно небольшое внутреннее пространство — Вознесенская церковь, которая стала домовой летней церковью великих князей, предназначалась только для членов августейшей семьи (оттого ее внутренние размеры относительно малы).

Храм соединялся крытым переходом с дворцом. Кроме того, он имел важное оборонное значение сторожевой башни, с которой дозорные принимали из Подмосковья «телеграфные» огненные сигналы об опасности. С помощью факелов или зажженной бересты их передавали дальше — в Симонов монастырь и на колокольню Ивана Великого. Ведь именно с юга тогда грозила наибольшая опасность рубежам Москвы — татарские набеги.

В XVI веке появилась отдельная колокольня, ставшая звонницей Вознесенского храма. В ее нижнем ярусе освятили престол во имя святого Георгия Победоносца. По легенде, она построена на месте той деревянной Георгиевской церкви, которую воздвиг еще Димитрий Донской. Есть версия, что возведение этой колокольни началось также при Василии III в честь рождения и тезоименитства его второго сына — Юрия (в крещении Георгия), родившегося в октябре 1533 года. Стройная, стремительная, высокая колокольня словно вторила своей архитектурой Вознесенскому храму.

Церковь Вознесения была построена из большемерного кирпича, при строительстве в кладку подклета были заложены кованые железные связи. Храм опоясывают галереи-гульбища, опирающиеся на аркады; на галереи ведут крытые лестницы. Первоначально гульбища были открытыми, а за алтарем на них находилось царское место с «теремной» крышей, по всей вероятности, устроенное при Алексее Михайловиче. Оттуда царь раздавал милостыню после богослужения. Здесь же Иван Грозный мог принимать челобитные.

Первоначальный тябловый иконостас был разобран при Николае I и заменен иконостасом из кремлевского Вознесенского монастыря. Позднее был восстановлен иконостас с сохранившимися древними иконами, хотя и не в первоначальном виде.

В 1917 в храме была обретена чудотворная икона Богоматери «Державной» — по сведениям, в тот самый день, когда император Николай II отрекся от престола.

Коломенские староверы

Ничто меня так не поразило в жизни, как памятник древнерусского зодчества в Коломенском… Во мне все дрогнуло. Это была таинственная тишина, гармония красоты, законченных форм. Я видел какой-то новый вид архитектуры. Я видел стремление ввысь и долго стоял ошеломленный…», – писал в 1868 году французский композитор Берлиоз, дважды посещавший Россию во второй половине XIX века[14].

В старых справочниках значилось, что бывшее подмосковное село Коломенское находится в семи километрах к югу от Москвы. Расположенное на высоком берегу Москвы-реки, оно приобрело известность благодаря уникальному комплексу сооружений XVI–XVII веков. Выдающимся памятником этого древнерусского зодчества стала каменная шатровая церковь Вознесения, воздвигнутая в 1532 году неизвестными мастерами в ознаменование рождения у царя Василия III сына – будущего Ивана Грозного.

Семидесятиметровую церковь обрамляла круговая галерея с широкими лестничными всходами. В архитектурный ансамбль Коломенского входили и другие замечательные храмы, но почти все они, как и церковь Вознесения, еще в XIX веке начали приходить в упадок.

В 1928–1929 годах наша семья: отец, мать и мы с младшим братом, переезжала на лето из Москвы в Коломенское, где отец снимал две небольшие комнаты с пристроенной к избе верандой у местного дьякона отца Николая. Когда мы впервые приехали в Коломенское, мне только что исполнилось шесть лет.

Коломенское. Церковь Вознесения

Коломенское славилось своими заливными лугами, благодатными для огородничества и скотоводства. Лес едва виднелся на горизонте, в самом селе деревьев было немного, но их с лихвой заменяли яблоневые сады и разросшиеся вдоль дороги кустарники. В этих садах и зарослях ребятишкам было раздолье. К речке без взрослых спускаться не разрешалось, зато какое удовольствие доставляла нам беготня по круговой галерее Вознесенской церкви, с ее причудливым расположением лестниц, где звучало эхо и можно было играть в прятки.

Богослужения проходили лишь в одном храме, расположенном на краю села. Собственно говоря, все село состояло из одной широкой улицы, заворачивающей к Москве-реке. По обеим сторонам ее красовались чистенькие избы с ухоженными палисадниками. На многих калитках был обозначен деревянный крест.

– Так принято у староверов, – объяснила няня. – Они по древним книгам молитвы читают. В большой строгости живут.

Действительно, большую часть населения Коломенского составляли староверы, или старообрядцы. Много позже я узнала, что в середине XVII века в русской православной церкви произошел раскол. Все началось с исправления текста церковных книг, затронувшего, якобы, их единство. Это движение, отражавшее новшества в обществе, возглавил патриарх Никон.

Староверы сопротивлялись нововведениям никонианцев с неистовой силой, вплоть до самосожжения. Со временем страсти утихли, и число истинных, или «истых» староверов стало убывать. Постепенно они разбились на небольшие общины, разбросанные по разным уголкам страны.

Я заметила, что на калитке нашего дома крестик отсутствует. Видимо, отец Николай не считал себя старовером.

Рассказывали, что в юности он собирался стать оперным певцом и брал уроки вокала вместе со знаменитым впоследствии солистом Большого театра Максимом Дормидонтовичем Михайловым. Затем неожиданно для окружающих принял духовный сан. Природа одарила его баритональным басом редкой красоты. На богослужения в Коломенское съезжались жители всех окрестных деревень. «Отца Николая послушать», – говорили они. И действительно, казалось, стены храма раздвигаются от его мощного голоса.

Семья и родные И. Э. Грабаря в Коломенском. Слева направо: В. Э. Грабарь, В. М. Мещерин, В. М. Грабарь, О. И. Грабарь, ММ. Мещерина, М. И. Грабарь, И. Э. Грабарь. 1928 г.

Отец Николай, которого ребятишки звали просто дядя Коля, выглядел как настоящий русский богатырь: высокий, широкоплечий, лицо обрамляла аккуратно подстриженная борода каштанового цвета.

В обычной жизни это был веселый, добродушный человек, вечно окруженный детворой. Хозяйством заниматься он не слишком любил, предоставляя домашние дела жене. Его гордостью был малинник, простиравшийся далеко в сад. Кусты малины превышали человеческий рост, на ветвях сверкали ягоды величиной со сливу.

Иногда по вечерам мы забирались с дядей Колей на чердак, где он хранил свои сокровища. Главным их них был старенький граммофон, а также набор пластинок с романсами и ариями из опер в исполнении известных артистов. Там, на чердаке, я впервые услышала Шаляпина и Собинова.

Ольга Грабарь и Мстислав Грабарь. Коломенское. 1928 г.

И. Э. Грабарь с женой и детьми. Коломенское. 1928 г.

Пластинки были заиграны, голоса сипели, иногда вовсе замирали. Послюнявив большой палец, дядя Коля ухитрялся приводить пластинку в движение, и вновь прорывались таинственные слова: «Уймитесь волнения, страсти…» в неповторимом шаляпинском исполнении.

В Коломенском у меня появилась подружка Лена. Хотя деревенские девочки были постоянно заняты в хозяйстве, после обеда их отпускали погулять на часок-другой с младшими братьями и сестрами.

В свободное от работы время Лена преображалась. Она снимала постоянно повязанный платок, стоптанные сапоги, надетые на босу ногу, и мы с ней убегали в заросли, где играли в прятки и залезали на раскидистые яблони. Лена знала много забавных историй из жизни обитателей села, но по прошествии отпущенного времени она внезапно останавливалась, приговаривая: «Пора домой, сейчас коров пригонят», обувалась, надевала платок и убегала, забирая с собой малышей.

Мне не приходило в голову спрашивать Лену, почему она и другие коломенские девочки носят платок и ходят в длинных юбках. «Наверное, так заведено у староверов», – думала я, не вникая в смысл этого понятия.

Истые староверы твердо придерживались уклада жизни, принятого их отцами и дедами: не пили вина, не курили, посторонних к столу не приглашали. Исключение составляли дети младшего возраста. Мы с братом чувствовали себя у родных Лены как дома.

Повседневный быт староверов был продуман до мелочей. Они жили большими семьями и трудились от зари до зари.

Мужчины выгоняли на пастбище скот, косили траву, плотничали, лудили, чинили, красили строения и заборы. Женщины доили коров, пололи гряды, занимались домашним хозяйством.

Церковь Вознесения. Вид со стороны реки

Лена и ее старшие сестры с утра делали уборку: мыли посуду скребли полы, стирали потные мужские рубахи, помогали взрослым готовить обед.

Не оставался без работы и старенький дед, который плохо передвигался, но сохранил зрение. Когда созревали огурцы, его сажали на завалинку и ставили перед ним четыре плетеные корзины. Сортировкой огурцов занимались дети, а дед ими руководил. В первую корзину отбирали огурцы без единой отметины (высший сорт), во вторую, тоже хорошие, однако не такие однородные (первый сорт), в третью – огурцы крепкие, но разной формы (для домашней засолки). Наконец, в четвертую корзину шли треснутые и перезревшие огурцы – они предназначались свиньям. Если кто-нибудь из малышей кидал огурец не в ту корзину, он получал от деда легкий щелчок по лбу.

Когда корзины заполнялись, ребятишкам разрешали погулять недалеко от дома. Они должны были вовремя вернуться к обеду, который начинался ровно в полдень и длился не менее часа. За длинный деревянный стол садилась вся семья. Посреди стола стоял огромный дымящийся котел с супом, в котором плавали куски мяса, лук и картофель. Тарелки отсутствовали. Каждый дотягивался до котла столовой ложкой и вылавливал мясо, помещая его на большой кусок хлеба, заранее нарезанного и уложенного горками на разных концах стола.

Передние въездные ворота и церковь Вознесения. Вид с запада

Открывал эту процедуру хозяин дома, предварив ее короткой молитвой. Староверы ели медленно, тщательно пережевывая мясо и стараясь не капать на стол. Взрослые помогали детям.

Вслед за обедом наступал черед отдыха. Спали на лежанках, на чердаке, на печке, но в сад не выходили. Детей отпускали на волю, и это было наше с Леной любимое время.

Семья Лены несомненно принадлежала к консервативной части староверов. Другие были не так ревностны.

В просторной комнате приходского священника отца Петра стоял квадратный стол, накрытый белой скатертью с красной каймой. На столе постоянно дымился самовар. Старший сын батюшки Юрий Петрович не пошел по стопам отца, а выучился на инженера и служил в Москве, приезжая в Коломенское только по воскресеньям. Дочь Шура работала где-то на окраине города и жила в общежитии. Отец Петр относился к выбору своих детей спокойно, требуя от них лишь неукоснительной веры в Господа и соблюдения постов. В храм ходили всей семьей.

В период НЭПа, вплоть до середины 1929 года, Коломенское процветало. В центре села располагалась торговая лавка Брыкиной. Меня часто посылали в лавку за хлебом, сахаром и всякой мелочью. В свободное время ко мне присоединялась Лена.

Удивительно заманчиво выглядели душистые пряники, большие тульские и маленькие вяземские, с застывшей на них сахарной слезой. Но особенный восторг у нас вызывали «сахарные головы» – спрессованный в пирамидальную форму сахар в синей обертке, прозванный местными жителями «синий мундир – белая подкладка». «Сахарные головы» мало кто покупал. Они стоили дорого, сахар нужно было откалывать специальными щипчиками и пить чай «в прикуску». Народ предпочитал сахарный песок.

В лавке Брыкиной водилась всевозможная снедь: копченая, соленая и заливная рыба, окорока, студень, колбасы – да чего там только не было. Впрочем, селяне не имели обыкновения лакомиться и жили в основном натуральным хозяйством. Едой считали хлеб и мясо, овощи к столу не подавали. Каждый мог пойти в огород и сорвать огурец или сжевать пучок зеленого лука, съесть на ходу морковку, яблоко. Огороды охраняли только от птиц, втыкая в землю тряпочное чучело.

Цековь Вознесения, 1532 г. Церковь Георгия Победоносца, вторая половина XVI в. Водовзводная башня, 1630-1640 гг.

После уборки урожая коломенцы готовились к свадьбам. Это было незабываемое зрелище.

В предвечернее время главную улицу подметали. По одной стороне, там, где находился наш дом, не спеша, прогуливались взад и вперед молодые парни в светлых косоворотках и смазных сапогах, с картузами на головах. По противоположной стороне улицы плавно шествовали невесты.

Куда только девались нескладные юбки и вечные платки! Девушки были одеты во все городское. Никаких головных уборов, модные прически и туфли на каблуках.

Не могу сказать, участвовали ли в этом молчаливом представлении дети истых староверов, но женихов и невест было много. Гулянья длились несколько дней, причем девицы каждый раз обновляли наряды.

К сожалению, обряд венчания мне не довелось увидеть. В самый разгар свадебных торжеств пришла пора уезжать в Москву.

Жизнь в Коломенском протекала так спокойно, что, казалось, никакие обстоятельства не могут нарушить размеренный ход событий.

Беда пришла внезапно. Случилось это, скорее всего, в августе 1929 года. Помнится, брат заболел свинкой, и нас с ним отправили на неделю в город. Когда мы вернулись, я не поверила своим глазам. Коломенское опустело и стало неузнаваемым. Все дома с крестами на калитках были наглухо заколочены, единственная действующая церковь закрыта. Тогда же я впервые увидела пьяного мужика, валявшегося в канаве.

Перед обедом меня, как обычно, послали за хлебом и сахаром к Брыкиной. Но ее лавка была забита досками, а на соседней избе сверкала надпись, выведенная алой краской на белом полотнище: «Продмаг».

В продмаге мне продали буханку сыроватого черного хлеба, сахара не было и в помине.

– Завтра привезут три мешка, – хриплым голосом пояснил продавец в засаленном фартуке. – Соленых огурцов не желаете? – и он зачерпнул половником из кадки два разбухших огурца. – Теперь все дешево будет, новая жизнь начинается. Брышке конец, – добавил он.

Забрав буханку хлеба и сдачу, я опрометью бросилась домой.

– Что случилось, где люди? – спрашивала я родителей.

Они отвечали коротко: «Переселились в другую деревню».

Няня оказалась словоохотливее.

– Ночью приехали на грузовике военные. Староверов выгнали из домов, кто в чем был, погрузили на баржу и отправили в Соловки.

– Что такое Соловки?

– Это самое глухое место на земле. Оттуда назад пути нет.

– За что их отправили?

– Видать, хорошо работали. Кому-то обидно стало. Ну, все, спать пора.

Понемногу из отдельных домов начали осторожно выходить люди. Это были коломенские жители, не числившиеся староверами. А в новый продмаг стали поступать товары. Привезли обещанные мешки с сахаром, но почему-то он был сырым, и в нем попадались зерна овса. Спички тоже оказались подмоченными, их приходилось сушить в печке. Появились и конфеты – слипшиеся карамельные подушечки, которые продавали кучками. Сахарные головы исчезли бесследно.

Необычный принцип раскулачивания постиг Коломенское. Изгнали не зажиточных крестьян и богослужителей, как происходило повсеместно в годы «великого перелома», а только староверов.

Уцелел и домик нашего хозяина, хотя отец Николай, единственный дьякон в селе, был известен далеко за его пределами. Даже малинник не пострадал.

Тяжело было смотреть на дядю Колю в эти дни. Он ходил по дому молча, как потерянный, с опущенными плечами, и его лицо приобрело странное выражение, словно он в чем-то провинился.

Через некоторое время мы покинули Коломенское и больше туда не возвращались. Чтобы поддержать отца Николая, решили сделать проводы. Дома оказалась водка и соленая красная рыба из старых запасов. Дядя Коля взбодрился и даже спел вполголоса старинный романс. Но веселья не получилось. На прощанье родители обнялись с ним, оставили ему московский адрес и просили непременно приезжать, обещая помощь и поддержку.

Прошло немало лет, прежде чем я снова увидела дядю Колю. Это случилось в Доме художников на Масловке, где наша семья жила с 1936 года. Дядя Коля привез в город небольшую икону для продажи, решил посоветоваться с отцом и ждал, когда тот вернется из мастерской.

Он сидел на стуле в передней, по-крестьянски держа ладони на коленях. На нем был старый пиджак и посконные штаны. Увидев меня, он поздоровался, слегка приподнявшись, и вновь принял прежнюю позу. Внешне он мало изменился, но чувство вины так и запечатлелось у него на лице.

Читайте также: