Маза и дота что это

Обновлено: 16.05.2024

После того как LittlePeople исчезли, а козий рот закрылся, девочка попыталась найти Воздушный Кокон, но не смогла. Слишком уж хорошо его спрятали. Куда же он мог подеваться в пустом и тесном амбаре?

Тогда она закуталась в одеяла и уснула. И впервые за несколько суток спала глубоко и спокойно. Без снов и внезапных пробуждений от страха - просто наслаждаясь тем, что спит.

Весь следующий день труп козы оставался недвижным. Глаза околевшего животного напоминали шары из мутного стекла. Но как только амбар окутала тьма, в них снова вспыхнули звезды. Рот трупа открылся, и LittlePeople выбрались наружу. Теперь уже сразу семеро.

- Продолжим, что делали вчера, - сказал хриплый.

- Да-да! - радостно закричали остальные.

LittlePeople и девочка сели вокруг Кокона и продолжили работу. Вытягивали из воздуха белые нити и наматывали на корпус. Все работали молча. Девочка старалась изо всех сил и совсем не мерзла. Время летело незаметно. Скучно девочке не было и спать совсем не хотелось. С каждым часом Воздушный Кокон становился все крупней и объемнее.

- Какого он будет размера? - спросила девочка перед рассветом.

- Чем больше, тем лучше, - ответил меццо-сопрано.

- Придет время - сам лопнет, - добавил тенор.

- И кое-что появится, - сказал баритон.

- Что появится? - спросила девочка.

- Интересно, что же появится? - переспросил самый тихий.

- Вот и посмотрим, - ответил бас.

- Хо-хо, - поддержал аккомпаниатор.

- Хо-хо! - согласились шестеро остальных.

Текст романа источал какую-то особую мрачность. Подумав об этом в очередной раз, Аомамэ нахмурилась. С одной стороны, история эта казалась всего лишь фантазией, обычной волшебной сказкой. Однако в ее глубине бежало некое подводное течение - не видимое глазу, но очень трагичное по своей сути. В наивном, без прикрас изложении словно таилось предчувствие страшной болезни, которая гложет человека изнутри, пока не пожрет его полностью. И болезнь эту принесли с собой они - LittlePeople. Как только эти создания появились в романе, Аомамэ сразу ощутила в них что-то нездоровое. И тем не менее в их голосах ей слышалось нечто пугающе близкое всему ее существу.

Она подняла голову от книги и вспомнила о том, что сказал перед смертью Лидер:

- LittlePeople живут в контакте с людьми уже очень давно. С тех далеких времен, когда добро и зло еще не разделялись в наших сердцах и сознание наше пребывало во мраке.

Аомамэ вздохнула и продолжила чтение.

Через несколько суток Воздушный Кокон уже напоминал размерами большую собаку.

- Завтра заканчивается мое наказание, - объявила девочка. - Меня здесь больше не будет, и я не смогу плести с вами дальше воздушный кокон.

- Очень жаль, - печально произнес тенор.

- Благодаря тебе мы сделали так много, - добавил баритон.

Но тут подключился LittlePeople-меццо-сопрано.

- Кокон почти закончен, - объявил он. - Еще немного - и финиш!

Собравшись вокруг Кокона, LittlePeople оглядели результат своих трудов.

- Еще чуть-чуть, - произнес хриплый, прищурившись.

- Хо-хо, - поддержал его аккомпаниатор.

- Хо-хо! - согласились шестеро остальных.

Десятидневное наказание закончилось. Девочка вернулась к жизни по правилам общины и больше не оставалась одна. Каждый вечер перед сном она представляла, как семеро LittlePeople садятся кольцом и продолжают плести Воздушный Кокон, который становится все больше и больше. Ни о чем другом она думать уже не могла. Казалось, этот кокон поселился у нее в голове.

Что же находится там, внутри? - не переставала гадать она. И что оттуда появится, когда придет время? Больше всего девочка жалела, что не увидит, как лопнет кокон. Ведь она так старалась, помогая его плести! Неужели ей не дадут присутствовать при этом событии? А может, стоит совершить еще какой-нибудь проступок, чтобы ее опять посадили в амбар? Но в том, что LittlePeople появятся снова, никакой уверенности не было. Труп козы унесли и где-то похоронили, А кроме остекленевших козьих глаз, звездам отражаться там больше не в чем.

Весьма подробно в книге описывались будни общины. Жесткий распорядок дня. Строгое распределение обязанностей (ей поручалось присматривать за остальными детьми). Скудная пища. Сказки родителей перед сном. Классическая музыка в редкие часы отдыха. Ни ванны, ни душа, ни просто бани в Собрании нет и в помине.

LittlePeople посещают девочку во сне. Они способны приходить в сон, к кому захотят. В ее сне они рассказывают, что Воздушный Кокон вот-вот должен лопнуть, и приглашают девочку прийти посмотреть.

- После захода солнца возьми свечу и приходи в амбар, - говорят они. - Только так, чтоб никто тебя не заметил.

Девочка едва дожидается заката. С наступлением темноты она выбирается из постели, берет приготовленную свечу и прокрадывается к амбару. Но там никого нет. Только Воздушный Кокон лежит на полу - в два раза больше, чем она его помнила. Теперь он метра полтора в длину. Весь окутан призрачным голубым сиянием. Формой напоминает фасолину, чуть зауженную посередине. Хотя когда он был меньше, никакой зауженности не было. Здорово же поработали без нее LittlePeople, думает девочка. И вдруг замечает: по всему кокону пробегает длинная извилистая трещина. Девочка наклоняется и заглядывает через трещину внутрь.

Внутри кокона девочка видит саму себя. Она лежит там, свернувшись калачиком, абсолютно голая. Лицо смотрит вверх, но глаза крепко закрыты, будто она без сознания. Дыхания тоже не слышно. Настоящая кукла.

- Там, внутри - твоя Дота, - говорит LittlePeople-хрипун и откашливается.

- Дота… - повторяет девочка незнакомое слово.

- А ты, стало быть, ее Маза, - добавляет самый тихий.

- Маза и Дота, - опять повторяет она.

- Дота работает представителем Мазы, - поясняет меццо-сопрано.

- Значит, теперь меня две? - спрашивает девочка.

- Нет, не так, - отвечает тенор. - Тебя ни в коем случае не две. Ты - одна-единственная с макушки до пят. Можешь не волноваться. Дота - это не Маза. Это тень сердца Мазы, принявшая форму Мазы.

- И когда же она проснется?

- Уже скоро, - отвечает баритон. - Когда придет время.

- Тень моего сердца? Но что она будет делать?

- Работать персивером, - говорит самый тихий.

- Персивером? - не понимает девочка.

- Она будет чувствовать и запоминать, - поясняет хриплый.

- И передавать все ресиверу, - добавляет меццо-сопрано.

- Твоя Дота станет для нас коридором, - говорит тенор.

- Вместо слепой козы? - спрашивает девочка.

- Дохлая коза была временным коридором, - говорит бас. - Для постоянной связи с местом, где мы обитаем, необходима живая Дота.

- А что должна делать Маза?

- Быть рядом с Дотой, - отвечает меццо-сопрано.

- Когда же проснется Дота?

- Дня через два, - сообщает тенор. - Или через три.

- Одно из двух, - подтверждает самый тихий.

- Заботься о ней как следует, - наставляет девочку баритон. - Все-таки она твоя Дота.

- Без заботы Мазы Дота неполная, - добавляет меццо-сопрано. - Если за ней не ухаживать, ей будет трудно выжить.

- Что же случится, если сердце Мазы потеряет свою тень? - спрашивает девочка.

Все семеро переглядываются. На этот вопрос ответа никто не дает.

- Когда Дота проснется, в небе появятся две луны, - сообщает хриплый.

- Вторая луна отражает тень твоего сердца.

- Две луны? - повторяет девочка.

- Это знак, - добавляет самый тихий. - Всегда хорошенько считай, сколько в небе лун.

- Хо-хо, - вторит ему аккомпаниатор.

- Хо-хо! - соглашаются остальные шестеро.

Девочка в панике убегает.

Это неправильно, повторяет она, здесь какая-то ужасная ошибка. Такого не должно быть в природе. Неизвестно, чего хотят LittlePeople, но от увиденного внутри Кокона у нее просто волосы встали дыбом. Жить рядом с частью меня самой, да еще когда эта часть отдельно дышит и шевелится? Ну уж нет! Я должна бежать отсюда, решает она. И как можно скорее. Пока не проснулась Дота, а в небе не появилась вторая луна.

Иметь при себе наличные деньги в Собрании запрещено. Но однажды отец девочки под большим секретом передал ей десятитысячную купюру и немного мелочи.

- Спрячь, чтоб никто не нашел, - сказал он дочери. И написал на листе бумаги чьи-то адрес, имя и телефон. - Если придется отсюда бежать, купишь билет, сядешь в поезд и доберешься до этого человека.

Выходит, отец заранее знал, что в Собрании случится что-то ужасное? Значит - никаких колебаний. Нужно торопиться. Времени нет даже на то, чтобы проститься с родителями.

Девочка выкапывает спрятанную бутылку с деньгами и адресом. В школе посреди урока отпрашивается к врачу. Украдкой выходит из школы, садится в автобус, едет на станцию. Там протягивает купюру в кассовое окошко и покупает билет до Такао. Получает сдачу. Ни покупать билеты, ни получать сдачу, ни садиться в поезд ей не приходилась еще ни разу в жизни. Как и что нужно делать, ей подробно рассказал отец.

Следуя отцовой записке, девочка доезжает по центральной ветке до станции Такао, выходит из поезда, отыскивает телефон-автомат и звонит по нужному номеру.

Маза и дота что это

— Какого он будет размера? — спросила девочка перед рассветом.

— Чем больше, тем лучше, — ответил меццо-сопрано.

— Придет время — сам лопнет, — добавил тенор.

— И кое-что появится, — сказал баритон.

— Что появится? — спросила девочка.

— Интересно, что же появится? — переспросил самый тихий.

— Вот и посмотрим, — ответил бас.

— Хо-хо, — поддержал аккомпаниатор.

— Хо-хо! — согласились шестеро остальных.

Текст романа источал какую-то особую мрачность. Подумав об этом в очередной раз, Аомамэ нахмурилась. С одной стороны, история эта казалась всего лишь фантазией, обычной волшебной сказкой. Однако в ее глубине бежало некое подводное течение — не видимое глазу, но очень трагичное по своей сути. В наивном, без прикрас изложении словно таилось предчувствие страшной болезни, которая гложет человека изнутри, пока не пожрет его полностью. И болезнь эту принесли с собой они — LittlePeople. Как только эти создания появились в романе, Аомамэ сразу ощутила в них что-то нездоровое. И тем не менее в их голосах ей слышалось нечто пугающе близкое всему ее существу.

Она подняла голову от книги и вспомнила о том, что сказал перед смертью Лидер:

— LittlePeople живут в контакте с людьми уже очень давно. С тех далеких времен, когда добро и зло еще не разделялись в наших сердцах и сознание наше пребывало во мраке.

Аомамэ вздохнула и продолжила чтение.

Через несколько суток Воздушный Кокон уже напоминал размерами большую собаку.

— Завтра заканчивается мое наказание, — объявила девочка. — Меня здесь больше не будет, и я не смогу плести с вами дальше воздушный кокон.

— Очень жаль, — печально произнес тенор.

— Благодаря тебе мы сделали так много, — добавил баритон.

Но тут подключился LittlePeople-меццо-сопрано.

— Кокон почти закончен, — объявил он. — Еще немного — и финиш!

Собравшись вокруг Кокона, LittlePeople оглядели результат своих трудов.

— Еще чуть-чуть, — произнес хриплый, прищурившись.

— Хо-хо, — поддержал его аккомпаниатор.

— Хо-хо! — согласились шестеро остальных.

Что же находится там, внутри? — не переставала гадать она. И что оттуда появится, когда придет время? Больше всего девочка жалела, что не увидит, как лопнет кокон. Ведь она так старалась, помогая его плести! Неужели ей не дадут присутствовать при этом событии? А может, стоит совершить еще какой-нибудь проступок, чтобы ее опять посадили в амбар? Но в том, что LittlePeople появятся снова, никакой уверенности не было. Труп козы унесли и где-то похоронили, А кроме остекленевших козьих глаз, звездам отражаться там больше не в чем.

— После захода солнца возьми свечу и приходи в амбар, — говорят они. — Только так, чтоб никто тебя не заметил.

Девочка едва дожидается заката. С наступлением темноты она выбирается из постели, берет приготовленную свечу и прокрадывается к амбару. Но там никого нет. Только Воздушный Кокон лежит на полу — в два раза больше, чем она его помнила. Теперь он метра полтора в длину. Весь окутан призрачным голубым сиянием. Формой напоминает фасолину, чуть зауженную посередине. Хотя когда он был меньше, никакой зауженности не было. Здорово же поработали без нее LittlePeople, думает девочка. И вдруг замечает: по всему кокону пробегает длинная извилистая трещина. Девочка наклоняется и заглядывает через трещину внутрь.

— Там, внутри — твоя Дота, — говорит LittlePeople-хрипун и откашливается.

— Дота… — повторяет девочка незнакомое слово.

— А ты, стало быть, ее Ма'за, — добавляет самый тихий.

— Маза и Дота, — опять повторяет она.

— Дота работает представителем Мазы, — поясняет меццо-сопрано.

— Значит, теперь меня две? — спрашивает девочка.

— Нет, не так, — отвечает тенор. — Тебя ни в коем случае не две. Ты — одна-единственная с макушки до пят. Можешь не волноваться. Дота — это не Маза. Это тень сердца Мазы, принявшая форму Мазы.

— И когда же она проснется?

— Уже скоро, — отвечает баритон. — Когда придет время.

— Тень моего сердца? Но что она будет делать?

— Работать персивером, — говорит самый тихий.

— Персивером? — не понимает девочка.

— Она будет чувствовать и запоминать, — поясняет хриплый.

— И передавать все ресиверу, — добавляет меццо-сопрано.

— Твоя Дота станет для нас коридором, — говорит тенор.

— Вместо слепой козы? — спрашивает девочка.

— Дохлая коза была временным коридором, — говорит бас. — Для постоянной связи с местом, где мы обитаем, необходима живая Дота.

— А что должна делать Маза?

— Быть рядом с Дотой, — отвечает меццо-сопрано.

— Когда же проснется Дота?

— Дня через два, — сообщает тенор. — Или через три.

— Одно из двух, — подтверждает самый тихий.

— Заботься о ней как следует, — наставляет девочку баритон. — Все-таки она твоя Дота.

— Без заботы Мазы Дота неполная, — добавляет меццо-сопрано. — Если за ней не ухаживать, ей будет трудно выжить.

— Что же случится, если сердце Мазы потеряет свою тень? — спрашивает девочка.

Все семеро переглядываются. На этот вопрос ответа никто не дает.

— Когда Дота проснется, в небе появятся две луны, — сообщает хриплый.

— Вторая луна отражает тень твоего сердца.

— Две луны? — повторяет девочка.

— Это знак, — добавляет самый тихий. — Всегда хорошенько считай, сколько в небе лун.

— Хо-хо, — вторит ему аккомпаниатор.

— Хо-хо! — соглашаются остальные шестеро.

Девочка в панике убегает.

Иметь при себе наличные деньги в Собрании запрещено. Но однажды отец девочки под большим секретом передал ей десятитысячную купюру [Около 100 долларов США.] и немного мелочи.

— Спрячь, чтоб никто не нашел, — сказал он дочери. И написал на листе бумаги чьи-то адрес, имя и телефон. — Если придется отсюда бежать, купишь билет, сядешь в поезд и доберешься до этого человека.

Выходит, отец заранее знал, что в Собрании случится что-то ужасное? Значит — никаких колебаний. Нужно торопиться. Времени нет даже на то, чтобы проститься с родителями.

Трубку берет старый друг отца, известный японский художник. Старше отца лет на десять, он живет с дочерью в горной усадьбе за городом. Супруга его недавно скончалась, а Куруми — так зовут дочь — старше самой девочки всего на год. Сразу после звонка он садится в машину, приезжает на станцию и увозит девочку к себе домой, где оказывает ей самый теплый прием.

Уже на следующий вечер в доме художника девочка смотрит в окно и видит, что в небе висят две луны. Рядом со старой, привычной луной — еще одна, чуть поменьше и кривая, точно высохшая фасолина. Дота проснулась, понимает девочка. Вторая луна — для тени ее сердца. Девочка содрогается от ужаса. Мир изменился. Теперь должно случиться что-то непоправимое.

Никаких вестей от родителей девочки не поступает. Может, ее побега никто не заметил? — гадает она. Ведь там, в амбаре, осталась Дота. Похожая на нее как две капли воды — обычному человеку не отличить ни за что. Хотя родители, конечно, сразу поймут, что это не их дочь. И что девочка сбежала из общины, оставив вместо себя двойника. Они же сами указали ей, куда бежать и где прятаться. Хотя теперь и не дают о себе знать. А может, таков их безмолвный наказ — сиди, мол, тихо и не высовывайся?

В местную школу она то ходит, то нет. Реальный мир за пределами Собрания слишком отличается от мирка, в котором ее воспитали. Буквально все здесь другое: правила, поступки, слова. Ни подружиться с кем-нибудь в классе, ни привыкнуть к распорядку школьной жизни ей долго не удается.

Классе в пятом, правда, она знакомится с мальчиком по имени Тору. Мальчик невысокий, худенький, со сморщенным, как у обезьянки, лбом. В раннем детстве он, похоже, переболел какой-то тяжелой болезнью, и от физкультуры в школе его освободили. Позвоночник у бедняги искривлен. На переменах он убредает от любых компаний в какой-нибудь уголок и читает в одиночестве книжки. У Тору друзей тоже нет. Слишком уж маленький и некрасивый. Однажды девочка присаживается рядом и заговаривает с ним. Спрашивает о книге в его руках. Он зачитывает вслух какой-то отрывок. Ей нравится, как звучит его голос. Чуть хрипловатый, но глубокий и очень внятный. История голосом Тору завораживает девочку. Он читает книгу с таким выражением, будто декламирует стихи. Они начинают встречаться на каждой большой перемене — он ей читает, она внимательно слушает.

Но вскоре она теряет Тору. LittlePeople забирают у девочки единственного друга. Как-то ночью в спальне Тору появляется Воздушный Кокон. И пока мальчик спит, LittlePeople плетут очередную Обитель. Ночь за ночью они делают Кокон все больше — и регулярно показывают это девочке во сне. Но помешать их работе она не может. Наконец кокон становится совсем большим и растрескивается. Как и тогда, в амбаре. Только внутри этого Кокона — три огромные черные гадюки. Их туловища сплелись так, что ни самим гадюкам, ни кому-либо еще никогда не размотать этот скользкий трехголовый клубок. Змеи в ярости оттого, что не могут освободиться. Чем сильнее они стараются расползтись в разные стороны, тем лишь больше запутываются. LittlePeople показывают это девочке близко-близко. Ничего не подозревая, Тору мирно спит рядом. Кроме девочки, никому на свете не видно, что происходит.

Так проходит несколько дней, и Тору вдруг тяжело заболевает. Его увозят в больницу, куда-то страшно далеко. И даже названия больницы официально никому не сообщают. Постепенно девочке становится ясно, что она потеряла Тору и больше никогда не увидит.

Это — послание от LittlePeople, догадывается девочка. Поскольку она — Маза, они не причиняют вреда ей самой. Но могут очень сильно навредить тому, кто ей дорог. Хотя и не каждому. Ведь ни ее опекуна-художника, ни его дочь Куруми они не тронули. Значит, они выбирают в жертву самого слабого и беззащитного? LittlePeople проникли в ее мозги, вытащили самые жуткие страхи и оживили их. А поразив болезнью бедного Тору, призывают девочку вернуться к Доте. Словно бросают ей в лицо: На, смотри! Ты сама виновата в том, что случилось!

Она снова остается одна. Перестает ходить в школу. Старается ни с кем не дружить, чтоб не навлечь на людей беду. Теперь она понимает, что значит жить под двумя лунами сразу.

И наконец девочка начинает плести свой собственный Воздушный Кокон. Это она умеет. LittlePeople сказали, что по созданному коридору они приходят оттуда, где обитают. Но если так, значит, по такому же коридору можно пробраться и в обратную сторону — туда, к ним! И выяснить наконец, зачем она им понадобилась, для чего нужны Маза и Дота, и разгадать их проклятые тайны. Может, там даже найдется потерявшийся Тору? Девочка принимается за работу. Вытягивает из воздуха нить за нитью и сплетает в единый каркас. Зная, что закончит не скоро. Но закончит обязательно.

Иногда ее гложут сомнения. В душе воцаряется хаос. Действительно ли я — Маза? Или уже незаметно превратилась в Доту?

Она уже ни в чем не уверена.

Как я вообще могу доказать, что я — настоящая?

Книга заканчивалась символично: девочка изготавливает Кокон и собирается открыть двери, ведущие неизвестно куда. Что должно произойти с нею там — не написано. А может, этого просто еще не случилось.

Дота, задумалась Аомамэ. Перед смертью Лидер употребил это слово. Дескать, ради того, чтобы обернуться против LittlePeople, его дочь бросила свою Доту и сбежала. Скорее всего, так оно и было на самом деле. А теперь получалось, что две луны в небе видит не только Аомамэ?

Так или иначе, она вроде бы поняла, в чем секрет успеха «Воздушного кокона». Понятно, что какую-то роль здесь сыграли красота и молодость Фукаэри. Но чтобы превратить книгу в бестселлер, этого недостаточно. Живые и емкие метафоры, которыми буквально дышал роман, заставляли читателя смотреть на мир неискушенным взглядом ребенка. И пусть даже эти события были сказочными, аудитория искренне сопереживала маленькой героине. Автор знал, как задеть нужные струнки читательского подсознания, чтобы люди, забыв о времени, проглатывали страницу за страницей.

Да, наверняка плюсы этого текста — в огромной степени заслуга Тэнго; однако теперь Аомамэ думала совсем не об этом. А о том, что она должна перечитать всю книгу сначала, сосредоточившись на образе LittlePeople. Для нее это — совершенно реальная история, некий анализ ее собственного вопроса жизни и смерти. Что-то вроде инструкции к применению, откуда она просто обязана выудить все возможные знания, хитрости и «ноу-хау». И вычерпать как можно больше подробностей о мире, в который ее занесло.

Что бы ни думали миллионы читателей, история «Воздушного кокона» — не фантазия. Аомамэ была твердо уверена: хотя имена и названия изменены, большинство событий романа случилось в реальности и девочка пережила все это на самом деле. Фукаэри постаралась рассказать о своем опыте как можно подробнее, чтобы открыть миру эту мрачную тайну: кто такие LittlePeople и чего от них следует ожидать.

Из брошенной ею Доты, скорее всего, LittlePeople сделали очередной коридор. Он вывел их на Лидера, отца девочки, которого они обратили в ресивера — принимающего. Ставшую обузой «Утреннюю зарю» раздавили и потопили в крови руками полиции и спецназа, а оставшийся «Авангард» превратили в радикальную, крайне закрытую религиозную секту. Видимо, в таком качестве они чувствовали себя на этом свете комфортней всего.

Смогла ли выжить девочкина Дота без своей Мазы? Если верить LittlePeople, без заботы Мазы шансов у нее очень мало. А каково самой Мазе существовать без тени своего сердца?

После девочкиного побега LittlePeople наплодили еще несколько новых Дот. Так же, как это делали с нею, и с тем же умыслом — обеспечить себе широкий и стабильный доступ в наш мир. В результате появилась целая команда девочек-персиверов, которые стали наложницами Лидера. Цубаса была одной из них. Но совокуплялся Лидер не с настоящими Мазами, а с их тенями-Дотами. Вот что имел он в виду, говоря: «Мы познали друг друга в разных ипостасях». Этим объясняются и молчаливость Цубасы, и ее странный взгляд — глаза точно из матового стекла. Как и отчего она, будучи Дотой, сбежала из секты — загадка. Но в любом случае, из внешнего мира ее изъяли и вернули куда положено. То есть буквально — положили обратно в Кокон и вернули назад к ее Мазе. Кровавые останки собаки, будто взорванной изнутри, для Цубасы были таким же предупреждением от LittlePeople, как сон о Тору для Фукаэри.

Все Доты стремились зачать от Лидера ребенка. Но поскольку оставались тенями, месячных у них не было. И тем не менее, по словам Лидера, именно Доты постоянно им овладевали. Почему?

Аомамэ покачала головой. По-прежнему слишком много загадок.

Аомамэ просто разрывалась от желания немедленно рассказать обо всем хозяйке. О том, что Лидер на самом деле насиловал не девочек, а их тени. И что, возможно, его совершенно не стоило убивать.

Но разве хозяйка поверит таким объяснениям? И разве сама Аомамэ сразу поверила Лидеру на слово? Да что говорить — любой нормальный человек, вывали на него все эти россказни о LittlePeople, Мазах-Дотах и Воздушном Коконе, хотя бы мысленно покрутит пальцем у виска. Для нормального человека все это — фикция из модной книжки. Все равно что карточные королевы и Кролик с часами из «Алисы в Стране чудес».

И все-таки Аомамэ видит в небе две луны. Живет под ними и каждую ночь ощущает силу их притяжения. И человека по кличке Лидер она убила во мраке гостиничного номера своими руками. Ее пальцы отлично помнят, как остро заточенная игла впилась в нужную точку на его шее. От этого воспоминания до сих пор мурашки бегут по коже. А незадолго до смерти Лидера она своими глазами наблюдала, как тот силой мысли поднял в воздух тяжеленные часы. И это не обман зрения, не трюк, а реальный факт, с которым нельзя не считаться.

В целом ясно одно: именно LittlePeople подмяли под себя «Авангард». Чего они хотят добиться в итоге, Аомамэ не знает. Возможно, их цели вообще за гранью нашего понимания добра и зла. Тем не менее девочка, героиня книги, инстинктивно почуяла в этих созданиях что-то неправильное — и решила по-своему дать им отпор. Бросила свою Доту, сбежала из общины. А дальше — как сказал Лидер, «чтобы поддержать равновесие добра и зла» — задумала вызвать «момент столкновения сил»: залезть в коридор, из которого появляются LittlePeople, и перебраться к ним на ту сторону. В качестве транспортера девочка использовала свою же историю. А Тэнго стал ее партнером и попутчиком. Вряд ли, конечно, он осознавал это, когда помогал Фукаэри. И возможно, не осознает до сих пор.

Так или иначе, «Воздушный кокон» — главный двигатель в их путешествии. История, с которой все началось.

Где же в этой истории появляюсь я? — озадачилась Аомамэ.

В тот самый миг, когда под «Симфониетту» Яначека я ступила на пожарную лесенку Токийского хайвэя, в небе появилось две луны и меня закинуло в загадочный год — тысяча невестьсот восемьдесят четвертый. Что это может значить?

Аомамэ закрыла глаза и задумалась.

Может, я угодила в коридор, который Тэнго и Фукаэри проделали своей книгой, чтобы вызвать «момент столкновения» с LittlePeople? И меня перебросило на эту сторону'? Вполне возможно. По крайней мере, более стройных версий в голову не приходит. Но тогда получается, что в этой истории мне уготовлена очень важная роль. Да что там — чуть ли не основная!

Маза и дота что это

Он откашлялся — нарочито и неприятно.

— Я ведь на этой работе давно. И с годами научился видеть людей сквозь двери. Я не шучу. Очень многие скрываются за дверью, чтобы не платить «Эн-эйч-кей». За десятки лет я на таких, как вы, насмотрелся. Слышите, господин Такаи?

Он трижды стукнул в дверь — еще сильнее, чем прежде.

— Ловко вы прячетесь, господин Такаи! Прямо камбала в песке на дне моря. Мимикрия! Но долго скрываться у вас не выйдет. Кто-нибудь непременно придет и откроет эту дверь. Помяните мое слово. Это вам гарантирую я, сборщик взносов и ветеран корпорации «Эн-эйч-кей»! Как бы вы ни скрывались, ваша мимикрия — обман, который ни к чему не приведет. Поверьте, господин Такаи. Сейчас я уйду. На этот раз по-настоящему. Но в ближайшее время опять наведаюсь. Как услышите стук, знайте — я пришел. До скорого свидания, господин Такаи!

Шагов не раздалось, и теперь. Аомамэ выждала минут пять. Подошла к двери, прислушалась. Заглянула в глазок. На лестнице никого. Похоже, и правда ушел.

Аомамэ поставила биту рядом с буфетом. Достала пистолет, вернула патрон в магазин, поставила оружие на предохранитель, обмотала толстыми колготками, спрятала в шкаф. А затем легла на диван и закрыла глаза. В ушах все звучал голос незваного визитера.

Долго скрываться у вас не выйдет. Кто-нибудь непременно придет и откроет эту дверь. Помяните мое слово.

По крайней мере, ясно одно: этот тип — не из «Авангарда». Те ребятки привыкли действовать тихо, без лишних телодвижений. И уж точно не стали бы запугивать жертву угрозами с лестницы многоквартирного дома. Они работают иначе. Аомамэ представила фигуры Бонзы и Хвостатого. Эти приблизятся без единого звука. Оглянуться не успеешь, как они уже за твоей спиной. Аомамэ покачала головой. И тихонько вздохнула. Или это и правда сборщик взносов за телевидение? — подумала Аомамэ. — Но тогда почему он не заметил оповещения об автоматической оплате услуг «Эн-эйч-кей»? Я сама видела, что оно наклеено на двери. Может, это просто сумасшедший? Но слова его звучат на удивление логично. И правда кажется, будто он ощущает мое присутствие через дверь. Словно знает мою тайну — или каким-то образом выслеживает меня. Но не мог же он отпереть дверь и зайти внутрь. Дверь открывается изнутри! И открывать я никому не собираюсь.

Впрочем, утверждать не могу. Ведь если Тэнго еще раз появится в детском парке — я открою, не раздумывая, и побегу к нему. Кто бы ни поджидал меня за этой дверью.

Аомамэ садится на балконе в садовое кресло и наблюдает за детской площадкой сквозь прутья решетки. На скамейке под навесом — двое старшеклассников в школьной форме с серьезным видом о чем-то беседуют.

Две молодые мамаши присматривают за детьми в песочнице. Оживленно болтают, не отрывая глаз от детей. Обычная картинка обычного парка после полудня. Аомамэ разглядывает палубу детской горки, на которой нет ни души.

Она прижимает ладонь к животу. Закрывает глаза и прислушивается. Внутри у нее что-то есть. Маленькое и живое. В этом нет никакого сомнения.

— Дота, — тихонько произносит она.

— Маза, — отвечает ей что-то.

ТЭНГО

Пока не закрылся выход

Поужинав жареным мясом, все четверо переместились в караоке и повеселились там, опорожнив бутылку виски. Скромная, но веселая вечеринка завершилась часам к десяти. Автобус до вокзала останавливался неподалеку, и Тамура с Оомурой отправились на остановку, а Тэнго пошел провожать молоденькую сестру Адати. До ее дома было минут пятнадцать ходу, и они шагали по безлюдной улице, болтая обо всяких пустяках.

— Тэнго, Тэн-го… Тэн-го! — повторяла Адати нараспев. — Красивое имя. Приятно произносить…

Она была подшофе, хотя по ее вечно румяным щечкам сложно понять, насколько. Язычок не заплетался, шагала уверенно. Даже не скажешь, что выпила. Все-таки каждый из нас пьянеет по-своему.

— А мне всю жизнь казалось, что у меня очень странное имя, — признался Тэнго.

— Вовсе не странное. Тэнго! Легко произносится, сразу запоминается. Отличное имя!

— Кстати, до сих пор не знаю твоего имени. Только слышал, что все зовут тебя Ку.

— Ку — уменьшительное. Полное имя — Куми. Куми Адати. Слишком банально, правда?

— Куми Адати, — повторил вслух Тэнго. — Очень даже неплохо. Компактно и ничего лишнего.

— Спасибо! — сказала Куми Адати. — Когда мне так говорят, я чувствую себя автомобилем «Хонда-Сивик».

— Ну, я просто хотел похвалить…

— Я знаю. Она потребляет очень мало бензина, — сказала медсестра и взяла Тэнго за руку. — Можно взять тебя за руку? Так идти веселей и вообще спокойнее.

— Конечно, — ответил Тэнго.

Куми Адати взяла его за руку, и он тут же вспомнил пустой школьный класс и Аомамэ. Ощущение отличалось. Но в то же время было и что-то общее.

— Кажется, я пьяна, — сказала Куми Адати.

Тэнго еще раз посмотрел на ее профиль:

— А по виду и не скажешь.

— Со стороны незаметно. Но я правда сильно напилась.

— Для тебя это много?

— Да уж, хватило. Давненько так не набиралась.

— Иногда такие развлечения как воздух нужны, — повторил Тэнго слова сестры Тамуры.

— Конечно, — согласилась Куми Адати и энергично кивнула. — Иногда это человеку и правда необходимо. Вкусно поесть, выпить как следует, песенки попеть, поболтать обо всем на свете. А разве с тобой, Тэнго, так не бывает? Ты вообще часто развлекаешься? Мне вот кажется, что ты всегда очень сдержанный и рассудительный.

Тэнго задумался. Когда он развлекался в последнее время? Этого он не помнил. А если не помнил — значит, и не развлекался. Может, ему-то это и нужно — больше, чем остальным?

— Если и развлекаюсь, то очень редко, — признал он.

— Видишь как. Все люди разные…

— Это верно. И думают, и чувствуют по-своему.

— И по-своему пьянеют, — сказала Куми Адати. И над чем-то хихикнула. — Но ведь и тебе расслабляться нужно, разве нет?

Они шагали по ночной улице, взявшись за руки, и какое-то время молчали. Тэнго думал о том, что теперь Куми Адати говорит иначе. В белом халате она говорила вежливо, следила за каждым словом. А в своей одежде — и, очевидно, подшофе — болтала обо всем, что в голову взбредет. Этим Куми Адати кого-то напоминала ему. Кого-то встреченного не так давно.

— Послушай, Тэнго. А ты когда-нибудь пробовал гашиш?

— Ну, смолу каннабиса.

Тэнго набрал полную грудь ночного воздуха, с шумом выдохнул.

— Нет, не пробовал.

— Хочешь, покурим? — предложила Куми Адати. — У меня дома есть.

— У тебя есть гашиш?

— Ну да. По мне тоже не скажешь, верно?

— Да уж… — невольно вырвалось у Тэнго. Ну и дела. В приморском городишке молоденькая розовощекая медсестра держит дома гашиш. И приглашает его, Тэнго, покурить с нею.

— И где ж ты его достала? — спросил он.

— Месяц назад бывшая одноклассница подарила на день рождения. Она недавно в Индию ездила, вот и привезла мне в подарок.

Сказав так, Куми Адати стиснула руку Тэнго покрепче и закачала ею в такт шагам.

— Вообще-то за контрабанду наркотиков можно и в тюрьму загреметь, — сказал Тэнго. — Если ты не знаешь, в Японии с этим ужас как строго. В аэропортах специальных собак натаскивают на запах марихуаны.

— Это верно, подруга у меня без башни, — согласилась Куми Адати. — Но на этот раз как-то все обошлось… Ну что, хочешь попробовать? Концентрированная штука — улетаешь будь здоров! Я специально проверяла, с медицинской точки зрения это почти безвредно. По крайней мере, гораздо безопаснее алкоголя и табака. Наш Минздрав, конечно, трубит везде — мол, опасно, потому что вызывает зависимость; но это все ерунда. От тех же патинко [«Патинко» (букв. — рогатка, яп.) — самый популярный в Японии игральный автомат, позволяющий при везении и сноровке выиграть довольно крупную сумму денег. Хотя игорный бизнес в стране запрещен, воротилы патинко легко обходят закон: выигрыш выдается призовыми шариками, а уже те обмениваются на деньги в окошке «за углом», которое формально никак не связано с самим заведением.] зависимость куда страшнее! И наутро никакого похмелья, и вообще — такой умный парень, как ты, улетит куда нужно, гарантирую.

— Значит, ты сама уже… улетала?

— Ну конечно. Чистый кайф!

— Чистый кайф? — повторил Тэнго.

— Попробуй — сам поймешь. — Куми Адати снова хихикнула. — Если хочешь знать, английская королева Виктория, когда ее мучили боли при менструации, принимала марихуану как анальгетик. Ее же личный врач ей прописывал!

— А с чего мне врать? Об этом и в книжке написано.

«В какой книжке?» — хотел было уточнить Тэнго, но махнул рукой. Углубляться в подробности о менструациях у королевы Виктории как-то не очень хотелось.

— И сколько тебе исполнилось месяц назад? — сменил он тему.

— Двадцать три. Уже взрослая, если что.

— Да, конечно, — согласился Тэнго. Хотя даже в свои тридцать не смог бы назвать себя взрослым. Просто прожил на этой земле три десятка лет, вот и все.

— Моя сестра сегодня ночует у бойфренда. Так что мы никого не стесним. Ну что, зайдешь? А у меня завтра отгул, могу расслабиться.

Тэнго не знал, что ответить. Да, эта молоденькая медсестра ему симпатична. И, насколько он понимает, вполне взаимно. Но теперь она приглашает его к себе… Тэнго посмотрел на небо, которое застили пепельно-серые тучи — так плотно, что никаких лун не видать.

— Впервые я пробовала гашиш с подругой, — продолжала Куми Адати. — Тогда мне реально почудилось, будто я взлетаю над полом. Не очень высоко — сантиметров на пять или шесть. Но именно на такой высоте казалось приятней всего. Как раз то, что нужно.

— Ну да, и падать не больно.

— Вот-вот! Оттого и получалось расслабиться. Казалось, будто я нахожусь под надежной защитой. Как будто меня окружает Воздушный Кокон. Я — Дота, а где-то рядом, совсем близко, — моя Маза.

— Дота? — тихо, но очень внятно переспросил Тэнго. — Маза?

Молоденькая медсестра шагала по безлюдной улице, держа Тэнго за руку и мурлыча какую-то песенку. И ей было совершенно до лампочки, как комично смотрится ее миниатюрная фигурка рядом с огромным Тэнго. Лишь иногда их обгоняли одинокие ночные автомобили.

— Маза и Дота. Они упоминаются в книжке «Воздушный Кокон». Знаешь такую? — спросила она.

Тэнго молча кивнул.

— Вот и хорошо. Разговор быстрее пойдет. Мне эта книжка ужасно нравится. Летом купила и прочитала три раза. А я очень редко перечитываю одно и то же. И когда впервые курила гашиш, сразу подумала: я — в Воздушном Коконе. Лежу, свернувшись калачиком, и жду своего появленья на этот свет. А моя Маза меня оберегает.

— И при этом ты видишь Мазу? — уточнил Тэнго.

— Да. Вижу. Из Воздушного Кокона можно увидеть то, что снаружи. А вот снаружи того, что внутри, никому не видно. Похоже, так все устроено. Вот только лица своей Мазы я не запомнила. Различала только смутные очертания. Хотя понимала, что этот человек — моя Маза.

— Ты хочешь сказать, Воздушный Кокон похож на утробу?

— Наверно, можно и так сказать. Правда, я не помню того времени, когда была в утробе. Так что сравнить не могу…

И Куми Адати в очередной раз хихикнула.

Жила она в стандартной двухэтажке на окраине. Дом построен вроде не очень давно, а уже начал понемногу ветшать. Ступени в подъезде скрипели, двери открывались с трудом. Когда мимо проезжал грузовик, дребезжали оконные стекла. Стены такие тонкие, что, если бы кто-нибудь играл на бас-гитаре, все здание превращалось бы в деревянную колонку-резонатор.

К марихуане Тэнго особого интереса не испытывал. Лучше уж оставаться в ясном уме даже в двулунном мире. Зачем еще больше искажать реальность? Опять же, переспать с Куми Адати ему не хотелось. Да, эта двадцатитрехлетняя медсестра была ему симпатична. Но страсть и симпатия — все-таки разные вещи. Во всяком случае, так считал сам Тэнго. И не слети с ее губ ключевые слова — Маза и Дота, — он, скорее всего, нашел бы предлог, чтобы в гости не заходить. Сел бы в автобус возле ее дома или вернулся в гостиницу на такси.

Все-таки он в Кошачьем городе, где ни к чему опасному лучше не приближаться. Но когда она произнесла это — Маза и Дота, — отказаться от приглашения Тэнго уже не мог. А вдруг Куми Адати подскажет ему, откуда в палате отца появился Воздушный Кокон с маленькой Аомамэ?

Квартирка ее была в самый раз для пары молодых сестер — две небольшие спальни, крохотная кухня, гостиная. Мебель собрана откуда ни попадя, без какой-либо заботы о стиле. На обеденном столе — аляповатая лампа с цветастым абажуром. В окне за цветастыми занавесками — какие-то огороды, за ними темнеет смешанный лес. Просторный пейзаж, который почему-то совершенно не радует глаз.

Они прошли в гостиную, и Куми Адати усадила Тэнго в двухместное кресло — огромное красное «гнездышко для влюбленных», нацеленное в телевизор напротив. Достала из холодильника банку пива «Саппоро» и вместе с парой стаканов поставила на столик.

— Переоденусь во что-нибудь посвободнее, — сказала она. — Я скоро.

Не возвращалась она довольно долго. Из спальни то и дело доносился какой-то шум. Судя по скрипу и грохоту, ящик комода выдвигался с большим трудом. Что-то с глухим стуком падало на пол, и Тэнго невольно оборачивался к закрытой двери. Похоже, кое-кто и правда захмелел сильнее, чем казалось со стороны. Через тонкую стену из соседней квартиры пробивались звуки телевизионного шоу. Какие-то юмористы без умолку что-то бубнили, и через каждые десять-пятнадцать секунд невидимый зал разражался хохотом и аплодисментами. Тэнго уже откровенно жалел, что согласился на приглашение. Хотя в глубине души понимал, что находится здесь не случайно — и попал бы сюда все равно.

Дешевое кресло, в котором он сидел, раздражало шершавой обивкой. Сколько в таком ни ерзай, удобной позы не примешь, только разозлишься сильнее. Тэнго отхлебнул пива и взял со столика пульт телевизора. Повертел в руках, изучая кнопки, затем включил телевизор. Перебрав с десяток каналов, остановился на выпуске «Путешествуем с Эн-эйч-кей», посвященном железным дорогам Австралии. Просто потому, что в этой программе хотя бы никто не кричал. Под плавные рулады гобоя дикторша спокойным голосом расписывала преимущества элитных спальных вагонов Трансконтинентальной железной дороги.

Ворочаясь в неудобном кресле и равнодушно следя за картинками на экране, Тэнго думал о «Воздушном Коконе». Куми Адати не знает, что текст написал он. Но дело не в этом. Главная загадка — в том, что, описывая Воздушный Кокон до мельчайших деталей, Тэнго ничего не знал о нем. Ни что такое сам Кокон, ни что означают Маза и Дота — обо всем этом он не имел ни малейшего представления. Да, в общем, не представляет и теперь. И тем не менее молоденькой медсестре книга понравилась настолько, что она прочла ее трижды. В чем же секрет?

Куми Адати вернулась, когда по ящику расхваливали утреннее меню вагона-ресторана, и пристроилась рядом с Тэнго в «кресле для влюбленных» — таком тесном, что их плечи невольно соприкасались. Переоделась она в безразмерную футболку и светлые спортивные штаны. На футболке красовалась эмблема — желтый смайлик. Последний раз Тэнго встречал такой в начале 70-х, когда музыкальные автоматы в кафе с ненормальной громкостью выдавали хиты «Грэнд Фанк Рейлроуд». Но футболка вовсе не выглядела старой. Неужели где-то и сейчас еще выпускают одежду с такой эмблемой?

Куми Адати принесла из холодильника еще пива, с шумом открыла банку, налила в стакан и залпом выпила целую треть. Затем сощурилась, точно довольная кошка, ткнула пальцем в экран, на котором поезд мчался между скалистых гор, и спросила:

— Австралия, — ответил Тэнго.

— Австралия, — будто копаясь в памяти, повторила она. — Австралия… Это которая в Южном полушарии?

— Ну да. Австралия, родина кенгуру.

— Одна моя подруга была в Австралии, — потирая веки, вспомнила Куми Адати. — Как раз в сезон, когда спариваются кенгуру. Говорит, они занимаются этим где попало — в парках, на улицах, у всех на виду…

Тэнго подумал, что бы сказать по этому поводу, но ничего подходящего в голову не приходило. А потому он просто взял пульт и выключил телевизор. В комнате сразу стихло. Неожиданно прекратился и шум из соседней квартиры. Только рев проезжавших за окном автомобилей изредка нарушал полуночную тишь. И все же, прислушавшись, Тэнго различил вдалеке незнакомый звук. Раздавался он непонятно откуда, но с определенной периодичностью. Стихал, а после короткой паузы повторялся.

— Это филин, — пояснила медсестра. — Живет в лесу и гугукает по ночам.

— Филин? — машинально повторил Тэнго.

Куми Адати положила голову ему на плечо и, ни слова не говоря, стиснула его руку. Ее волосы щекотали ему шею. «Кресло для влюбленных» становилось все неудобнее. Филин и дальше многозначительно гугукал в своем лесу. Призывно, хотя и предостерегающе.

— Я не слишком навязчива? — спросила Куми Адати.

Тэнго промолчал. А потом спросил:

— У тебя нет парня?

— С этим все сложно, — абсолютно серьезно ответила она. — Большинство нормальных парней после школы уезжают отсюда в Токио. Потому что здесь и учиться толком негде, и приличной работы не найти. Ничего не поделаешь.

— Но ты же осталась.

— Ну да… Конечно, зарплата небольшая и работа нелегкая, но жить мне здесь нравится. Вот только бой-френда непросто найти. Если кто и находится — вечно не тот, кого хотелось бы видеть рядом.

Стрелки настенных часов подползали к одиннадцати. После одиннадцати гостиница запирается на ночь, вспомнил Тэнго. А он все никак не встанет с этого чертова кресла. Словно сил не хватает. Может, дурацкая форма кресла тому виной? Или он просто пьянее, чем думает? Рассеянно слушая крики филина и поеживаясь от прикосновенья чужих волос к своей шее, Тэнго разглядывал нелепую лампу под вычурным абажуром.

А Куми Адати тем временем готовила все для раскурки, мурлыча какой-то веселый мотивчик. Взяла кусочек черной смолы, мелко-мелко, точно сушеного тунца, настрогала его безопасной бритвой, затолкала в плоскую трубочку и крайне сосредоточенно чиркнула спичкой. По комнате расплылся характерный сладковатый аромат. Первой затянулась сама. Вобрала в себя дыма побольше, задержала в легких подольше, медленно выдохнула. И жестом пригласила Тэнго следовать за собой. Он сделал то же самое: затянулся, задержал в себе дым, медленно выдохнул.

Несколько раз трубка переходила из рук в руки. Все это время оба молчали. Соседи опять врубили телевизор — из-за стенки вновь доносились взрывы хохота невидимой аудитории, причем даже громче прежнего. Безудержный смех лишь изредка прерывала реклама.

Совместная раскурка продолжалась минут пять, но ничего не происходило. Окружающий мир не менялся. Цвета, запахи, формы предметов оставались теми же. Филин и дальше гугукал в лесу, а волосы Куми Адати все так же покалывали шею Тэнго. Двухместное кресло было по-прежнему неудобным. Стрелки настенных часов не меняли своих скоростей, а люди из телевизора все так же заливались смехом. Особым смехом, который не станет счастливым, сколько его из себя ни выдавливай.

— Ничего не происходит, — сказал наконец Тэнго. — Видно, на меня эта штука не действует.

Читайте также: