Кому нужен этот кот васька
Обновлено: 07.07.2024
Эта предновогодняя история произошла более пятнадцати лет назад. Любителей кошек и вообще любителей животных просим дальше не читать и вообще отойти от экранов. Потому что дальше будут описаны вещи, могущие травмировать нежную душу зоозащитников.
Моя тётка Лилия Кузьминична почти всю свою жизнь прожила в Москве. В ранней юности приехала она в столицу, работала сначала на железной дороге, а потом очень долго была поваром на фабрике-кухне. Семьи у неё не было. Так и жила одна. Сначала в коммуналке, потом в довольно просторной однокомнатной квартире в Марьино.
Когда тётка Лиля была помоложе, она много путешествовала по стране, ходила в театры, на концерты. У неё было множество подруг и знакомых. Мы всегда с радостью приезжали к ней. Ведь Москва для нас, уральских жителей, всегда была целым миром, таинственным и притягательным. Множество машин, самолёты, летающие над самым домом, метро, электрички с тремя дверями. А среди машин попадались ужасно красивые иномарки и таинственные чёрные «зилы» с тёмными, зеленоватыми стёклами. К тому же тётка всегда угощала нас чем-то этаким, чего мы на своём Урале никогда не ели. В детстве мне очень нравилось к ней ездить.
Но с возрастом она начала меняться. У неё, как и многих пожилых одиноких людей, развилась тяга к кошкам. Как это всегда бывает – сначала одна кошечка, потом ещё одна. Кошки были существами, к которым Тётя Лиля могла проявить свою заботу, любовь и нежность. Узнав о такой любви к братьям нашим меньшим, ей стали подбрасывать котят прямо под дверь. Кошки жили и плодились в её квартире, и это казалось ей самым естественным положением вещей. На кошачий корм тётка тратила значительную часть своей пенсии. Подруги же и знакомые как-то постепенно и незаметно рассосались. Их смущал кошачий запах, ободранные обои, шерсть и грязь. Сама же тётя постепенно привыкла и к запаху, и к грязи, и внимания на них совсем не обращала. Постепенно количество кошек и котов в её квартире достигло восемнадцати.
В детстве я каждый год ездил в Москву, а потом детство кончилось, и у меня появилась масса дел в родных краях. И я только провожал на вокзале родителей, которые по-прежнему часто ездили к тётке, и оставался дома хозяйствовать. Так что о превращении тёткиной квартиры в кошатник я знал лишь по рассказам. Своими глазами я увидел всё это лишь в относительно зрелом возрасте, когда у меня уже была жена и сын. На всех нас это произвело крайне тягостное впечатление. Помню, подаёт нам тётя Лиля персики - угощайтесь. А они какие-то странно мохнатые.
-А персики и должны быть мохнатые, что тут такого странного?
Дело в том, что они были «немножечко» в кошачьей шерсти. Этим и объяснялась их повышенная мохнатость. От кошачьего запаха мы убегали спать на балкон, где на нас набрасывались комары. Чтоб комары долетали до четвёртого этажа – такого я раньше не видел.
А ещё, когда кошек много, они превращаются в стаю. В какое-то своё звериное сообщество, в котором человек – лишний. Вернее, не совсем лишний. Человек для них источник корма. И только. Поэтому никакой нежности к человеку, никаких мур-мур-мур, никаких «погладить и почесать за ушком». Кошки нас боялись, не давались в руки, агрессивно шипели и сразу забивались в какой-нибудь дальний угол. Среди восемнадцати кошек были один-два кота условно ручных – и всё. Это сильно нервировало, потому что дома мы привыкли к ласковым кошкам.
Тётя Лиля постарела, и ей стало трудно жить в одиночестве. Родня далеко, друзей нет. Одни кошки. И тогда она решила продать свою московскую квартиру и переехать на Урал, поближе к родным. Будущим местом её жительства был выбран Верхний Тагил. Именно там живёт большинство наших родственников. Помогать тёте Лиле продавать московскую квартиру поехала моя мама. Считалось, что именно она больше всех нас приспособлена к жизни в большом городе. Довольно долго она жила в Москве и ходила вместе с тёткой по разным инстанциям. Они даже арендовали ячейку в банке, чтобы положить в неё деньги. Сколько уж было там денег – я не помню. Но для нас, провинциалов, это были страшно огромные деньжищи. И мы, наслушавшись рассказов о московских бандитах и мошенниках, часто звонили маме, чтобы удостовериться, что у них всё благополучно.
И вот, когда все формальности были улажены, в Москву поехал я. Случилось это как раз перед Новым годом. Моя функция была в том, чтоб помочь тёте Лиле переехать. В чём заключалась моя помощь? Я должен был разобрать и выбросить всю тёткину мебель. Если нужно – помочь увязать узлы и утолкать всякий хлам в чемоданы. Но главное – это нужно было распихать куда-то всех кошек. Ехать в поезде с восемнадцатью кошками было совсем невозможно. Ни в один поезд нас бы не пустили.
И вот, я еду в Москву после того как несколько лет там не был. И всё время сравниваю – что было и что есть. Был беззаботный детский «рай» с мороженым по 14 копеек и пятачком на метро. Было – ожидание чего-то удивительного на каждом шагу. Музеи, выставки и павильон «Транспорт» на ВДНХ с огромным макетом железной дороги. А теперь – Москва стала рыночная, суетливая, грязноватая, тёмная. Где все друг друга боялись и смотрели друг на друга с подозрением. Хотя девяностые уже кончились, но прихода новой эпохи мы ещё не замечали.
Было раннее зимнее утро, наш поезд подходил к Москве. Меня удивило, что в подмосковных посёлках горело уличное освещение. Я вспомнил свой рудянский дом и фонарь на столбе, который не включали со времён развитого социализма. Поезд уже втянулся в огромный город и где-то, на каком-то неопрятном бывшем ангаре я увидел неоновую вывеску казино со стриптизом. А когда я помогал одной женщине-попутчице тащить чемодан в камеру хранения, приемщик подозрительно посмотрел на меня и сказал со страхом в голосе:
-А вы тут зачем, выйдите отсюда.
И вот, я стою у знакомого подъезда, а вокруг всё заставлено слегка ржавыми гаражами-ракушками и старыми автомобилями.
Часть кошек, тех, которые посмирнее, мама и тётя Лиля уже унесли. Кого подкинули на рынок, кого к церкви. В то время в Марьино уже построили церковь. Красивую такую, в «русско-византийском» стиле. Вот туда их и унесли. На мою же долю остались совсем уж дикие звери. Которых нужно было доставать из внутренностей дивана, из-под ванны, из ниши с трубами за унитазом. Дали мне старые кожаные перчатки – и вперёд. Лови кошек. А самых доверенных кошатин решено было приготовить к переезду на Урал. Сколько их будет – мы ещё не решили.
И вот, вооружившись молотком, гаечным ключом и отвёрткой, я стал разбирать мебель. Надо было не только разобрать все эти шкафы, столы и стулья, но и измельчить их настолько, чтоб они пролезали в приёмник мусоропровода. Перевозить эту рухлядь на Урал смысла не было. Ящичек у приёмника был маленький, потому что дом тёткин был построен по какому-то зарубежному проекту. То ли немецкому, то ли чешскому. В 80-е подобными домами застраивали все окраины Москвы. У европейцев жеж не может быть столько мусора, как у русских. Поэтому и ящичек был маленький-аккуратненький. Неразборный мусор мы выносили вниз, к подъезду, чем навлекли на себя неудовольствие дворничихи.
-Надо машину нанимать, вывозить всё на свалку!
Деньги за квартиру всё ещё находились в ячейке. Ключ от ячейки должны были передать лишь в момент отъезда. Поэтому лишних денег у нас не было. И связываться с вывозкой мусора нам жутко не хотелось. Отвернув нос от дворничихи, мы гордо прошли мимо. А потом, взяв у соседа пилу, долго пилили всю нашу мебель на самые-самые мелкие части. Количество мусора у подъезда уменьшилось, зато ещё больше увеличилась нагрузка на мусоропровод. И дворничиха не переставала недовольно коситься, завидев кого-нибудь из нас.
Мебели становилось всё меньше, простора для ловли оставшихся котиков – всё больше. Мы загоняли их а какой-нибудь угол. Затем в дело вступал я со своими перчатками. Я хватал несчастного котейку за шиворот и совал его в сумку. Естественно, всё это сопровождалось громким мяуканьем и самой отчаянной руганью.
-Сиди, сволочь!- истошно орал я, стараясь криком ошеломить очередного царапучего зверя. А потом в сумку его! И надёжно закрыть на замок. Да уж. Быть Шариковым – это страшно, неприятно, рискованно. И врагу я не пожелал бы такой работы. После второго или третьего кота перчатки мои, изодранные кошачьими когтями, превратились в страшные лохмотья.
Вечером мы с мамой, надев длинные чёрные клеёнчатые плащи, выходили из подъезда, неся сумки, в которых бесновались коты. В соседнем доме был открытый подвал, где жили бездомные кошки. Туда разные кошколюбивые граждане приносили корм и ставили его возле окошечек-отдушин. В этот подвал мы носили и своих котов. Однажды мы проходили мимо молодых людей, пивших пиво на лестничной площадке. Они проводили нас взглядом, и кто-то сказал:
-Вот опять кошек подкидывать понесли.
А потом мы выбрали самого смирного кота Ваську, и поехали делать на него справку. Без справки от ветеринара нас в поезд с котом не пустили бы. Мы ехали на такси по широким московским улицам, стояли в пробках. А вон Рогожская - я вдруг увидел знакомое место. Давным –давно, ещё лет двадцать назад, именно в этой церкви отпевали мою бабушку. Когда мы ездили к тётке, эта церковь была хорошо видна из окна электрички. Я ехал и прощался с Москвой. Потому что знал, что теперь не к кому будет сюда приезжать. Я и раньше-то редко сюда ездил, а теперь и вовсе…
Где-то за заваленным снегом Рогожским кладбищем был домик ветеринарной клиники. Женщина-врач сделала коту все положенные прививки, записала в бланк: «Кот Васька, окрас рыжий с белым, вес четыре с половиной килограмма, все прививки сделаны, справка дана для переезда в город…»
-В какой город-то? – спросила она у нас.
-Верхний Тагил.
-Как?
-Верх-ний Та-гил – повторил я по слогам – Есть Нижний Тагил, а есть Верхний.
Она не знала такого города, он был за пределами её мира.
Я съездил в магазин, купил специальный пластмассовый контейнер для перевозки кошек. Ваське. Ехать почему-то пришлось на ВДНХ, неужели ближе негде было купить. Именно тогда я запомнил все эти ларьки, ларьки, ларьки, заполонившие огромную выставку. И сиротливо лежащее за ларьками огромное крыло от «Мрии», самого большого самолёта всех времён и народов. Одна женщина, заметив в моих руках кошачий контейнер, спросила:
-А как мне отучить кошку гадить по углам? Может есть средство?
-Мы можем только по-деревенски – сказал я - носом в дерьмо натыкать.
Не знаю, устроил ли её такой ответ.
Мы спали на полу в стремительно пустевшей квартире среди чемоданов и узлов. Где-то рядом гудели самолёты, стучали поезда, шелестели машины, а довольные москвичи шли из «Ашана» с полными пакетами чего-то предновогоднего. Из пакетов торчали длинные-предлинные и узенькие «европейские» батоны. «Ашан» в Марьино тоже был одним из «чудес», которые появились в то время, пока я в Москву не ездил. Тётка Лиля после долгих размышлений решила взять с собой ещё трёх самых маленьких и смирных кошечек кроме «разрешённого» Васьки. Ну, не могла она расстаться с ними.
-Они же маленькие, их не заметят.
И точно, на фоне здоровенного котяры, который занимал собой весь кошачий контейнер, эти кошки были совершенно незаметны.
Ну, вот и всё. Все дела наши были сделаны, все узлы увязаны, вся мебель раскрошена в труху и выкинута. Скоро должны были приехать откуда-то из-под Тулы новые хозяева нашей квартиры. Впрочем, уже не нашей. Осталась последняя кошка. Самая злая и самая шустрая. Её не удавалось поймать никакими силами. Надо было с ней что-то делать. Оставлять эту зверюгу новым хозяевам было нельзя. Мы вооружились длинными палками и стали выгонять кошку из укрытия. Мы долго носились за ней по квартире, закрывая двери и отрезая кошке пути к отступлению. Наконец загнали на балкон. Кошка сидела на железных перилах, свирепо шипела и махала когтистой лапой. Поймать её не было уже никакой возможности. Я взял ту же палку и просто-напросто столкнул кошку вниз с балкона. Она страшно и утробно мяукнула, пролетела четыре этажа, ударилась в снежный сугроб и стремглав бросилась бежать куда-то, оставляя след на глубоком снегу. Ну, хоть жива осталась вредная зверюга, я хоть её не убил.
И вот деньги получены. Мы стоим на Ярославском вокзале со своими узлами. От нас всех нестерпимо пахнет кошками. Я держу в руках контейнер с Васькой, в кармане у меня та самая справка. А три других кошатины спрятаны в незаметной сумочке, которая затерялась среди горы наших узлов. Мы купили четыре билета в купе на троих. Свердловский поезд медленно тронулся. Потом всё набирая скорость, понёсся на северо-восток. Как там в стихах говорилось:
А скорый поезд уж прошёл насквозь,
И Лосиноостровскую, и Лось…
Мы наглухо закрыли дверь в своё купе, чтобы не беспокоить соседей запахом. И только тогда позволили кошкам вылезти из своего убежища. Тётя Лиля расстелила какую-то московскую газетку и стала кормить своих любимцев. Как же они, бедные кошечки, настрадались, столько времени не ели. Я лежал на верхней полке и смотрел, как пролетают за стремительно темнеющим окном подмосковные огоньки. Фокус с котом и справкой удался полностью, никто «неразрешённых» кошек так и не заметил. Выходили мы из купе крайне редко, а на станциях я осторожно выносил кошачий лоток на улицу.
Обслуживала нас проводница со странным именем Жвек Жумагуловна. Менее экзотическое имя я бы не запомнил. Сама она просила, чтоб её называли Мариной. При подъезде к Екатеринбургу тётя Лиля подарила Марине Жумагуловне некоторое количество денег в качестве компенсации за неприятный запах.
В Екатеринбурге нас встречал мой двоюродный брат Володя. Он погрузил в свою машину и тётю Лилю, и всё её барахло, и кота Ваську в контейнере, и трёх кошек в «тайной» сумочке. Они поехали к новому месту жительства в Верхний Тагил, а мы с мамой – домой в Новоуральск. В неряшливой ночной электричке было холодно и безлюдно. Мы ехали и переговаривались, вспоминая Москву и кошек. Нам казалось уже странным, что вокруг нас нет всей этой обстановки, уже ставшей привычной. Казалось странным, что где-то, не так и далеко, есть дом и семья, которая ждёт меня. Я думал о том, как я буду рассказывать Але про наши «кошачьи» приключения. Наконец, почти подъехав в Верх-Нейвинску, мы замёрзли и пошли искать вагон потеплее. И тут нас ожидало страшное. В тамбуре лежал бедно одетый человек, весь в крови. Мне со страху показалось, что у него оторвана нижняя челюсть. Мы кинулись к переговорному устройству. В каждом вагоне электрички есть такое устройство для связи «пассажир-машинист». Написано было, что с помощью подобной штуки можно при необходимости вызвать милицию. Раньше на этих жёлтых ящичках так и писали – «Милиция». Потом стали писать «Машинист». Жмём на кнопку – нет ответа. Потом, сообразив, что ответа не так и не дождёмся, побежали в кабину машиниста. Долго стучались. Под конец нас услышали, и дверь открылась:
-Там, в тамбуре, человек валяется, раненый, весь в крови, может он умирает.
А всю нашу одежду пришлось вымораживать на улице целую неделю. Даже после того, как её постирали, она ещё долго пахла кошками.
Кому нужен кот в мешке?
В интернат часто по весне подбрасывали котят. Он был с одной стороны отделён от города сосновым бором, а с другой тянулись частные дома. Когда-то это был полудеревенский посёлок.
В нём петухи голосили , собаки лаяли. Но постепенно домишки выкупили новые хозяева жизни, понастроили коттеджей. Ни петухов, ни коз они не держали, а котофеи у них водились.
Видно, не всегда им удавалось регулировать личную жизнь своих хвостатых. Рождались и простые котята, и британцы с шотландцами. Во всех породах в школе научились разбираться.
Тактика была проста: в понедельник, когда родители завозили детей в интернат, какая-нибудь тётенька незаметно проносила пакет. Он бывало полежит немного, а потом начинает шевелиться.
Дежурная несла находку завхозу, получала выговор за то, что проворонила. Но это только в первую минуту. А потом обе начинали рассматривать: «Кто это у нас тут? Какой хорошенький!»
Потом котёнком восхищались бухгалтера, кастелянша, медсестра, библиотекарь, чьи кабинеты были рядом: «Какой сладенький, глазастенький, масенький!» Последним был кабинет завуча.
Ей любоваться было некогда. Она звонила своей невестке, которая заправляла в городе обществом защиты животных и волонтёрами. До конца дня котика обычно забирали «друзяки».
Оставить хоть одного котёнка никогда не решались: боялись штрафа санстанции. Конечно, настоящий кот-мышелов не помешал бы. Но какие из этих подушечных мурлык мышеловы?
Кому он нужен, этот Васька, или мой первый "спасеныш"
В название поста вынесен документальный фильм из моего детства, может быть кто-то ещё помнит этот фильм?
Ведь бездомными бывают не только люди. Животные тоже не избежали этой участи. С самыми разными судьбами - кто-то родился и вырос в подвалах, или на чердаках, а кто-то был домашним любимцем, но времена изменились и беззащитное беспомощное животное оказывается на улице. Да, кто-то из них может там выжить, но далеко не все и не всегда.
И не надо думать, что это судьба только беспородных - о нет, за годы моего пребывания на форуме "Пес и Кот" сокращенно ПиК каких только историй не встречалось - от привязанного к сосне на Рублевском шоссе бернский зенненхунда (нашедший его парень никак не мог поверить в свою удачу, на тот момент щенки таких псов стоили около штуки баксов), до британской кошки потерявшейся . вместе с переноской - выставили в подъезд, хорошо быстро подобрали.
Да, я не просто его читала, мы пытались как могли командами спасать выброшенных на улицу персов и британцев, не потому, что они породистые, а потому что они не только не рождаются на улице, но и в 99% случаев не могут там выжить (особенно персы).
А потом случай подкидывал и беспородных, и они ничуть не меньше нуждались в помощи.
Так что не надо о выборочной любви к породистым, это уже не любовь, а обычное тщеславие, в просторечии - понты.
Но я снова отвлеклась. Тут я хочу рассказать о нашем самом первом беспородном животном, которому мы искали дом.
Это я написала осенью 2005 года, не зная еще ни о каком ПиКе
_«Если у Вас в доме завелась хорошая, но ненужная вещь, такая, что выкинуть жалко, а продавать лень или неудобно (зачеркнуто) – просто невозможно…» Я понимаю, что шансов почти никаких, но вдруг…
Это не вещь, это совсем не вещь… Это котенок примерно 3.5-4 месяцев от роду, девочка, серенькая с белой грудкой и лапками. Приученная, то есть ходит в лоток, ест что дают, преимущественно сухой корм. Очень ласковая – стоит сесть , залезает на колени , сворачивается и начинает урчать. Ее летом принесла моя дочь - отняла у полузнакомых панков, которые стояли на Ьородинском мосту с заклеенной скотчем и истошно мяукующей коробкой в руках и спорили, кому из них кинуть ее в Москва-реку.
Отнести малышку к нам в Главное Здание, как предполагалось изначально, не поднимается рука. Да , у нас там живут кошки, вполне нормально живут, но этой будет плохо без людей. Подружка дочери, которая обещала зверушку взять, передумала и завела крысу. А у нас их уже четыре кошки - две у нас и две у моей маму.
Вариант "где две, там и три", к сожалению не проходит - у нас моя тезка Максина не признала пришелицу и при любой возможности начинает ее грызть, а у мамы полутрогодовалая Масянька ( эта дочка Максины, которую нам вернули передумавшие хозяева) и Бонни, которой уже 10 лет тоже едва уживаются вместе, и мама их едва выдерживает :(.
Я не представляю, что делать.Я не могу ее выкинуть, даже в ГЗ, и оставить тоже не могу. Безнадёга, да?
Но чудо случилось. Девушка Маша из Питера (ее не смутило, что это другой город и совершенно не породистый зверь) решила, что это ее кошка. Дочь с друзьями сумели оперативно отвезти Дусю - так назвала её Маша - новой хозяйке .
Вот фото Дуси перед самым отъездом в Питер.
Котопёс Васька
Он рос вместе с собаками из спецпитомника. Знаете, такие питомники, где выращивают и обучают собак для спецслужб. Не каких-то там особенных спец, а для поиска наркотиков, спасения людей из-под завалов и поводырей.
Васька рос и тренировался вместе с ними. Рос самостоятельно и обучался без принуждения. Во-первых, никому и в голову бы не пришло учить его выполнять служебные собачьи команды. А, во-вторых, он считал себя собакой. Чем вызывал смех у кинологов и зависть у некоторых собак.
Даже когда подавали команду «Голос», Васька мяукал. И старался делать это как можно громче и басом. Короче говоря, вы, наверное, уже понимаете, что он был всеобщим любимцем. И собак, и работников.
Но всему хорошему, рано или поздно, приходит конец. Закрыли и питомник, в связи с сокращением финансирования. Собак-то раздали. Их охотно забрали. Даже недоучившихся. Слава об этом месте распространилась далеко. А вот с Васькой была проблема.
Кому нужен кот, считающий себя собакой? А, впрочем, и любой другой уличный, бездомный не очень-то нужен. Так что, его забрал один из кинологов. Дома у него уже жили две овчарки, но он…
Но он не очень переживал по этому поводу. У него была своя теория на сей счёт. Он объяснял всем остальным работникам, что Васька обязательно подружится с его собачьей компанией. Они смеялись в ответ. А может просто у него доброе сердце. Не знаю.
Но не это важно. А важно то, что Васька-таки подружился с овчарками, и они приняли его в свою компанию. Но особенно котопёс подружился с бабушкой Нюрой, которая прониклась к нему особым расположением и подкармливала отдельно. Когда никто не видел. Всякими вкусностями.
Вот поэтому Васька и сопровождал её всегда, когда она шла в магазин. Он, как воспитанная служебная собака, останавливался у входа и выполнял «Сидеть», без команды. Но никогда не спускал глаз со своей бабушки. Он ждал угощение и всегда его получал.
В этот раз бабушка зашла не в большой магазин, а в маленький с несколькими стойками прямо возле кассы. Так что всё было очень хорошо видно и доступно носу. Поскольку дверей просто не было.
Васька сидел и смотрел на бабушку Нюру, которая уже расплачивалась на кассе. Он потягивал носом воздух, надеясь догадаться, что она на этот раз даст ему вкусненького, когда в магазинчик ввалился парень огромного роста в расстёгнутой куртке. От него несло спиртным, и кот поморщился. Он не любил пьяниц. Чувствовал инстинктивно исходящую от них угрозу.
Так оно и случилось. Парень сразу направился к кассе и стал громко требовать что-то, размахивая руками. Потом повернулся к бабушке Нюре, молча стоявшей рядом, и толкнул её. Просто так. Он размахнулся правой рукой и обязательно ударил бы её…
Ударил бы, если бы не Васька. Тот, уже напрягшись, смотрел в их сторону. Занесённая для удара рука была последним осознанным движением скандалиста и пьяницы. Потому что Васька был тренированным псом. То есть, котом. То есть, котопсом.
Он сделал всё правильно, кроме одного. Он ведь не превратился в собаку. Он остался котом. Котом, который в такую секунду делал не то, чему обучили, а то, что говорил инстинкт.
Поэтому в мгновение ока, пролетев метра два, он оказался на плече у скандалиста, впившись зубами и когтями передних лап, ударил когтями задних по предплечью. Пьяницу спасла куртка. Но царапин хватило, чтобы он упал на пол и заорал. Кассир выбежал из-за кассы и стал поднимать валявшегося и верещавшего парня.
Бабушка Нюра, воспользовавшись возникшей суматохой, поспешила домой. По дороге она бесконечное количество раз останавливалась и, ругая кота за жестокость, наклонялась вниз и ласково его гладила.
Котопёс Васька, сощурив глаза, толкал её руку снизу вверх своей большой головой. Прямо перед домом бабушка села на скамейку и, достав маленькую баночку кошачьих консервов, вскрыла её. Она поставила угощение перед Васькой и, наклонившись, сказала ему на ушко:
- Кушай, лапочка, а то эти ироды здоровые у тебя дома всё отберут. Ты знаешь… Ты знаешь, - повторила она, - Никому ничего рассказывать не будем. И ходить туда больше не будем. Защитник ты мой!
И опять погладила Ваську по голове. Ваське было некогда, он кушал вкусную консерву и удивлялся. И чего это бабушка так разволновалась? И ничего особенного он не сделал. Всё, как учили в питомнике.
Кому он нужен, этот Васька?
Сегодня подморозило. Около подъезда сидит кот и терпеливо ждет, когда кто-нибудь из жильцов откроет для него «парадную дверь», чтобы прошмыгнуть на лестницу и немного погреться.
Когда-то Васька жил в квартире с любимой хозяйкой на третьем этаже в этом подъезде. Это было замечательное время! Добрая женщина всегда кормила кота чем-то вкусненьким: то молочка в миску нальет, то творожком побалует, а иногда ему перепадал и кусочек курочки. По вечерам Васька очень любил примоститься у теплого бока хозяйки, когда та садилась в кресло, что-то вязала и иногда смотрела в мигающий ящик. Васька никак не мог понять, что там внутри этого ящика, и почему картинка на экране все время меняется. Сначала он с удивлением и любопытством смотрел на удивительный ящик, потом это занятие ему надоедало. Он закрывал глаза и начинал мурлыкать, согревшись рядом с хозяйкой.
Иногда коту по мужским делам требовалось отлучиться во двор. Он «сообщал» об этом своей хозяйке громким и надрывным «мяу». Тогда она открывала дверь квартиры и провожала Василия до первого этажа, чтобы открыть для него дверь парадной. Нагулявшись вволю, кот садился у подъезда и ждал, когда кто-нибудь откроет ему дверь. Все соседи знали Ваську, и для него не было большой проблемой вернуться домой.
Когда Васька был маленьким котенком, то его нашел на улице какой-то небритый мужик, от которого плохо пахло. Он посадил котенка в коробку вместе с другими такими же бездомными бедолагами. Каждый день мужик с коробкой котят выходил к станции метро и собирал деньги «на корм несчастным животным». Сердобольные граждане, глядя на обездоленных животных, подавали копеечку-другую, а кто и рублик кидал. В конце дня мужик забирал коробку с живьем, собранные деньги и уходил с «рабочего места».
Он никогда не кормил котят. Если кто-то из них умирал, то на его место быстро находился другой хвостатый мученик. Утром, когда небритый приходил за коробкой с малышами, от него воняло так, что котята прятались друг за другом, чтобы исчезнуть. Но что могли сделать эти пушистые комочки?!
Когда Васька дошел до последней степени истощения и практически не мог двигаться, ему сказочно повезло. Около коробки остановилась пожилая женщина, выбрала его, тощего, грязного и обессилившего, и спросила у пьянчуги, сколько он хочет за этого несчастного котенка.
Женщина принесла малыша домой, вымыла, накормила, укутала в теплый шарф. И котенок впервые за много дней почувствовал себя в безопасности и заснул сладким сном. Дальше для Васьки, так его окрестила хозяйка, началась сказочная домашняя жизнь. Он очень привязался к женщине, полюбив ее всем своим кошачьим сердцем. Она много с ним играла, разговаривала, и он отвечал иногда заливистым «мяу-у-у-у». Когда к хозяйке приходили гости, Ваське это не нравилось. Он прятался под кроватью или под шкафом и ждал, когда чужаки покинут его территорию.
Спокойная домашняя жизнь продолжалась для кота ровно два года. Однажды утром он долго ждал, когда хозяйка проснется и нальет ему молока. Но, проходил час за часом, а пожилая женщина и не думала вставать. Васька затосковал, свернулся клубочком и решил поспать. Наступил вечер, хозяйка все еще «спала». Васька начал тихонько мяукать, чтобы обратить на себя внимание. Это не помогло. Тогда он повысил тональность…
Три дня и три ночи кот кричал громко и надсадно. Наконец, кто-то позвонил в квартиру. Васька затих. Через час пришли какие-то люди и стали ломать дверь. Васька спрятался под шкафом. Как только дверь открыли, Васька шмыгнул на лестницу и помчался вниз. Дверь подъезда была открыта, и он беспрепятственно вышел на улицу. Голод гнал его, в поисках пищи он очутился на ближайшей помойке и нашел там что-то съедобное.
Став опять бездомным, Васька каждый день приходит к дверям знакомого подъезда и ждет, когда кто-нибудь откроет дверь. А вдруг это будет его любимая хозяйка! Но чуда не происходит. Соседи знают кота и пускают его в подъезд погреться. Некоторые утром приносят ему какую-то еду. Васька принимает эти знаки внимания людей как должное. Но он ждет ту единственную, которая когда-то спасла его от голодной смерти…
Сюрприз на заднем дворе
А пару лет назад были обнаружены на территории хозчасти два чумазика. Наверное, как беспородным и «неумытым», им надлежало появиться не с парадного входа, а с задворков.
Сопоставили факты. Получалось, что их подбросили в то время, когда приехала машина с продуктами и хозворота были открыты. Либо местное население постаралось, либо сам шофёр.
Серенького котика подложили в школьную котельную. Кочегар дядя Боря нашёл его на своём топчане. Малыш дрожал и постоянно чихал. Пришлось идти на кухню просить козьего молока.
А там – тоже прибыль: в подсобке нашли светлого котёнка в драной коробке. Своего чишку работяга накормил и уснувшего укрыл рукавицами. А что делать дальше? Решил: время покажет.
Светло-рыженького котишку первой увидела кухработница Галина. Это был тот случай, когда нашли друг друга изболевшая женская душа и маленькая беззащитная душа котёнка-ребёнка.
Все знали, что у тёти Гали сгорел дом и муж умер от угара. Она жила у знакомой, но готова была сутками работать, лишь бы забыться. Женщина взяла котёнка и поняла: вот её утешение.
В другой раз завстоловой приказала бы убрать животное, а от Галины только потребовала, чтобы котик был привит и не показывался на кухне, в столовой, в цехах. И – никаких паразитов!
Подвал, дальние подсобки – только там. А будет санстанция – пусть прячет, где угодно. Вася оказался умным, понятливым и быстро усвоил, что бояться нужно только этой самой санстанции.
Как только звучало зловещее слово, шерсть у Василия становилась дыбом, а глаза делались большими и перепуганными. Правда, такими же они были и у всех работников пищеблока.
Галя несла прятать котофея в мастерскую к подруге Зинаиде. Она шила шторы, занавески, чинила одежду учеников. Коту нравилось у Зины, но больше всего интересовала её машинка.
После вынужденных отсидок Васька возвращался в закоулки подсобок так, будто не видел свою хозяйку целый год. Он лез целоваться, обниматься, а у Галины глаза были на мокром месте.
Через год она по суду получила страховку за дом и купила однокомнатную хрущёвку. Галя и кот переехали. Вася почувствовал себя хозяином квартиры, но слово «санстанция» забыл не сразу.
Женщина рассказывала , как смотрела «Трёх мушкетёров» с котом на пару. С экрана зазвучало: «Констанция, Констанция, Констанция», – это заливался Боярский. Что тут сделалось с котом!
Он в панике соскочил с дивана, на согнутых лапах убежал на кухню и нырнул под скатерть стола. Выманить его оттуда удалось нескоро. Но постепенно всё ушло и стёрлось в памяти.
Кот дяди Бори подрос и неплохо устроился. Ни о какой санстанции понятия не имел. Что ей до кочегарки? Молодой-кочегар-сменщик тоже привык к тому, что рядом крутится Тайсон.
Это он дал ему кличку в честь боксёра-кумира. Когда кончался отопительный сезон, кочегаров переводили в слесаря, потом косить сено для коз. И котофей кочевал следом. А в козлятнике у него был существенный интерес: ему всегда наливали блюдце молока.
Читайте также: