Когда сорвался блицкриг

Обновлено: 28.04.2024

Споры о том, почему Германия не смогла осуществить блицкриг в 1941 году, начались еще до окончания Второй мировой войны. Конечно, велись они за пределами Советского Союза, так как советское объяснение было предельно просто. Объяснялись все неудачи Гитлера высоким духом и стойкостью советского народа, направляющей ролью Коммунистической партии и преимуществами советского строя.

По советской версии, вермахт не смог преодолеть мощную оборону Красной Армии, понес непоправимые потери и был разбит под Москвой, Ленинградом и Ростовом-на-Дону. Одна из самых массовых книг советского времени «Провал «Блицкрига» В. А. Анфилова именно так все и описывала и заканчивалась переходом Красной Армии в контрнаступление под Москвой. Стойкость нашего народа никто не отрицает, в том числе и враги, но всегда были интересны и другие причины провала немецких планов. На Западе, и прежде всего в самой Германии, считали, что главной причиной, приведшей к крушению всех планов, было решение Гитлера 19 июля повернуть обе танковые группы с московского направления.

Об этом пишет в своей книге «10 фатальных ошибок Гитлера» и современный американский историк, Бевин Александр, и командовавший в тот момент 3-й танковой группой Герман Гот в работе «Танковые операции». Глава в его книге так и называется «Гитлер проваливает план кампании». С Готом согласны и все его коллеги, в первую очередь тогдашний командующий 2-й танковой группой, Гейнц Гудериан.

Некоторые современные авторы категорически не согласны с подобной оценкой и считают решение Гитлера единственно правильным. Мотивируют они это тем, что танковые группы в данной обстановке были бы бесполезны для наступления на Москву, и вполне разумно было наступать одними пехотными дивизиями. Немецкие танковые дивизии, вопреки бытующему мнению, не предназначались для взлома обороны, и в 1941 году для этих целей никогда не использовались. Прорыв обороны осуществляла пехота после артиллерийской и авиационной подготовки и при непосредственной поддержке артиллерии и авиации. Танковые же дивизии вводились в прорыв и наносили стремительные удары по тылам, замыкая кольцо окружения и создавая «котлы». С этой точки зрения танковые группы действительно бы были не нужны на московском направлении, но в этих рассуждениях есть одна ошибка.

В плане использования танковых войск вермахта все правильно, но авторы данной версии допускают распространенную ошибку — они считают, что Красная Армия вела осенью 41-го оборонительные бои, а это не так. Все действия советских войск носили наступательный характер. Широко распространенная в кинофильмах картинка, где немецкие танки штурмуют советские траншеи — выдумка. И танки немецкие, как сказано выше, оборону не штурмовали, и Красная Армии в обороне не сидела. Да и траншеи полного профиля в 1941 году в РККА не предусматривались никакими уставами, и рыть их было некому и некогда. Поворот 2-й танковой группы Гудериана на Киев и 3-й танковой группы Гота на Ленинград действительно замедлили наступление на Москву.

Но проблемы у вермахта с реализацией планов начались ранее. На что, например, обращает внимание и американский историк, Дэвид Гланц, в книге «Крах плана «Барбаросса».

Еще в середине июля в немецком руководстве царила эйфория, и начальник Генштаба, генерал Франц Гальдер, 3 июля (на 12 день войны) в своем дневнике писал: «Не будет преувеличением сказать, что кампания против России выиграна в течение 14 дней». При этом он делал оговорку, что потребуется несколько недель, чтобы окончательно подавить сопротивление Красной Армии. Однако радость эта базировалась на уверенности, что вермахту удалось в приграничных сражениях разгромить все основные силы советских войск. По данным разведки адмирала Канариса, Советский Союз не имел более войск в резерве. И даже если и предполагалось, что будут сформированы десятки новых дивизий, то это ожидалось лишь к концу года.

Фатальная ошибка в недооценке сил Красной Армии и мобилизационного потенциала привела к тому, что немцы не знали о существовании целых шести армий, которые были развернуты Советским Союзом в июне месяце в центральных округах. О переброске целой армии из Забайкальского округа Абвер даже не подозревал. Все эти войска вступили в бой уже 12-13 июля, через десять дней после того, как Гальдер сделал запись в своем дневнике о победе в кампании. В Смоленском сражении немцам противостояли уже новые армии, и не набранные в спешке соединения военного времени, а кадровые части.

Немецкое командование ошиблось в оценке сил Красной Армии. Эта ошибка оказалась фатальной и привела к крушению всего плана «Барбаросса». А непосредственным моментом, когда вермахту (пусть не окончательно) стало понятно, что план рухнул, следует считать начало Смоленского сражения. В ходе этого сражения немецкое командование уже вынуждено было полностью отказаться от первоначальных стратегических замыслов и начать строить новые планы, исходя из сложившейся обстановки.

То, что в Смоленском сражении вермахт смог разгромить советские войска, уже не имело значения. Было потеряно время, что позволило Советскому Союзу мобилизовать все резервы и выставить новые армии взамен разгромленных.

Блицкриг как технология войны

Блицкриг, «молниеносная война». Считается, что главную роль в этой агрессивной стратегии вермахта играли танки. На самом деле блицкриг базировался на сочетании передовых достижений во всех сферах военного дела – в использовании разведки, авиации, радиосвязи.

Июль сорок первого. Танковые армады Клейста, Гота, Гудериана, перейдя границу, рвутся в глубь советской территории. Мотоциклисты, автоматчики на бронетранспортерах и танки, танки, танки… Наши танки лучше, но их слишком мало. Части Красной армии, которые никак не могут прийти в себя после внезапного нападения Гитлера, героически держат оборону. Но что могут сделать пулеметы и винтовки против брони? В ход идут гранаты и бутылки с горючей смесью… Так продолжается вплоть до подступов к Москве, где немецкие танки останавливает опять же горстка пехотинцев — 28 героев-панфиловцев…

Может быть, эта картина несколько утрирована. Но именно так изображали начало Великой Отечественной не только советские историки-пропагандисты, но и писатели, кинорежиссеры — в общем, именно такой образ войны вошел в массовое сознание. Все это не очень согласовывается с цифрами.

К 22 июня 1941 года группировка советских войск на западной границе насчитывала 15 687 танков. По ту сторону границы к нападению готовилась армия вторжения, имевшая… 4 171 танк, причем в это число входили и штурмовые орудия. Преимущество у СССР было и в самолетах. Но здесь все ясно – пилоты люфтваффе захватили господство в воздухе благодаря уничтожению значительной части советских ВВС внезапным ударом по аэродромам. А танки-то советские куда делись?

Не в танках дело

Заглянем в историю чуть глубже. Май 1940-го. Танковая группа все того же Гудериана рассекает войска союзников и выходит к морю. Англичане вынуждены спешно эвакуироваться из Северной Франции, а французы пытаются наладить новую линию обороны. Вскоре, не желая превращать Париж в руины, они объявят свою столицу открытым городом и сдадут ее врагу… Опять все решили танки.

Между тем именно французская армия считалась перед второй Мировой войной сильнейшей в Европе! Может быть, у Франции не было танков или они были никуда не годными? Оказывается, французских танков было больше, чем немецких, и они были не так уж плохи. Не стоит забывать, что в 1940 году немецкие танковые войска выглядели еще менее впечатляюще, чем в 1941-м. Значительную их часть составляли легкие Pz. II, вооруженные 20-миллиметровой пушечкой. Боевыми единицами были и пулеметные Pz. I, которые вообще проектировались только для учебного использования – однако попали на поле боя (причем и в России повоевали тоже).

Стало быть, покорили почти всю Европу и дошли до Москвы войска… вооруженные весьма посредственными танками, которых к тому же было мало. Да, у них была отличная тактическая выучка и стратегия блицкрига. Но что такое блицкриг? Глубокий прорыв танковых клиньев. А поможет ли прорваться тактика, если у защищающейся стороны танки сильнее и их больше? Поможет. Парадоксально, но факт – немецкие танковые дивизии действительно были лучшим на тот момент инструментом мобильной войны, несмотря на свои скверные танки и небольшое их количество. Потому что блицкриг был не просто стратегией, а еще и новой технологией войны – которой до 1942 года не обладало ни одно воюющее государство, кроме Германии.

Блицкриг по-русски

Есть поговорка, что военные всегда готовятся не к будущей войне, а к прошедшей. Конечно, во всех странах были и те, кто оценивал только что появившуюся бронетехнику как самостоятельное средство достижения решающего успеха в войне. Но большая часть европейских штабных мыслителей (в том числе и в Германии) в тридцатые годы оперировала категориями позиционной войны, исходя из опыта первой Мировой. Они считали, что танки нужно использовать лишь для поддержки пехотных подразделений.

Лишь в СССР опирались на опыт гражданской войны – и полагали, что будущая война тоже будет маневренной. То, что в Германии назовут «блицкригом», разработали именно в СССР! Только у нас это называлось «Теорией глубокой наступательной операции». «Быстро и дерзко проникая в глубину походных порядков противника, танки, не ввязываясь в длительный бой , вносят в ряды противника расстройство, сеют панику и срывают управление развертывающимися для боя войсками…» Эта цитата, отлично описывающая суть блицкрига, взята не из знаменитой книги Гудериана «Внимание, танки!», а из советского учебника по тактике танковых частей 1935 года издания.

Производилась в СССР и техника, идеально подходящая для блицкрига. Это знаменитые танки БТ, они могли передвигаться как на гусеницах, так и на колесах. Вершиной развития этого типа боевых машин стал БТ-7М с 500-сильным дизелем В-2 (скорость 62 км/ч на гусеницах и 86 км/ч на колесах – не хуже, чем у иного автомобиля того времени). Если учесть, что воевать советские маршалы собирались «малой кровью и на чужой земле», где дороги получше отечественных, то можно представить себе, как лихо эти танки могли бы пройтись по тылам противника… И, уж конечно, наши БТ гораздо лучше подходили для глубоких танковых прорывов, чем даже самые современные немецкие танки Pz. III и Pz. IV (с их максимальной скоростью по шоссе около 40 км/ч). В СССР идеи сокрушения противника с помощью мощных танковых клиньев еще с 1920-х годов поддерживались на самом высоком уровне.

Чем хороши танки?

А вот в Германии энтузиасту танковых войск Хайнцу Гудериану долгое время приходилось преодолевать сопротивление штабистов. Инспектор моторизованных частей рейхсвера Отто фон Штюльпнагель сказал ему: «Поверьте, ни вы, ни я не доживем до того времени, когда у Германии будут свои танковые силы». Все изменилось после прихода нацистов к власти. У верхушки нового руководства идеи Гудериана нашли полное одобрение. Порвав с ограничениями Версальского договора, Германия могла производить танки и другую технику. Изучалась передовая военная мысль разных стран.

В 1934 году Риббентроп назвал лучшим французским техническим экспертом «полковника де Голля». На самом деле будущий глава Сопротивления в тот момент не был полковником. В Главном штабе он так надоел своими статьями и проектами, что его 12 лет мариновали в звании капитана… А ведь Шарль де Голль предлагал примерно то же, что и Гудериан! На родине к нему не прислушались, что и предопределило будущее падение Франции.

Де Голль призывал создавать специализированные танковые дивизии, а не распределять танковые бригады между пехотными соединениями. Именно концентрация подвижных сил на направлении главного удара позволяла преодолевать сколь угодно прочную оборону! Первая мировая война носила в основном «окопный» характер. Хотя тогда умели выкурить солдат противника из окопов и укрытий, разрушить минные поля и проволочные заграждения – для этого нужна была длительная, порой продолжительностью в несколько суток, артиллерийская подготовка. Но она показывала, где будет нанесен удар, – и пока снаряды перепахивали передний край обороны, к месту атаки спешно стягивались резервы противника.

Появление подвижных войск, главную силу которых составляли танки, позволило действовать совершенно иначе: скрытно перебрасывать большие силы в нужное место и наступать вообще без артподготовки! Обороняющаяся сторона не успевала ничего понять, а ее линия обороны уже взламывалась. Танки противника устремлялись в тыл, охотясь за штабами и стремясь окружить тех, кто еще удерживал свои позиции… Для противодействия нужны были подвижные части с большим количеством танков – чтобы среагировать на прорыв и организовать контрмеры. Прорвавшиеся танковые группировки тоже чрезвычайно уязвимы – их фланги никто не прикрывает. Но некоторую авантюрность блицкрига малоподвижные противники использовать в своих целях не смогли. Потому-то так быстро пали Польша, Греция, Югославия… Да, у Франции танки были, оно она не смогла их правильно применить.

А что же произошло в СССР? Вроде бы наши военачальники мыслили теми же категориями, что и немецкие. В структуре Красной армии были еще более мощные соединения, чем немецкие, – механизированные корпуса. Может быть, дело во внезапном нападении Германии?

Как работает стратегия

«Я никогда не применял слово ‘блицкриг‘, потому что оно совершенно идиотское!» – сказал как-то Гитлер. Но даже если фюреру не нравилось само слово, мы не должны забывать, кому именно служила стратегия «молниеносной войны». Нацистское государство нападало без объявления войны, и внезапное вторжение стало неотъемлемой частью блицкрига. Однако не стоит все сводить к внезапности. Англия и Франция находились в состоянии войны с Германией с сентября 1939 года, и до весны 1940-го имели возможность подготовиться к немецким ударам. СССР был атакован внезапно, но только этим нельзя объяснить то, что немцы дошли до Москвы и Сталинграда.

Все дело в техническом оснащении и организационной структуре немецких дивизий, объединенных в танковые группы. Как взломать оборону противника? Можно атаковать в том месте, которое наметили вышестоящие начальники. А можно – там, где у противника самая слабая оборона. Где атака будет эффективнее? Беда в том, что из штаба фронта или армии уязвимые места обороны не видны. Командиру дивизии нужна самостоятельность для принятия решений – и информация для того, чтобы решения были правильными. Вермахт реализовал принцип «картофельной стратегии» из фильма «Чапаев» – «командир впереди на лихом коне». Правда, коня заменял бронетранспортер, но в подвижных частях место командиров всегда было в атакующих порядках. Важность этого не все понимали и в Германии. Начальник генштаба Бек спрашивал Гудериана: «Как же они будут руководить боем, не имея ни стола с картами, ни телефона?» Знаменитому Эрвину Роммелю, воевавшему в Северной Африке, стол сколотили… прямо в открытой автомашине «Хорьх»! А телефонную связь заменяло радио.

Представитель люфтваффе, находившийся в передовых частях наступавших, поддерживал постоянную радиосвязь с авиацией, наводя бомбардировщики на цели. «Наша задача – атаковать противника перед ударными клиньями наших армий. Наши цели всегда одни и те же: танки, машины, мосты, полевые укрепления и зенитные батареи. Сопротивление перед нашими клиньями должно быть сломлено, чтобы увеличить скорость и силу нашего наступления». – так описывает первые дни войны с СССР ас-пикировщик Ханс-Ульрих Рудель.

Вот почему относительная слабость немецких танков не мешала ударной мощи танковых дивизий! Эффективная поддержка авиации позволяла ослабить противника еще до боя с ним, а разведка (в том числе и воздушная) выявляла наиболее уязвимые места, подходящие для атаки.

Противоядие

А что же наши мехкорпуса? У немцев в танковой дивизии моторизованными были все части – пехота, саперы, ремонтные бригады, артиллерия, службы снабжения горючим и боеприпасами. У нас танки были быстрее, но тылы от них все время отставали. Броню Т-34 пробить сложно, но без снарядов, топлива и запчастей он превращается в неподвижную бронекоробку… Танковый командир управлял своими танками путем флажковой сигнализации, штабы посылали «делегатов связи», а не имевший радиостанции истребитель-разведчик мог сообщить разведданные только собственному начальству на аэродроме (тогда как нужны они были армейским командирам). Отсутствие надежной радиосвязи приводило к «потере» полков, дивизий и даже корпусов. К тому же непосредственные командиры были лишены всякой самостоятельности в решениях. Вот типичный случай…

В первые дни войны, подчиняясь противоречивым приказам сверху, корпус совершал ряд бессмысленных маневров, теряя технику, тратя топливо и выматывая людей. Но вот, наконец, настал момент контрнаступления, которое могло отрезать немецкий танковый клин у основания…

Рябышев ждал, пока подойдут все его дивизии, но в этот момент приехал член Военсовета фронта Вашугин (иначе говоря, партийный комиссар фронтового масштаба). Приехал не один – с прокурором и комендантским взводом, грозя расстрелять Рябышева на месте, если наступление не начнется прямо сейчас: «Тебя, изменника родины, полевой суд слушать будет. Здесь, под сосной, выслушаем и у сосны расстреляем…» Пришлось посылать в бой тех, кто под рукой. Первая группа (танковая дивизия с усилением), начавшая наступление немедленно, была отрезана и в итоге вышла из окружения пешком. Так было потеряно 238 танков! Характерно, что в группе была всего лишь одна радиостанция. Да и командиру группы Николаю Поппелю удалось связаться лишь с… немецким радиоразведчиком, который по-русски пытался выяснить расположение штаба, выдавая себя за Рябышева…

«Не стоит воевать с русскими: на любую вашу хитрость они ответят своей глупостью!» – предупреждал в свое время Бисмарк. В умной Европе противоядия против хитрого немецкого блицкрига не нашли. А то, как ему пытались противостоять в России, немцы считали глупостью. Но война, тем не менее, закончилась в Берлине…

Когда сорвался блицкриг

Внезапность — основа блицкрига

В сентябре 1939 года началась Вторая мировая война. По масштабам, ожесточенности, кровопролитности она не имела подобных в истории: унесла свыше 50 млн. жизней, в неё было втянуто 61 страна, под ружьем находилось более 110 млн. человек.

Война долго и тщательно готовилась и была развязана фашистской Германией, Италией и жаждущей расширения императорской Японией.

В предвоенные годы эти страны, развертывая гонку вооружений, прилагали большие старания к тому, чтобы создать максимально благоприятные политические, дипломатические и идеологические условия для осуществления своей агрессивной политики. Шел интенсивный процесс сколачивания военных блоков, проводилась работа в области формирования новых военных доктрин, усиленно разрабатывались все области военного искусства. Особенно пристальное внимание было уделено разработке теории блицкрига, способов скрытной подготовки и достижения внезапности нападения.

На развитие военной доктрины гитлеровской Германии большое влияние оказал генерал Людендорф. В книге «Тотальная война» он указывал, что современные войны становятся тотальными, они требуют напряжения всех сил народа и государства, и поэтому еще в мирный период необходимо всю политику и экономику государства поставить на службу их подготовки. Одним из краеугольных положений Людендорфа являлась ставка на «молниеносную войну», которая обязана вестись со всей твердостью и беспощадностью, и только наступательно. При этом первоочередное значение придавалось внезапности нападения. Военная доктрина нацистской Германии предусматривала нападение без объявления войны, «молниеносное» ведение военных действий, максимальную жестокость к противнику, массовое истребление мирного населения, захват материальных ценностей.

Теория блицкрига явилась основой стратегии вермахта. Согласно ей, победа над противником должна достигаться в ходе одной скоротечной военной кампании путем внезапных мощных ударов крупными группировками моторизованных войск и авиации. Для этого при подготовке и в ходе «молниеносной войны» предусматривались меры по скрытому отмобилизованию, концентрации и развертыванию действующих армий с упреждением и опережением в этом войск противника, использование максимального из возможного количества сил и средств уже в первом внезапном ударе, с целью получения стратегической инициативы и достижения решающего успеха, который должен определить исход войны.

Так, в документе германского верховного главнокомандования «Проблемы организации руководства войной» от 19 апреля 1938 года подчеркивалось: «Формы развязывания войны и начала боевых действий со временем меняются. Государство с его вооруженными силами и населением приводится в состояние максимально допустимой мобилизационной готовности еще до момента оглашения приказа о мобилизации. Требуемый фактор внезапности, являющейся предпосылкой для быстрых и значительных первоначальных успехов, зачастую будет заставлять начинать военные действия до завершения мобилизации и окончания развертывания войск». Основные положения теории блицкрига были воплощены в конкретные стратегические планы войны Германии против Польши, Франции, Советского Союза.

Сама сущность теории блицкрига требовала любыми средствами и способами обеспечить скрытность подготовки к войне, дезинформировать противника, использовать его неготовность к ведению военных действий. Такого положения можно было достигнуть лишь тогда, когда противник останется в неведении о приводящихся мероприятиях по подготовке вторжения. Это заставляло еще в мирный период осуществить целый ряд объединенных единым замыслом крупных государственных и военных шагов по оперативно-стратегической маскировке и ведению политической дезинформации.

В своей основе варианты теории блицкрига, разрабатывавшиеся в Германии, Японии и Италии, были сходны. Однако во взглядах на характер готовящейся войны и способов ее развязывания в политических и армейских кругах этих стран имелись определенные различия, вызванные спецификой задач, которые предстояло решать вооруженным силам, особенностями театров военных действий, наличием сил и средств и подготовленностью армий, соотношением военно-экономических потенциалов стран и их противников.

Например, японская военная доктрина исходила из невыгодности и даже невозможности допустить затяжную войну против СССР или США. Предусматривалось, что первым ударам вооруженных сил Японии должна быть присуща «стремительность, внезапность, военное и политическое подавление противника до таких пределов, которые создадут для него реальную необходимость пойти на капитуляцию». Превосходящие силы американского и английского флотов предполагалось разгромить внезапными ударами авиации по главным группировкам противника с последующим вводом в сражение линейного флота.

Германское военно-политическое руководство ставку на внезапность нападения сделало задолго до начала новой мировой войны. Об этом, как о решенном деле, шла речь на совещании проведенном Гитлером 5 ноября 1937 года с государственным и военным руководством. «Степень внезапности и скорость наших действий, — отмечалось на совещании, — являются решающими для позиции Польши». Столь же определенно эта мысль была сформулирована и в отношении нападения на Чехословакию: «Нападение на Чехию требуется осуществить «молниеносно».

Немалую озабоченность у немецко-фашистского руководства вызвал вопрос о достижении скрытности вооружения вермахта новейшей боевой техникой и ее внезапного применения на полях сражений. На том же совещании отмечалось, что материально-техническое оснащение армий и вооружение на текущий момент являются современными, однако если затянуть время, то появляется опасность, что они смогут устареть.

В годы, предшествовавшие развязыванию Второй мировой войны, вопросы маскировки готовившейся агрессии и внезапности нападения усиленно разрабатывались различными инстанциями вермахта. В концентрированном виде их сформулировал в своем выступлении начальник германского генштаба сухопутных сил генерал Ф. Гальдера в ходе выступления в военной академии, непосредственно перед началом войны. Формулируя германскую доктрину, Гальдер указывал, что она включает: внезапное нападение, поражающее массовым эффектом; атакованная сторона застается врасплох; идет развал государственного тыла государства, подвергшейся нападению, с помощью террора, саботажа, ликвидации руководителей правительства; стремительное безостановочное наступление, невзирая на отсутствие резервов и потери.

С началом и в ходе войны вермахту неоднократно удавалось осуществлять внезапное вторжение в государства Европы. Все это в первую очередь обеспечивалось тем, что агрессор на всех этапах подготовки к вторжению проводил тщательно разработанные операции по маскировке и политической дезинформации и, этим удавалось добиться притупления бдительности государств, против которых планировалось нападение.

Политическая дезинформация, раздувание мифа о завоевательных планах Советского Союза сыграли очень важную роль в том, что гитлеровцам удалось достичь внезапности нападения на ряд стран. Мировые лидеры оказались неспособными дать правильную оценку перспективам развития военно-политической обстановки, молчаливо соглашались со всеми актами агрессии, совершенными странами «оси» в канун Второй мировой войны и на первом ее этапе и, более того, своей экономической помощью содействовали созданию военной мощи вермахта. Под прикрытием «невмешательства» и «нейтралитета» они проводили политику подталкивания Германии, Италии и Японии к агрессии. В этом проявилось их стремление разрешить межгосударственные и внутренние противоречия за счет СССР. Наиболее яркое воплощение политика «невмешательства» нашла в Мюнхенском соглашении, в сентябре 1938 года. Тогда руководство Англии и Франции предали своего союзника — Чехословакию, позволив Германии отторгнуть от нее Судетскую область, чтобы открыли путь фашистской агрессии на Восток.

Механизм подготовки войны продолжал действовать с нарастающей силой. Усилиями фашистских государств человечество было непосредственно приближено к кровавой трагедии, первым актом которой явилось нападение Германии на Польшу.

Основой военного плана против Польши (план «Вейс»), лежала идея разгрома ее внезапными согласованными ударами всеми видами вооруженных сил. Сухопутные армии должны были глубокими стремительными ударами окружить и уничтожить основные силы польских войск. Основная роль в этом отводилась бронетанковым частям и авиации. Главнокомандующий сухопутными войсками фон Браухич в директиве об этом плане нападения указывал: «. начать войну следует внезапными, мощными ударами, с той целью, чтобы неожиданным вторжением в Польшу упредить организованную мобилизацию и концентрацию польской армии. »

Для достижения внезапности загодя была разработана и планомерно проведена целая система политических и военных мероприятий по маскировке планирующегося нападения с привлечением для этого не только органов военного, но и государственного управления. Широко использовались в целях маскировки разведка и контрразведка, дипломатия, средства массовой информации. Важнейшую роль немецко-фашистское руководство отводило политической дезинформации. Следуя заранее разработанной тактике, оно путем маскировки своих истинных целей, многочисленных заверений о мирных устремлениях, об ограниченном характере претензий к Польше стремилось добиться внезапности в развязывании агрессии, изолировать Польшу в дипломатическом и военном отношении, избежать возможности ведения войны на два фронта.

Приготовления к нападению шли под прикрытием переговоров с другими государствами, в том числе с Англией и Францией. Не менее важное значение в достижении внезапности нападения придавалось оперативно-стратегической маскировке. Для обеспечения скрытности мобилизации, немецко-фашистское командование значительную часть соединений привело к организационной структуре, позволяющей быстро довести численность личного состава до штатов военного времени; разбивка районов отмобилизования и организации новых частей оно проводило с таким расчетом, чтобы свести к минимуму перевозки людей и материальной части; мобилизационные запасы создавались и размещались вблизи пунктов формирования. Для усыпления бдительности противника практиковались призыв резервистов, проведение значительного количества мобилизационных учений и учебных отмобилизований. Их повторяемость и периодичность должны были в конечном итоге рассеять у жертвы агрессии возникавшие опасения.

С целью обеспечения внезапности нападения и упреждения польских войск в развертывании предусматривалось начать вторжение только наличными кадровыми дивизиями, которые были укомплектованы по штатам мирного времени и заранее занимали исходное положение. Одним из крупномасштабных мероприятий по оперативно-стратегической маскировке сосредоточения немецких войск явилось строительство вермахтом оборонительных сооружений на польской границе. С весны 1939 года строительные работы велись высокими темпами. Э. Манштейн писал, что целые дивизии, постоянно сменяя друг друга, перебрасывались на несколько недель к польской границе для строительства этого «Восточного вала». Сосредоточение войсковых частей в Восточной Пруссии происходило, кроме того, под предлогом торжеств, посвященных 25-летию победы кайзеровских армий над русскими войсками у Танненберга в августе 1914 года.

Таким образом, проводя маскировочные мероприятия, агрессор стремился, прежде всего, скрыть свое намерение осуществить вторжение в ту или иную страну, время начала агрессии и ее масштабы. Наряду с этим тщательно маскировались перевод армий с мирного положения на военное, их перегруппировка, сосредоточение на выбранных направлениях и оперативное развертывание, перебазирование авиации, развертывание тыла. До Второй мировой войны в истории не было примеров столь изощренных, обширных по своим масштабам усилий для обеспечения внезапности нападения. И для этого было несколько причин. В рамках военной области они были вызваны тем, что внезапные удары заблаговременно подготовленной армии агрессора, в основе которой были танковые и моторизованные соединения, поддерживаемые значительными силами авиации, радикально изменяли характер начальных военных операций, позволяли сразу захватить стратегическую инициативу, причинить максимальный урон основным группировкам противника, нарушить мобилизацию и стратегическое развертывание, дезорганизовать работу военных и государственных учреждений. Все это позволяло добиться результатов, которые предопределят дальнейший ход и более того — исход боевых действий.

План войны с Польшей и практические мероприятия по достижению стратегической внезапности нападения послужили для фашистской Германии той схемой, которая стала основой для планирования войны с Францией, Англией, а затем и Советским Союзом.

Страны, имеющие сравнительно небольшую территорию, в результате внезапного нападения германских войск потерпели сокрушительное поражение. Блицкриг действительно показал свою эффективность. Всего через 36 суток после начала фашистского вторжения польское государство как таковое перестало существовать. При этом следует отметить, что в Польше осталось более миллиона не отмобилизованных мужчин призывного возраста. Во Франции к моменту подписания перемирия также не были исчерпаны людские резервы. При этом боевые действия велись всего лишь 44 дня: с 10 мая по 22 июня 1940.

Советский Союз сумел выдержать внезапный удар вражеских войск. Однако потребовались огромные усилия и жертвы народа, гигантская организаторская деятельность правительства, чтобы преодолеть его последствия, переломить ход боевых действий и победить.

В современных условиях наличие ракетно-ядерного оружия открывает широкие возможности для внезапных массированных ударов огромной разрушительной силы, захвата стратегической инициативы, нанесения своей жертве чудовищных потерь, которые могут предрешить исход войны в его пользу. Необходимо помнить и тот факт, что страны, входящие в НАТО, имеют высокомобильные, боеготовые группировки войск, способные перейти в наступление без предварительного развертывания.

Главный упор в стратегических концепциях современных американских вооруженных сил также делается на внезапное развязывание войны, на упреждающие военные действия, ведение с самого начала крупномасштабных наступательных операций с целью захвата стратегической инициативы и срыва мобилизационных мероприятий у страны, против которой будет вестись агрессия. Как видим, планы блицкрига живы и сегодня.

Источники:
Жилин П. О войне и военной истории. М.: Наука, 1984. С. 151-153.
Жухрай В. Роковой просчет Гитлера. Крах блицкрига. М.: Вече, 2000. С 24-28.
Соловьев Б. Фактор внезапности // Военно-исторический журнал. 1988. №9. С. 67-72.
Проэктор Д. М. Фашизм: путь агрессии и гибели. М.: Наука, 1985. С. 145-148.

Читайте также: