Как создавали far cry 3
Обновлено: 02.07.2024
О, здравствуй, дорогой друг. В видеоиграх часто встречаются персонажи, которые родившись однажды, продолжают еще долго сверкать, словно звезды на небе. Я думал начать с классики - Соник или Марио, но тихий вопрос "что такое безумие?" не давал мне покоя. И я знал кто мог бы ответить на этот непростой вопрос.
Первоначально Ubisoft не возлагали больших надежд на харизматичного и говорливого протагониста. Концепт-арт иллюстрировал здоровенного наемника. Тело его было покрыто татуировками, а во все лицо красовался шрам от удара крупного животного (тигр или медведь). В связи с этим один глаз "заплыл", т.е. стал мертвенно-белым. Также выделялось здоровое кольцо в носу, благодаря которому, скорее всего, он и получил свое "прозвище". Однако персонаж получился настолько "шаблонным" и пустым, что сами разработчики решили от него отказаться.
О чём она будет?
Джеффри Йохалем, сценарист третьей части, вспоминал об этом так: «Поворотным моментом стал ответ на этот вопрос. Он был очевиден — ну, мы делаем игру о стрельбе. Но это именно тот момент, о котором обычно не задумываются создатели шутеров. Что оружие делает с людьми? Обычный человек берёт в руки ружьё. Что в нём меняется? Почему герои боевиков вообще убивают столько людей и это никак не отражается на их характерах? Мы решили сосредоточиться на этом моменте. Сейчас я могу сказать, что Far Cry 3 — очень определённое, очень конкретное заявление».
Впервые в серии главную роль решили отдать заурядному человеку. Протагонистом первой части был бывший спецназовец. Второй — целый набор солдат, военных инструкторов и ветеранов локальных конфликтов. А третью часть посвятили простому парню — студенту Джейсону Броди, который нигде не служил и не воевал. Он просто оказался жертвой обстоятельств. Цитируя того же Йохалема: «Джейсон отправился с друзьями на каникулы и попал в смертельно опасную ситуацию. Что, если заставить его каждую минуту сражаться за жизнь, одновременно пытаясь спасти своих приятелей? Возьмёт ли Броди в руки оружие и как оно повлияет на него?» Персонаж должен был меняться. Геймер должен был ощутить изменения. Из этой задачи и родился весь сегодняшний Far Cry.
«Что, если заставить его каждую минуту сражаться за жизнь, одновременно пытаясь спасти своих приятелей?»
Так, например, появилась концепция крафтинга и развития навыков. «Мы понимали: если наш неопытный герой попадёт в руки фаната шутеров, ничего не получится. Это просто не будет работать. В сюжетных роликах мы будем говорить, какой он неумелый, а сразу после этого бывалый геймер станет выкашивать врагов пачками». Умения решили ограничить, выдавая их постепенно, по принципу RPG. Но так, чтобы это не выглядело навязанным ограничением. За «стеной набора опыта» скрыли изощрённые способы убийства, количество здоровья и так далее. Сегодня концепция успешно применяется не только в Far Cry, но и в той же Assassin's Creed, не говоря о других блокбастерах. Кто мог подумать, что она родилась из одного лишь желания убрать несоответствие между геймплеем и сюжетом?
Вслед за появлением навыков придумали пусть и не самую значительную деталь интерфейса, но добавляющую десяток баллов к «эффекту погружения»: татуировку на руке героя. Каждая приобретённая способность, а также определённые сценарные события и сбор коллекционных предметов, добавляли к ней очередной узор. Руки в шутере от первого лица — именно то, что (помимо оружия) всегда на виду. В Far Cry 3 тату — это фактически карта прогресса, постоянное напоминание о пройденном пути.
Подобная навязчивая деталь встречалась разве что в Batman: Arkham. Костюм Бэтмена по мере продвижения по сюжету рвался и изнашивался, а сам Бэтс зарастал щетиной. И к финалу геймер просто физически ощущал его усталость. Схожий эффект, но с ощущением растущей силы, создавало и тату Джейсона. Чисто дизайнерская фишка, однако именно таких мелочей остро недостаёт серии сегодня.
В третьей части обрела форму и ещё одна особенность. Её, стараясь не привлекать внимания Роскомнадзора, можно скромно назвать «расширителями сознания». Галлюцинации позволили сценаристам добавить в историю символизм, раскрыть героя изнутри — причём без тупых диалогов формата: «А сейчас я чувствую разочарование». А геймдизайнерам они помогли дать волю фантазии.
К счастью, в отличие от татуировки, этот ход сохранили в последующих выпусках. И даже развили: в Far Cry 4 на кислотных трипах замешана целая побочная сюжетная линия, с великолепными пейзажами и пригоршней доступных только в ней механик. В пятой же части их и вовсе можно назвать самой удачной стороной геймплея: после победы над королевой «Блажи» — Верой Сид — всё остальное начинает казаться пресным.
О чём она будет?
Джеффри Йохалем, сценарист третьей части, вспоминал об этом так: «Поворотным моментом стал ответ на этот вопрос. Он был очевиден — ну, мы делаем игру о стрельбе. Но это именно тот момент, о котором обычно не задумываются создатели шутеров. Что оружие делает с людьми? Обычный человек берёт в руки ружьё. Что в нём меняется? Почему герои боевиков вообще убивают столько людей и это никак не отражается на их характерах? Мы решили сосредоточиться на этом моменте. Сейчас я могу сказать, что Far Cry 3 — очень определённое, очень конкретное заявление».
Впервые в серии главную роль решили отдать заурядному человеку. Протагонистом первой части был бывший спецназовец. Второй — целый набор солдат, военных инструкторов и ветеранов локальных конфликтов. А третью часть посвятили простому парню — студенту Джейсону Броди, который нигде не служил и не воевал. Он просто оказался жертвой обстоятельств. Цитируя того же Йохалема: «Джейсон отправился с друзьями на каникулы и попал в смертельно опасную ситуацию. Что, если заставить его каждую минуту сражаться за жизнь, одновременно пытаясь спасти своих приятелей? Возьмёт ли Броди в руки оружие и как оно повлияет на него?» Персонаж должен был меняться. Геймер должен был ощутить изменения. Из этой задачи и родился весь сегодняшний Far Cry.
«Что, если заставить его каждую минуту сражаться за жизнь, одновременно пытаясь спасти своих приятелей?»
Так, например, появилась концепция крафтинга и развития навыков. «Мы понимали: если наш неопытный герой попадёт в руки фаната шутеров, ничего не получится. Это просто не будет работать. В сюжетных роликах мы будем говорить, какой он неумелый, а сразу после этого бывалый геймер станет выкашивать врагов пачками». Умения решили ограничить, выдавая их постепенно, по принципу RPG. Но так, чтобы это не выглядело навязанным ограничением. За «стеной набора опыта» скрыли изощрённые способы убийства, количество здоровья и так далее. Сегодня концепция успешно применяется не только в Far Cry, но и в той же Assassin's Creed, не говоря о других блокбастерах. Кто мог подумать, что она родилась из одного лишь желания убрать несоответствие между геймплеем и сюжетом?
Вслед за появлением навыков придумали пусть и не самую значительную деталь интерфейса, но добавляющую десяток баллов к «эффекту погружения»: татуировку на руке героя. Каждая приобретённая способность, а также определённые сценарные события и сбор коллекционных предметов, добавляли к ней очередной узор. Руки в шутере от первого лица — именно то, что (помимо оружия) всегда на виду. В Far Cry 3 тату — это фактически карта прогресса, постоянное напоминание о пройденном пути.
Подобная навязчивая деталь встречалась разве что в Batman: Arkham. Костюм Бэтмена по мере продвижения по сюжету рвался и изнашивался, а сам Бэтс зарастал щетиной. И к финалу геймер просто физически ощущал его усталость. Схожий эффект, но с ощущением растущей силы, создавало и тату Джейсона. Чисто дизайнерская фишка, однако именно таких мелочей остро недостаёт серии сегодня.
В третьей части обрела форму и ещё одна особенность. Её, стараясь не привлекать внимания Роскомнадзора, можно скромно назвать «расширителями сознания». Галлюцинации позволили сценаристам добавить в историю символизм, раскрыть героя изнутри — причём без тупых диалогов формата: «А сейчас я чувствую разочарование». А геймдизайнерам они помогло дать волю фантазии.
К счастью, в отличие от татуировки, этот ход сохранили в последующих выпусках. И даже развили: в Far Cry 4 на кислотных трипах замешана целая побочная сюжетная линия, с великолепными пейзажами и пригоршней доступных только в ней механик. В пятой же части их и вовсе можно назвать самой удачной стороной геймплея: после победы над королевой «Блажи» — Верой Сид — всё остальное начинает казаться пресным.
Привет, оружие! Секрет успеха культовой Far Cry 3
В этом июне вышло переиздание Far Cry 3. Хотя серия всегда славилась экзотическими декорациями и харизматичными злодеями, многие считают именно третью часть самым удачным выпуском. И к выходу ремастера самое время вспомнить, как создавался шедевр и что обеспечило ему всенародную любовь.
Некоторые игры просто отказываются укладываться в уютные рамки корпоративной политики. Конечно, издатель старается делать всё возможное, чтобы избежать эксцессов. Делает разработку максимально командной, чтобы наружу не прорвалось какое-нибудь авторское видение. Стандартизирует фичи, выстраивает строгие границы дозволенного с вышками и снайперами по углам, упрощает всё что можно упростить. Игра в конечном итоге должна быть чистым аттракционом, не претендуя на всякие высокие материи. Серьёзные люди занимаются бизнесом, а не философией или, не дай боги, искусством.
Но иногда ростки стремления к прекрасному всё же прорываются сквозь денежные знаки. Игра становится чем-то большим, нежели просто развлечением. Она становится высказыванием.
Вниз по кроличьей норе
Но, конечно, Far Cry 3 не стал бы настолько примечательным шедевром без отличного сюжета. Развивая идею об обычном парне, с которого ветром войны постепенно сдувает налёт человечности, Ubisoft обратилась к «Сердцу тьмы» — книге о том, как западная цивилизация ломает устройство жизни в колониальных странах. Идеи, заложенные в произведении Джозефа Конрада, оказали существенное влияние не только на мировую литературу, но и на кино («Апокалипсис сегодня»). А также на видеоигры: отголоски концепции можно увидеть, например, в событиях Spec Ops: The Line и Red Dead Redemption. Обращалась к ним ранее и Ubisoft, причём ещё в Far Cry 2. Там (спойлер) преследование антагониста приводило к принятию его взглядов и неприятию мира привычного. Войти в ту же реку решили и в третьей части (а потом и в четвёртой). Но на этот раз с куда более интересным злодеем: Ваасом Монтенегро. Пожалуй, одним из лучших антагонистов в истории видеоигр вообще. Появился он, кстати, благодаря чистой случайности. О чём тоже стоит упомянуть.
Злодеем изначально должен был стать персонаж по прозвищу Бык. Немногословный и довольно примитивный бугай, каких обычно лепят в каждом втором экшене. Прослушиваться на роль Быка пришёл не слишком известный, но талантливый актёр — Майкл Мэндо. Он оказался великолепен, вот только типаж вообще не подходил к придуманному персонажу. Поэтому Майклу, как часто бывает на собеседованиях, ответили: «Хорошо, но что-то не то. Если что, мы вам перезвоним».
«Представь, будто ты самый злобный, больной и опасный ублюдок на планете Земля»
Разработка тем временем продолжалась. Постепенно стало понятно: для выбранной сценаристами темы не подходил уже сам Бык — выглядел слишком банальным. Посовещавшись, Майклу Мэндо перезвонили (чего почти не бывает после собеседований), пригласили на повторное прослушивание и предложили импровизацию: «Представь, будто ты самый злобный, больной и опасный ублюдок на планете Земля». Тот представил — так появился сначала персонаж по имени Пиро (снова банальность с обожжённой половиной лица, но хоть кибернетическую руку ему прикручивать не стали), а затем, после лёгкой доработки, — Ваас. Импровизацию решили сохранить: авторы шли на встречу Мэндо, если тому приходило в голову добавить или изменить какие-то фразы в истории.
Говоря про Far Cry 3, нельзя не упомянуть о ещё одном важном моменте: анимации. До сих пор немногие студии записывают motion capture одновременно с диалогами. Эти процессы, как правило, происходят раздельно. Получается дешевле и в чём-то проще. Ситуация изменилась благодаря Эми Хенниг — во время работы над Uncharted она сумела убедить боссов своей студии, что объединение захвата движения с озвучкой диалогов сделает анимацию более кинематографичной. Но индустрию это, увы, не переломило: работают, за редким исключением, по старинке. Так вот, Ubisoft — одно из тех приятных исключений. А Far Cry 3 — первый релиз французов, где актёры читали роли параллельно с захватом движений.
Ваас, с его проникновенными монологами, манерами бандита из подворотни и маниакальной страстью к насилию, стал визитной карточкой FC3. Разработчики комментировали: «Все вы бывали в ситуации, когда идёте по улице или спускаетесь в метро и видите человека, явно ищущего конфликта. Стараетесь прошмыгнуть мимо, бормоча про себя "Только не подходи ко мне, только не ко мне" и с ужасом осознаёте, что именно в вашу сторону он и направляется. Таким мы создали Вааса». Антагонист стал не просто недругом, а зеркалом главного героя. Олицетворением всего самого дикого, инстинктивного, тёмного, что прячется под тоненькой оболочкой цивилизации. Воплощением шекспировского Калибана и одновременно фрейдовского «Оно». Но в этом направлении мы углубляться не будем, иначе материал разрастётся до совсем уж необъятных пределов.
Вместо этого остановимся на ещё одной концепции, применявшейся при создании шутера, — концепции «Зеркал». Она даже нашла своё отражение на титульном и загрузочном экранах. Показать изменения в характере Джейсона решили через окружающих его персонажей. Часть из них выражает ту или иную сторону безумия. Часть — просто черту характера. Приятели, сторонники, противники — каждый получил свою «отражающую» роль, через которую геймер получает эмоциональный посыл. И, соответственно, определяет своё отношение к характеристике.
К примеру, самыми омерзительными персонажами стали не враги, а друзья главного героя. Другие представители цивилизации. Они избалованы, слабы, капризны, неблагодарны, трусливы, — до попадания на остров Броди и сам был таким. Каждый диалог с ними — испытание нервов на прочность. Вот ты буквально голыми руками разнёс блокпост с бандой головорезов, а это существо, пять минут назад дрожавшее от страха, пытается тобой командовать и какие-то претензии предъявляет. И убеждает, что тебе необходимо немедленно отказаться от солнца и абсолютной свободы, вернувшись в уютное городское офисное рабство. Враги же — особенно Ваас — наоборот, обладают немалой харизмой. И, в сущности, в чём-то даже правы…
В этом и есть главное достижение Far Cry 3: история о том, как обретённая сила влияет на человека, меняет не только персонажа, но и игрока. Развлекаясь в бескрайнем тропическом раю, устраивая дерзкие вылазки, рассекая по джунглям на хрипящей колымаге, выжигая огнемётом поля дурмана, паря на дельтаплане в небесах и охотясь на акул в океане, ты сам ощущаешь свободу. Всё больше разделяешь взгляды местных отморозков на жизнь. И сам восстаёшь против рутины и лицемерия, с которой начинают ассоциироваться так искренне спасаемые друзья.
В первое прохождение, когда приходит время сделать выбор между ними и аборигенами, очень легко выбрать остров. Однако вами не руководит железная рука сценариста, безальтернативно заставляющая делать жуткие вещи и ужасаться, какой же вы негодяй — как это было в концовке The Last of Us или в ходе Spec Ops: The Line. К сюжетному выбору подводит сам геймплей. И за этот неожиданный опыт можно простить триквелу многое.
У Far Cry 3 были огрехи, было немало слабых мест. Чрезмерная увлечённость сбором трофеев, гигантомания (многие разделяют мнение, что второй остров абсолютно лишний), скудный выбор противников и побочных способов поразвлечься. Избавляясь от чрезмерного реализма второй части, авторы потеряли и немало интересных деталей, в том числе снизив интеллект головорезов. Тем не менее Far Cry 3 остаётся, пожалуй, лучшим эпизодом цикла. Потому что впоследствии она лишь старательно повторяла испытанную формулу, всегда что-то теряя в пути — каждая последующая номерная часть становилась чуть более бледной «ксерокопией» предыдущей. Иногда — пускалась в интересные (первые пару часов) эксперименты в Primal или Blood Dragon. Но ничего настолько же целостного и осмысленного в этой франшизе больше не выходило.
«Самыми омерзительными персонажами стали не враги, а друзья главного героя»
В конце июня на консолях текущего поколения появился её ремастер. Увы, в Ubisoft слишком небрежно обходятся с собственным наследием — вспомните недавний ремастер Assassin's Creed 2 с его многочисленными проблемами. Эта участь не миновала и Far Cry 3: здесь чудовищно, карикатурно «отшарплены» текстуры, изображение пестрит артефактами (особенно если включить субтитры — картинка под ними постоянно идёт «лесенкой»). Разрешение видео в меню обучения осталось минимальным, но растянутым и способным вырвать глаза неосторожного геймера. Управление то и дело подкладывает свинью с временем отклика, а настройки чувствительности прицела за одно деление бросаются из «слииииишком мееееедленно» до «как с этим можно точно прицелиться?». Словом, всё, на что следовало обратить внимание в переиздании, сделано спустя рукава. Приключения Джейсона Броди, увы, не получили новую жизнь — теперь они просто запускаются на новых консолях.
Но это с технической точки зрения. С точки же зрения опыта — это всё равно произведение, которое стоит иметь в библиотеке. И хотя бы попробовать, если в своё время упустили. Последний реликт той эпохи, когда Ubisoft делала не одноразовые аттракционы, а произведения, в которые хочется возвращаться. Far Cry 3 стоит возвращения.
Интересные факты о персонаже
Довольно интересно, но главный антогонист Хойт Волкер практически сразу в игре уходит на второй план и быстро растворяется в памяти. В итоге - огромное количество игроков то и дело думает, что Ваас является главным антогонистом.
Ваас является фанатом фильмов с Кристофером Минц-Плассом и посмотрел их все, "даже те, что плохие". К слову, в сериале The Far Cry Experience Вассу представляется возможность встретиться с Кристофером лично. И не только встретиться.
В финальной версии игры Вааса сделали более мрачным в основном благодаря "подкрашиванию" области вокруг глаз. Так же в ранних трейлерах на правой руке у Вааса была тату (предположительно Ракьят).
У Цитры (сестры Вааса) другая фамилия, что породило огромное количество теорий.
Привет, оружие! Секрет успеха культовой Far Cry 3
В этом июне вышло переиздание Far Cry 3. Хотя серия всегда славилась экзотическими декорациями и харизматичными злодеями, многие считают именно третью часть самым удачным выпуском. И к выходу ремастера самое время вспомнить, как создавался шедевр и что обеспечило ему всенародную любовь.
Некоторые игры просто отказываются укладываться в уютные рамки корпоративной политики. Конечно, издатель старается делать всё возможное, чтобы избежать эксцессов. Делает разработку максимально командной, чтобы наружу не прорвалось какое-нибудь авторское видение. Стандартизирует фичи, выстраивает строгие границы дозволенного с вышками и снайперами по углам, упрощает всё что можно упростить. Игра в конечном итоге должна быть чистым аттракционом, не претендуя на всякие высокие материи. Серьёзные люди занимаются бизнесом, а не философией или, не дай боги, искусством.
Но иногда ростки стремления к прекрасному всё же прорываются сквозь денежные знаки. Игра становится чем-то большим, нежели просто развлечением. Она становится высказыванием.
Преамбулы
История Far Cry 3, если вгрызаться в глубины дней минувших, началась задолго до её анонса в 2008 году. С тёмной истории, в которой издатель (Ubisoft) «мягко» отстранил от дел автора серии (Crytek) и взялся за дело сам. Разработка Far Cry 2 совпала по времени с постепенным переводом деятельности компании на рельсы «open world аттракционов»: французы, что называется, попали в струю, задав вектор развития индустрии на последующие годы.
Но во времена Far Cry 2 местность была ещё незнакомым минным полем, усеянным оторванными конечностями неосторожных исследователей. Сиквел стал, пожалуй, одним из самых необычных и экспериментальных (и недооценённых) детищ Ubisoft. Об этом немного странно говорить сегодня, но тогда серия едва не пошла по кривой дорожке «иммерсивных симуляторов». Геймеру предлагали стать наёмником, прибывшим в очередную горячую точку Африки (научный факт, что климат континента остаётся настолько жарким исключительно из-за обилия горячих точек) с заданием «Убить Шакала», торговца оружием.
«Выбирая между реализмом и чистым фаном, игра предпочитала реализм»
Помимо открытого мира, который тогда был ещё до определённой степени коридорным, боевик старательно — порой даже чересчур — имитировал реальность. Машины со временем пачкались и начинали барахлить, требуя ручного ремонта. Враги старались координировать действия и даже вытаскивать раненых из-под обстрела. Листва деревьев облетала от взрыва, а начавшийся пожар стремительно расползался по округе. Укрытия пробивались пулями. Оружие от активного использования приходило в негодность, начиная давать осечки. А сам герой лечился, вытаскивая из ран застрявшие пули, а также страдал от малярии и нуждался в постоянном приёме таблеток.
Благодаря перечисленному Far Cry 2 предоставлял достаточно необычный игровой опыт. И предоставляет его до сих пор — мало кто сегодня стремится и может выдержать подобный уровень реализма, в том числе и многочисленные представители жанра survival. Он же стал и поводом для критики: выбирая между реализмом и чистым фаном, она предпочитала реализм. Что не нравилось массам, которых и рассчитывала «опылить» Ubisoft. Отчасти это определило базу для третьей части: никакого отказывающего в самый неподходящий момент оружия, никаких обязательных многокилометровых забегов между миссиями, больше чисто аркадной мотивации для исследования пространств. Из параллельной франшизы — Assassin's Creed — даже пришла идея с вышками, которая потом на долгие годы закрепится в серии FC и её ответвлениях.
Но вот конкретной концепции того, какой должна быть третья часть, не появлялось. Продолжить тему Африки? Перенести действие в другую местность? (Называлась, в числе прочих, даже Антарктида.) Пытаться развивать уже законченную историю или создать новую? Как вообще сохранять преемственность в цикле, выпуски которого различаются настолько радикально? Где-то в процессе обсуждений прозвучал один дурацкий вопрос: «А что за игру мы вообще делаем?»
Поджигатель (Пиро)
Все поменялось, когда разработчики увидели игру Майкла Мэндо (Michael Mando). Он пришел пробоваться на роль Быка, но не прошел кастинг. Как это не парадоксально, Ubisoft впечатлились игрой Майкла, решив переработать персонажа, сделав его более харизматичным.
Концепт-арт Поджигателя (Пиро)
В нем уже узнавались черты будущего Вааса. Красный преобладал в одежде. Волосы тоже были окрашены в этот цвет. Половина лица была выжжена. Было видно, что Ubisoft делали ставку на запоминающийся внешний вид. Который, к тому же и ассоциировался с именем.
Вниз по кроличьей норе
Но, конечно, Far Cry 3 не стал бы настолько примечательным шедевром без отличного сюжета. Развивая идею об обычном парне, с которого ветром войны постепенно сдувает налёт человечности, Ubisoft обратилась к «Сердцу тьмы» — книге о том, как западная цивилизация ломает устройство жизни в колониальных странах. Идеи, заложенные в произведении Джозефа Конрада, оказали существенное влияние не только на мировую литературу, но и на кино («Апокалипсис сегодня»). А также на видеоигры: отголоски концепции можно увидеть, например, в событиях Spec Ops: The Line и Red Dead Redemption. Обращалась к ним ранее и Ubisoft, причём ещё в Far Cry 2. Там (спойлер) преследование антагониста приводило к принятию его взглядов и неприятию мира привычного. Войти в ту же реку решили и в третьей части (а потом и в четвёртой). Но на этот раз с куда более интересным злодеем: Ваасом Монтенегро. Пожалуй, одним из лучших антагонистов в истории видеоигр вообще. Появился он, кстати, благодаря чистой случайности. О чём тоже стоит упомянуть.
Злодеем изначально должен был стать персонаж по прозвищу Бык. Немногословный и довольно примитивный бугай, каких обычно лепят в каждом втором экшене. Прослушиваться на роль Быка пришёл не слишком известный, но талантливый актёр — Майкл Мэндо. Он оказался великолепен, вот только типаж вообще не подходил к придуманному персонажу. Поэтому Майклу, как часто бывает на собеседованиях, ответили: «Хорошо, но что-то не то. Если что, мы вам перезвоним».
«Представь, будто ты самый злобный, больной и опасный ублюдок на планете Земля»
Разработка тем временем продолжалась. Постепенно стало понятно: для выбранной сценаристами темы не подходил уже сам Бык — выглядел слишком банальным. Посовещавшись, Майклу Мэндо перезвонили (чего почти не бывает после собеседований), пригласили на повторное прослушивание и предложили импровизацию: «Представь, будто ты самый злобный, больной и опасный ублюдок на планете Земля». Тот представил — так появился сначала персонаж по имени Пиро (снова банальность с обожжённой половиной лица, но хоть кибернетическую руку ему прикручивать не стали), а затем, после лёгкой доработки, — Ваас. Импровизацию решили сохранить: авторы шли на встречу Мэндо, если тому приходило в голову добавить или изменить какие-то фразы в истории.
Говоря про Far Cry 3, нельзя не упомянуть о ещё одном важном моменте: анимации. До сих пор немногие студии записывают motion capture одновременно с диалогами. Эти процессы, как правило, происходят раздельно. Получается дешевле и в чём-то проще. Ситуация изменилась благодаря Эми Хенниг — во время работы над Uncharted она сумела убедить боссов своей студии, что объединение захвата движения с озвучкой диалогов сделает анимацию более кинематографичной. Но индустрию это, увы, не переломило: работают, за редким исключением, по старинке. Так вот, Ubisoft — одно из тех приятных исключений. А Far Cry 3 — первый релиз французов, где актёры читали роли параллельно с захватом движений.
Ваас, с его проникновенными монологами, манерами бандита из подворотни и маниакальной страстью к насилию, стал визитной карточкой FC3. Разработчики комментировали: «Все вы бывали в ситуации, когда идёте по улице или спускаетесь в метро и видите человека, явно ищущего конфликта. Стараетесь прошмыгнуть мимо, бормоча про себя "Только не подходи ко мне, только не ко мне" и с ужасом осознаёте, что именно в вашу сторону он и направляется. Таким мы создали Вааса». Антагонист стал не просто недругом, а зеркалом главного героя. Олицетворением всего самого дикого, инстинктивного, тёмного, что прячется под тоненькой оболочкой цивилизации. Воплощением шекспировского Калибана и одновременно фрейдовского «Оно». Но в этом направлении мы углубляться не будем, иначе материал разрастётся до совсем уж необъятных пределов.
Вместо этого остановимся на ещё одной концепции, применявшейся при создании шутера — концепции «Зеркал». Она даже нашла своё отражение на титульном и загрузочном экранах. Показать изменения в характере Джейсона решили через окружающих его персонажей. Часть из них выражает ту или иную сторону безумия. Часть — просто черту характера. Приятели, сторонники, противники — каждый получил свою «отражающую» роль, через которую геймер получает эмоциональный посыл. И, соответственно, определяет своё отношение к характеристике.
К примеру, самыми омерзительными персонажами стали не враги, а друзья главного героя. Другие представители цивилизации. Они избалованы, слабы, капризны, неблагодарны, трусливы, — до попадания на остров Броди и сам был таким. Каждый диалог с ними — испытание нервов на прочность. Вот ты буквально голыми руками разнёс блокпост с бандой головорезов, а это существо, пять минут назад дрожавшее от страха, пытается тобой командовать и какие-то претензии предъявляет. И убеждает, что тебе необходимо немедленно отказаться от солнца и абсолютной свободы, вернувшись в уютное городское офисное рабство. Враги же — особенно Ваас — наоборот, обладают немалой харизмой. И, в сущности, в чём-то даже правы…
В этом и есть главное достижение Far Cry 3: история о том, как обретённая сила влияет на человека, меняет не только персонажа, но и игрока. Развлекаясь в бескрайнем тропическом раю, устраивая дерзкие вылазки, рассекая по джунглям на хрипящей колымаге, выжигая огнемётом поля дурмана, паря на дельтаплане в небесах и охотясь на акул в океане, ты сам ощущаешь свободу. Всё больше разделяешь взгляды местных отморозков на жизнь. И сам восстаёшь против рутины и лицемерия, с которой начинают ассоциироваться так искренне спасаемые друзья.
В первое прохождение, когда приходит время сделать выбор между ними и аборигенами, очень легко выбрать остров. Однако вами не руководит железная рука сценариста, безальтернативно заставляющая делать жуткие вещи и ужасаться, какой же вы негодяй — как это было в концовке The Last of Us или в ходе Spec Ops: The Line. К сюжетному выбору подводит сам геймплей. И за этот неожиданный опыт можно простить триквелу многое.
У Far Cry 3 были огрехи, было немало слабых мест. Чрезмерная увлечённость сбором трофеев, гигантомания (многие разделяют мнение, что второй остров абсолютно лишний), скудный выбор противников и побочных способов поразвлечься. Избавляясь от чрезмерного реализма второй части, авторы потеряли и немало интересных деталей, в том числе снизив интеллект головорезов. Тем не менее Far Cry 3 остаётся, пожалуй, лучшим эпизодом цикла. Потому что впоследствии она лишь старательно повторяла испытанную формулу, всегда что-то теряя в пути — каждая последующая номерная часть становилась чуть более бледной «ксерокопией» предыдущей. Иногда — пускалась в интересные (первые пару часов) эксперименты в Primal или Blood Dragon. Но ничего настолько же целостного и осмысленного в этой франшизе больше не выходило.
«Самыми омерзительными персонажами стали не враги, а друзья главного героя»
В конце июня на консолях текущего поколения появился её ремастер. Увы, в Ubisoft слишком небрежно обходятся с собственным наследием — вспомните недавний ремастер Assassin's Creed 2 с его многочисленными проблемами. Эта участь не миновала и Far Cry 3: здесь чудовищно, карикатурно «отшарплены» текстуры, изображение пестрит артефактами (особенно если включить субтитры — картинка под ними постоянно идёт «лесенкой»). Разрешение видео в меню обучения осталось минимальным, но растянутым и способным вырвать глаза неосторожного геймера. Управление то и дело подкладывает свинью с временем отклика, а настройки чувствительности прицела за одно деление бросаются из «слииииишком мееееедленно» до «как с этим можно точно прицелиться?». Словом, всё, на что следовало обратить внимание в переиздании, сделано спустя рукава. Приключения Джейсона Броди, увы, не получили новую жизнь — теперь они просто запускаются на новых консолях.
Но это с технической точки зрения. С точки же зрения опыта — это всё равно произведение, которое стоит иметь в библиотеке. И хотя бы попробовать, если в своё время упустили. Последний реликт той эпохи, когда Ubisoft делала не одноразовые аттракционы, а произведения, в которые хочется возвращаться. Far Cry 3 стоит возвращения.
От динозавров к кибердинозаврам. История серии Far Cry
С недавних пор знамя культурного хулиганства в секторе AAA подняла и держит Ubisoft – как бы это ни было удивительно. Мы помним психопата Вааса, чьи монологи разошлись на цитаты, и холеного диктатора Пэйгана Мина. Запоминаются и места, которые мы посещаем в играх серии: необычные для игр Гималаи в скором времени сменятся пейзажами развитого мезолита. Нетрадиционный сеттинг стал важной особенностью серии, но на заре ее существования Far Cry цепляла другим.
Преамбулы
История Far Cry 3, если вгрызаться в глубины дней минувших, началась задолго до её анонса в 2008 году. С тёмной истории, в которой издатель (Ubisoft) «мягко» отстранил от дел автора серии (Crytek) и взялся за дело сам. Разработка Far Cry 2 совпала по времени с постепенным переводом деятельности компании на рельсы «open world аттракционов»: французы, что называется, попали в струю, задав вектор развития индустрии на последующие годы.
Но во времена Far Cry 2 местность была ещё незнакомым минным полем, усеянным оторванными конечностями неосторожных исследователей. Сиквел стал, пожалуй, одним из самых необычных и экспериментальных (и недооценённых) детищ Ubisoft. Об этом немного странно говорить сегодня, но тогда серия едва не пошла по кривой дорожке «иммерсивных симуляторов». Геймеру предлагали стать наёмником, прибывшим в очередную горячую точку Африки (научный факт, что климат континента остаётся настолько жарким исключительно из-за обилия горячих точек) с заданием «Убить Шакала», торговца оружием.
«Выбирая между реализмом и чистым фаном, игра предпочитала реализм»
Помимо открытого мира, который тогда был ещё до определённой степени коридорным, боевик старательно — порой даже чересчур — имитировал реальность. Машины со временем пачкались и начинали барахлить, требуя ручного ремонта. Враги старались координировать действия и даже вытаскивать раненых из-под обстрела. Листва деревьев облетала от взрыва, а начавшийся пожар стремительно расползался по округе. Укрытия пробивались пулями. Оружие от активного использования приходило в негодность, начиная давать осечки. А сам герой лечился, вытаскивая из ран застрявшие пули, а также страдал от малярии и нуждался в постоянном приёме таблеток.
Благодаря перечисленному Far Cry 2 предоставлял достаточно необычный игровой опыт. И предоставляет его до сих пор — мало кто сегодня стремится и может выдержать подобный уровень реализма, в том числе и многочисленные представители жанра survival. Он же стал и поводом для критики: выбирая между реализмом и чистым фаном, она предпочитала реализм. Что не нравилось массам, которых и рассчитывала «опылить» Ubisoft. Отчасти это определило базу для третьей части: никакого отказывающего в самый неподходящий момент оружия, никаких обязательных многокилометровых забегов между миссиями, больше чисто аркадной мотивации для исследования пространств. Из параллельной франшизы — Assassin's Creed — даже пришла идея с вышками, которая потом на долгие годы закрепится в серии FC и её ответвлениях.
Но вот конкретной концепции того, какой должна быть третья часть, не появлялось. Продолжить тему Африки? Перенести действие в другую местность? (Называлась, в числе прочих, даже Антарктида.) Пытаться развивать уже законченную историю или создать новую? Как вообще сохранять преемственность в цикле, выпуски которого различаются настолько радикально? Где-то в процессе обсуждений прозвучал один дурацкий вопрос: «А что за игру мы вообще делаем?»
Кровь на листве
Хотя Crytek родом из немецких земель, ее основатели, братья Йерли, приехали в Германию из Турции. И проявили себя технологическим демо движка CryENGINE на E3 в 2000 году. Была бы им дорога куда-нибудь в NVIDIA, но судьба распорядилась иначе. В Crytek мечтают не о светлом железном будущем, а о боевике в открытом мире.
Идея наклюнулась в эпоху первой Half-Life, а окончательно реализовалась незадолго до выхода второй части. Целую эпоху Crytek потратила на разработку Far Cry. Правда, поначалу не было никакой Far Cry, а был X-Isle: Dinosaurs Island, демоуровень для ECTS в том же 2000 году. Со временем динозавры без лишнего шума самоустранились из разработки, а название проекта изменилось.
Far Cry обещала побить всех возможных конкурентов одним лишь внешним видом. Кроме собственно движка CryENGINE, козырем игры стала технология Polybump. Ее суть – в аккуратном урезании числа полигонов без значительных потерь в качестве картинки. Модель о 250 тысячах треугольников упрощалась до полутора тысяч, при этом графически продолжала выглядеть отменно, а игрок не задыхался от густого черного дыма горящей видеокарты.
Оба этих достижения позволили выкатить даже не пачку уровней, а целый тропический остров, битком набитый врагами, техникой и приключениями. Почти в каждом из этих пунктов Far Cry преуспела. На полках магазинов она появилась в 2004-м, когда крутые шутеры выходили один за другим: Battlefield Vietnam, Unreal Tournament 2004, Painkiller, Doom 3, а под конец года атомной бомбой обрушилась на рынок Half-Life 2.
Far Cry удалось вклиниться в плотный строй отборных релизов. Почему? Для начала – песочница подобного исполнения выходила впервые, тропический антураж гипнотизировал всех подряд (не исключено, что самые высокие оценки выставлены нашими коллегами, очарованными тамошними пейзажами, – сложно их за это судить). Механика почти не ставила ограничений, и любой метод прохождения имел право на жизнь. Не говоря уже о веселье: вражеские отряды работали толково, издевательство над ними обеспечило нам массу приятных воспоминаний. За сюжет никто Far Cry не хвалил: зловещие опыты, вышедшие из-под контроля, уже тогда считались заезженным штампом.
Банальная фабула не помешала коммерческому и репутационному успеху игры, за четыре месяца было продано свыше 700 тысяч копий. И только тогда Crytek познала другую сторону медали работы с крупным издателем. После некоторых разногласий относительно сиквела Ubisoft присвоила себе все права на бренд и на разработку грядущих частей. Пути двух компаний разошлись, но Crytek все равно в дальнейшем отвоевала себе место на рынке и в истории индустрии. Впрочем, это уже тема для другого разговора.
Ваас Монтенегро
Придя повторно на пробы, Майкл Мэндо вновь продемонстрировал великолепную игру. Ubisoft изменили персонажа, сделав его еще более схожим с Майклом. А с исчезновением ожогов, было решено и сменить имя.
Майкл Мэндо (Michael Mando) в образе Вааса
Майкл не только стал прототипом для Вааса, а так же сыграл в интернет-сериале The Far Cry Experience, который рекламировал третью часть. В итоге разработчики совсем ушли от внешних особенностей, заменив их особенностями в характере. И не прогадали.
«Безумие — это когда делаешь то же самое снова и снова, но ожидаешь различные результаты» — Альберт Эйнштейн.
И Африка нам не нужна
Первое же, чем занялась Ubisoft, – продвижение Far Cry на консольные рынки. Эту трудоемкую задачу поручили канадскому филиалу Ubisoft Montreal. Со дня основания в 1997 году до начала нулевых подразделение занималось мелкими проектами вроде детских адвенчур и платформеров. Со временем студия стала флагманом всего издательства.
Far Cry адаптировали под Xbox, дописали ей в заглавие Instincts и выпустили. После ее успеха для игры склепали еще одну короткую одиночную кампанию, добавили подзаголовок Evolution – и портировали на Xbox 360 в марте 2006 года. Разработали дополнительную сюжетную линию – и Far Cry: Vengeance отправилась завоевывать пользователей Nintendo Wii. И провалилась.
Между тем Ubisoft не ограничивалась портами и новыми кампаниями. Начало было положено многообещающее: Ubisoft Montreal на основе CryENGINE создала новый движок, оставив от прежнего, по собственным словам, считанные проценты кода. Dunia Engine – что на восточных языках означает «мир» – на долгие годы стал фирменным движком серии, продолжая постоянно пополняться новыми возможностями.
Только в отличие от первого Far Cry, во втором движок, по сути, единственная вещь, достойная упоминания. Ubisoft Montreal умудрилась отстать от поезда – ведь годом ранее Crytek выпустила Crysis, развив и улучшив все, что сама же и придумала.
Far Cry 2 – это гипертрофированная песочница в африканских дебрях без научно-фантастической фабулы, но с вполне себе повседневной для тех краев гражданской войной.
Лучше всего ее иллюстрирует вступление, долгая и убийственно скучная поездка по саванне. Сама игра предлагала нечто подобное – невыносимо однообразные и долгие походы и поездки, аванпосты с респауном врагов, однотипные задания и однотипные враги.
Каждая миссия была похожа на предыдущую, обитатели мира не реагировали ни на действия игрока, ни друг на друга, и пускай свобода действий формально и не была ограничена, зато исчез повод творчески подходить к проблеме. Зачем тактические изыски, если спустя минуту убитые вами обитатели аванпоста восстанут из мертвых, чтобы вы по новой штурмовали их позиции?
Наконец, колоритная африканская фауна не имела никакой ценности, ни геймплейной, ни художественной, – кроме юмористической. Разве вы не помирали от хохота, когда антилопы таранили ваш джип и тут же гибли?
Обещавшая разнообразный геймплей и чуткий к вашим действиям мир Far Cry 2 оставляла после себя сильнейшее чувство неудовлетворенности. Как заметил Джеват Йерли, директор Crytek, в этой игре ничего не сохранилось от Far Cry.
Однако кое-какое важное наследие Far Cry 2 все же оставила. Именно в этой части персонаж «обрел плоть»: распахивал двери руками, вырывал пули из ран и вообще не давал повода представить себя летающей камерой. Впоследствии Ubisoft приспособила к здешней механике «захват вышек» из Assassin’s Creed, что сделало путешествия по глуши более осмысленными. Респаун врагов отменили уже в следующей части, превратив битву за блокпосты из противной принудиловки в веселый факультатив. Схема открытого мира с точками выдачи квестов как-то прижилась сама по себе, только в будущем ее научились наполнять куда более осмысленным содержанием.
Наконец, Far Cry 2 сделала важный шаг в использовании огня – здесь его научили вести себя относительно правдоподобно. Не Alone in the Dark, где пылающей шваброй можно было вытворять невероятные штуки, но тоже неплохо.
Обязательно бахнем, весь мир в труху
К разработке третьей части Ubisoft Montreal подошла с большей щепетильностью. К обещаниям золотых гор игроки уже прислушивались настороженно, и очень зря – Ubisoft умудрилась обойти все грабли, потревоженные в Far Cry 2, и преуспеть почти в каждом направлении.
Far Cry 3 вернула серию в родные тихоокеанские тропики. Только раньше географические особенности не были особо важны, и если бы действие Far Cry 2 разворачивалось не в Африке, а в Средиземноморье, на Карибах – ничего бы не поменялось. Теперь же место и время буквально определяют облик игры, во многом благодаря акценту на культурные и социальные обычаи местных племен.
Герой – не квадратный наемник с одной извилиной, а непуганый тусовщик и прожигатель жизни Джейсон Броуди. Его история – не досужее спасение мира, а настоящая человеческая трагедия, пусть и в декорациях боевика. Вместо безликих головорезов – харизматичный Ваас Монтенегро, ставший источником вдохновения для всяких циничных пабликов и «героем нашего времени» для подрастающего поколения. Ubisoft Montreal умудрилась вплести в свой рассказ и мистику, связанную с верованиями местного племени, и духовный перелом главного героя, что не слишком свойственно для шутеров.
История Броуди затрагивает темы, далекие от милитаризма, столь близкого игропрому, – деградация личности, бессмысленность войны и ее противоестественная природа, неизбежно порождающая безумие. Подобными вещами потом баловались в Spec Ops: The Line, но Far Cry 3 ретранслировала эти ценности куда большей аудитории. К тому же у Ubisoft Montreal получилось это сделать куда вкрадчивее и тоньше. Обратной стороной подобной осторожности стало то, что многие проглядели культурологическую ценность игры – может быть, не очень-то большую, ведь Far Cry 3 не развивает эти темы, а только пробегается по ним. Для литературы или кино это капля в море, но для игр – весомая подвижка.
Переворот случился в планировании песочницы. Сказался опыт Ubisoft Montreal в создании серии Assassin’s Creed, которая какие только элементы в себя не вобрала. Far Cry 3 осторожно позаимствовала этот опыт, учитывая шутерную специфику. Открытый мир наполнился жизнью, сюрпризами, заработала простенькая, но живая экосистема. Пропал раздражающий респаун врагов, а борьба с местными противниками вновь обрела вариативность, да еще такую, какой и в первой части не было. Множество скрытных умений, масса оружия, многоуровневая структура локаций, техника, всепожирающий ОГОНЬ, наконец, с которым связана одна из самых ярких миссий во всей серии.
А дикое зверье перестало быть частью декорации. Во-первых, тропические хищники – одно из лучших средств для травли врагов. Во-вторых, фауна и флора вместе образуют новый пласт геймплея, частично копирующий «выживательные» проекты. Растения служат сырьем для всяких полезных микстур, а животные – источником материалов для улучшений инвентаря, оружия и прочих радостей туриста. Да и сама по себе здешняя охота может составить конкуренцию сражениям, пусть и на короткий срок.
Far Cry 3 неожиданно вернула серии доброе имя, хотя этого ждали немногие. Масса изданий признала Far Cry 3 победителем. И это поставило Ubisoft перед вопросом. Что делать дальше?
Far Cry 3: Blood Dragon
Формально это Blood Dragon считается аддоном к оригинальной игре, но общего между ними, прямо скажем, немного. Основы механики – и, пожалуй, все. Будто дизайнеры и сценаристы Ubisoft Montreal вдруг решили показать, на что они в самом деле способны.
Blood Dragon ступает на территорию Saints Row: это трэшовый и предельно идиотский рассказ о невыносимо крутом чуваке, спасающем постъядерный мир. Только там, где Volition избегает конкретной привязки к определенной эпохе или стилю, Ubisoft Montreal прочно опирается на штампы боевиков эпохи VHS.
И не стесняется гипербол, разумеется. Герой – киборг-ниндзя, способный в одиночку разделаться с двумя дивизиями стелс-пехоты. Его враг желает вновь развязать ядерную войну, которая уже один раз отгремела в этом чудесном мире, порожденном воображением авторов восьмидесятых годов прошлого века. Неоновые яркие тона, помехи, словно на видеокассетах, динозавры, пуляющие лазерами из глаз, раздутые до небес клише на каждом шагу. Вот такого жару поддала Ubisoft Montreal.
Однако там, где властвовал стиль, подкачала сама игра. Blood Dragon весело проходится, если вам по душе ретроцирк. В остальном же это кусочек оригинального Far Cry 3, не лишенный, к сожалению, открытого мира: для подобной затеи песочница годится слабо, все побочные задания немедленно меркнут перед масштабом и пафосом основной сюжетной линии.
После оглушительного успеха Far Cry 3, вероятно, был велик соблазн сыграть удачную симфонию еще раз, не растрачивая усилия на революции и реформы. И теперь Ubisoft Montreal попыталась преуспеть без масштабного переворота. Получилось своеобразно.
Геймплей поменялся не слишком сильно. Больше зверей, больше техники, больше оружия и интересных посторонних вещиц. Far Cry 4 обязалась изменить игровой процесс с помощью рельефа, ведь место действия – забытая богом горная страна среди Гималаев. Да, крюк-кошка и лихой автожир вносят свои коррективы в геймплей, но – незначительные. Да, бои почти каждый раз ведутся на нескольких уровнях высоты сразу, что добавляет острых ощущений, но не более.
В этот раз Far Cry покорил публику одним только окружением. Гималаи – это вообще не самая любимая геймдизайнерами область планеты, а Far Cry 4 еще и заигрывает с местным колоритом – удивительно, что за такие намеки игру не запретили в Китае, ведь правительство КНР очень нервно реагирует на любые аллюзии с независимым Тибетом. А Far Cry 4 еще и государство особое придумывает, где всем заправляет один занятный тип…
Да, вновь Ubisoft сделала ставку на экстравагантного злодея. Однако повторение Вааса в какой бы ни было форме сразу бы приняли в штыки. Поэтому антагонист Far Cry 4 – личность совершенно иного склада, как бы ни пытались доказать обратное некоторые обозреватели.
Пэйган Мин – это новый взгляд как на игровых злодеев вообще, так и на суть самой диктатуры. Это азиат-метросексуал, всегда ухоженный и нарядный, разве можно хоть на секунду представить его безжалостным тираном какой угодно страны? А придется. Мин склонен к эпатажным поступкам, нарочито жесток и при этом не лишен чувства юмора. В чем же его коренное отличие от Вааса? Он не безумен и не является порождением своей среды. Мы порой забываем, что большинство самых свирепых диктаторов получили блестящее образование в Европе или США и впитали культуру Запада и свойственные ей взгляды на жизнь. И, словно сказочные оборотни, они обрастают шкурой и измарываются в чужой крови с ног до головы. Пэйган Мин – наглядная иллюстрация образа, который посторонний для академической политологии человек не разглядит, например, в легендарном палаче Пол Поте (выпускник Парижского университета), в Ким Чен Ыне (Международная школа в Берне, Швейцария), в Роберте Мугабе (Лондонский университет). Это люди, вскормленные европейскими ценностями, но не исповедующие их, а наоборот – нарушающие их каждую секунду своей роскошной жизни.
Поэтому Пэйган Мин, столь западный снаружи и столь восточный внутри, – один из сложнейших персонажей, которых придумали в Ubisoft. Кто знает – может, разработчики и сами этого не поняли. И потому не доверили моднявому диктатору достаточно экранного времени, чтобы игрок достаточно проникся его многогранной персоной.
При этом посыл Far Cry 4 далеко не такой мощный в культурологическом плане. Ближе к финалу игра вынуждает оценивать свои поступки, находить их далеко не такими справедливыми, как это казалось раньше. Предлагает рассматривать повстанцев, свергающих Пэйгана Мина, не как кумулятивный снаряд добра, а как неоднозначных людей с разными мотивами. Не вверг ли Аджай Гейл, протагонист Far Cry 4, свою родину в еще больший кошмар, чем увиденный им ранее? На самом деле подобные рассуждения – это база для любого серьезного произведения о большом конфликте, и она не может служить единственным посылом. Пэйган Мин, к несчастью, затмевает собой поставленные игрой вопросы – не только из-за своей харизмы, но и из-за слабости самих вопросов.
Что касается самой игры – Far Cry 4 проявила нежелание издателя отказываться от столь привлекательной схемы, основы которой были заложены еще во второй части (пускай Far Cry 2 и тянет на раннюю альфа-версию Far Cry 3), от открытого мира, который не предоставляет игрока самому себе, а на каждом шагу придумывает все новые и новые развлечения. Четвертая часть по-прежнему эксплуатирует эту схему, только с поправкой на гористый ландшафт, который проще покорять по воздуху, нежели пешком, и на новую живность вроде ездовых слонов. На какие-то значительные инновации Ubisoft в этот раз не решилась.
А вот в стилистическом плане Ubisoft намерена находить все новые и новые тропы. Поэтому Far Cry Primal отвергает предыдущие эпохи и предлагает осваивать дикие земли каменного века. Смелое решение, но достаточно ли его, чтобы Far Cry вновь произвел революцию и показал, как надо делать боевики в открытом мире? Из планов на будущее: одним из забракованных вариантов игры была история про мужчину в уральских горах – война закончилась, а солдата забыли. Может статься, следующий Far Cry будет как раз в России.
Читайте также: