И небо как пылающая бездна

Обновлено: 06.05.2024

Страну знобит, а омский каторжанин
Все понял и на всем поставил крест.
Вот он сейчас перемешает все
И сам над первозданным беспорядком,
Как некий дух, взнесется. Полночь бьет.
Перо скрипит, и многие страницы
Семеновским припахивают плацем.

Так вот когда мы вздумали родиться
И, безошибочно отмерив время,
Чтоб ничего не пропустить из зрелищ
Невиданных, простились с небытьем.
1945

Теперь ты там, где знают все, скажи:
Что в этом доме жило кроме нас?
1921

Небесный свод, горящий славой звездной,
Таинственно глядит из глубины,-
И мы плывем, пылающею бездной
Со всех сторон окружены.

Произведение «Как океан объемлет шар земной» Федора Ивановича Тютчева – вершина философских прозрений молодого поэта. Впервые оно было опубликовано в московском журнале «Галатея».

Стихотворение написано в 1830 году. Автору его в эту пору 27 лет, он женат, отец маленькой дочери, служит в Германии. Его поэзия становится более зрелой, самобытной. По жанру – мистерия, по размеру – пятистопный ямб с охватывающей (в 1 строфе) и перекрестной рифмовкой. Лирический герой выступает от имени всего человечества. Рифмы открытые и закрытые, стихотворение состоит из 3 четверостиший. Композиция одночастная. «Земная жизнь объята снами»: действительно, люди все торопятся куда-то, суетятся, не замечая, что время уходит. Планы рушатся, как и вера в себя и свои силы. Налаженный быт перестает удовлетворять человека. Но только с наступлением ночи заботы каждого дня отступают, и человек с ужасом вглядывается в непостижимый мир, зовущий его к ответу, к действию. Противиться этому властному призыву он не смеет. «Волшебный челн» уносит в «неизмеримость темных волн». Местоимением «мы» подчеркнут общечеловеческий смысл происходящего. Ни в себе, ни в окружающей стихии люди не находят опоры. Шутки закончились, вокруг – «пылающая бездна» мироздания.

Куда направляется человек в челне? Автор не раскрывает перед читателем итог этого плавания, он оставляет героя одного среди волн хаоса и гармонии, наедине с самим собой. Ощущения, что герой погибнет, нет. Но его жизненный путь, такой вроде бы одинаковый для всех, глубоко индивидуален. И людям потребуется мужество. Образы житейского моря и небесного свода носят характер библейской цитаты. Интонация почти гипнотическая, в том числе, и из-за россыпи повторов: шар земной, земная жизнь, волнами, волн. Восклицаний нет, лишь одно многоточие. Устаревшие слова «нудит» (заставляет), «глас» (голос), «челн» (лодка). Человек пускается в плавание не на корабле, а в лодке, которая может в любую минуту перевернуться. Вернуться назад уже нельзя, можно лишь пристать к другому, неведомому берегу. Метафоры: прилив уносит в неизмеримость, бездной окружены. Эпитеты: звучными, волшебный, таинственно, пылающей. Олицетворения: ожил челн, стихия бьет, прилив растет, свод глядит. «Горящий славой звездной»: как сказано в Писании «и звезда от звезды разнится в славе».

Ф. Тютчев – поэт, который исследует глубины сердца человеческого. Этой теме посвящено и стихотворение «Как океан объемлет шар земной».

Арп в переводах Вячеслава Куприянова

Ханс Арп (Hans Arp, 1886-1966) – немецкий поэт, художник и скульптор.

Молитва – Серое время – Пылать и цвести – Поющая синь

Чистый свет
избавь нас от бессмыслицы.
Избавь нас от бессмысленных страданий
из-за бессмыслицы.
Этого мало
если время от времени
падает капля на горячий
камень земли.
Избавь нас
от сутенеров бессмыслицы
триумфирующих людоедов
хвастливо ревущих горилл.
Мы блуждаем в бессмысленных страданиях.
Мы вечно блуждаем в песках.
Мы ворочаемся в постелях
как в раскаленном песке.
Это смешно
это плачевно
как мы стараемся сойти с ума.
Горе нам бедным глупцам.
Каким безумием мы одержимы.

Серым временем пронизывает меня.
Оно выхолащивает меня.
Оно мертвит мои мечты.
Оно так давно пронизывает меня.
Я лежу на берегу истёкшего моря,
на краю чудовищной раковины.
Надо мной распад и гроза
и падение в бездну.
Распадается мерно пространство
Я лежу на краю истёкшего моря,
на краю чудовищной раковины
Луна наверху
огромное око,
огромный жемчуг
огромная слеза.
Серым временем пронизывает меня.
Так давно пронизывает меня.
Опустошает
Мертвит мечты
Я боюсь и дрожу
Я выветриваюсь.
Как покинутые ветхие хижины стоят
мои мечты на берегу
истёкшего моря.
У края чудовищной раковины.
Луна, око, жемчуг, слеза распелись,
Серым временем пронизывает меня.
Так долог мой сон.
Серый сон в моей серой бездне.

ПЫЛАТЬ И ЦВЕСТИ

Мы хотел бы розы купить.
Мы хотел бы звезды купить.

Сколько стоит пылающая цветущая звезда.
Сколько стоит пылать и цвести.
Стоит жизни пылать и цвести?

Мое сердце цветет
говорит сердце
Пепел пепел
пустота отвечает.
Мое небо пылает
говорит сердце
Пепел пепел
пустота отвечает.

Мы хотели бы звезды купить.
Мы хотели бы розы купить.

Сколько стоит пылающая цветущая звезда?
Не спросить ли нашего друга плясуна на канате
Стоит ли жизни пылать и цвести.

Разве наш друг плясун на канате
Не звезда первой величины.
Как прекрасно о как прекрасно
он вечерами
на канате своем цветет и пылает.

Душистый свет
нежный как сад в цвету
проникает в меня.
Изморось
аромата.
Я шагаю
легко и быстро
по светлым лепесткам величиною с округу.

Земля и небо
сливаются.
Синь расцветает
отцветает
зацветает вновь.
Душистый звонкий свет
пронизывает меня.
Я покоюсь
зыблемый светом
в душистом звонком
радужном роднике.

Дрожащие венцы света
опускаются рядом со мной.
Всплывают рядом со мной.
Они звенят
задевая меня.
На мне распадается платье Нарцисса.

Мое сердце
парит над звездным лугом
среди бесчисленных звезд.
Подо мною все синее синь.
Нежные звезды пускают корни во мне.
Надо мною все синее синь.

Душистые звонкие радужные миры
затянули безмерные глуби и выси.
Я покоюсь посреди
играющих парящих венцов света.
Они сквозь меня воспаряют и падают.
Я покоюсь в чрезмерном
веселье и свете
в самой глуби бесконечного родника.

Едва ощутима земля.
Синь подножия все синее.
Шаг мой все легче и легче.
Скоро я воспарю.
Поющие звезды блуждают вместе со мной.

Я чую глубокие выси
и высокие глуби
надо мной и подо мной
мощно пронизывающие меня.
Нежно и весело
пребываю я на земле.

Звенит
шумит
откликается
раздается
изморось
аромата
становясь блаженно поющей синью.
Синь плодоносит светом.

Я слышу
шепот
звон
гул
смех.
Уже звучат переливы.
Слепящий расколотый свет.
Нежные звезды
пускают корни во мне.

Нежные вечности
пускают корни во мне.
Наконец наконец
могу я время транжирить
миг за мигом
бесконечно долго
блаженствуя в душистом звоне
среди изобильных
сокровенних звезд
в бесконечно сияющем роднике.

Цветыоблака
облакацветы.
Отражаются звоны
в безмерности.
Синие воспоминания.
Между высью и глубью
аромат и синь
рожденные в тех родниках
у которых я грезил ребенком.

Ахматова, Анна Андреевна. Северные элегии. 1921-19

Россия Достоевского. Луна
Почти на четверть скрыта колокольней.
Торгуют кабаки, летят пролетки,
Пятиэтажные растут громады
В Гороховой, у Знаменья, под Смольным.
Везде танцклассы, вывески менял,
А рядом: "Henriette", "Basile", "Andre"
И пышные гроба: "Шумилов-старший".
Но, впрочем, город мало изменился.
Не я одна, но и другие тоже
Заметили, что он подчас умеет
Казаться литографией старинной,
Не первоклассной, но вполне пристойной,
Семидесятых, кажется, годов.
Особенно зимой, перед рассветом,
Иль в сумерки - тогда за воротами
Темнеет жесткий и прямой Литейный,
Еще не опозоренный модерном,
И визави меня живут - Некрасов
И Салтыков. Обоим по доске
Мемориальной. О, как было б страшно
Им видеть эти доски! Прохожу.
А в Старой Руссе пышные канавы,
И в садиках подгнившие беседки,
И стекла окон так черны, как прорубь,
И мнится, там такое приключилось,
Что лучше не заглядывать, уйдем.
Не с каждым местом сговориться можно,
Чтобы оно свою открыло тайну
(А в Оптиной мне больше не бывать. ).
Шуршанье юбок, клетчатые пледы,
Ореховые рамы у зеркал,
Каренинской красою изумленных,
И в коридорах узких те обои,
Которыми мы любовались в детстве,
Под желтой керосиновою лампой,
И тот же плюш на креслах.
Все разночинно, наспех, как-нибудь.
Отцы и деды непонятны. Земли
Заложены. И в Бадене - рулетка.
И женщина с прозрачными глазами
(Такой глубокой синевы, что море
Нельзя не вспомнить, поглядевши в них),
С редчайшим именем и белой ручкой,
И добротой, которую в наследство
Я от нее как будто получила,
Ненужный дар моей жестокой жизни.
Страну знобит, а омский каторжанин
Все понял и на всем поставил крест.
Вот он сейчас перемешает все
И сам над первозданным беспорядком,
Как некий дух, взнесется. Полночь бьет.
Перо скрипит, и многие страницы
Семеновским припахивают плацем.
Так вот когда мы вздумали родиться
И безошибочно отмерив время.
Чтоб ничего не пропустить из зрелищ
Невиданных, простились с небытьем.
3 сентября 1940. Ленинград
Октябрь 1943. Ташкент

О десятых годах
Ты - победительница жизни,
И я - товарищ вольный твой.
Н. Гумилев
И никакого розового детства.
Веснушечек, и мишек, и игрушек,
И добрых тёть, и страшных дядь, и даже
Приятелей средь камешков речных.
Себе самой я с самого начала
То чьим-то сном казалась или бредом,
Иль отраженьем в зеркале чужом,
Без имени, без плоти, без причины.
Уже я знала список преступлений,
Которые должна я совершить.
И вот я, лунатически ступая,
Вступила в жизнь и испугала жизнь.
Она передо мною стлалась лугом,
Где некогда гуляла Прозерпина.
Передо мной, безродной, неумелой,
Открылись неожиданные двери,
И выходили люди и кричали:
"Она пришла, она пришла сама!"
А я на них глядела с изумленьем
И думала: "Они с ума сошли!"
И чем сильней они меня хвалили,
Чем мной сильнее люди восхищались,
Тем мне страшнее было в мире жить
И тем сильней хотелось пробудиться.
И знала я, что заплачу сторицей
В тюрьме, в могиле, в сумасшедшем доме,
Везде, где просыпаться надлежит
Таким, как я,- но длилась пытка счастьем.
4 июля 1955
Москва

В том доме было очень страшно жить,
И ни камина жар патриархальный,
Ни колыбелька нашего ребенка,
Ни то, что оба молоды мы были
И замыслов исполнены . . . . . .
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . и удача
От нашего порога ни на шаг
За все семь лет не смела отойти,-
Не уменьшали это чувство страха.
И я над ним смеяться научилась
И оставляла капельку вина
И крошки хлеба для того, кто ночью
Собакою царапался у двери
Иль в низкое заглядывал окошко,
В то время как мы заполночь старались
Не видеть, что творится в зазеркалье,
Под чьими тяжеленными шагами
Стонали темной лестницы ступеньки,
Как о пощаде жалостно моля.
И говорил ты, странно улыбаясь:
"Кого они по лестнице несут?"
Теперь ты там, где знают всё, - скажи:
Что в этом доме жило кроме нас?
1921
Царское Село

Так вот он - тот осенний пейзаж,
Которого я так всю жизнь боялась:
И небо - как пылающая бездна,
И звуки города - как с того света
Услышанные, чуждые навеки.
Как будто всё, с чем я внутри себя
Всю жизнь боролась, получило жизнь
Отдельную и воплотилось в эти
Слепые стены, в этот черный сад.
А в ту минуту за плечом моим
Мой бывший дом еще следил за мною
Прищуренным, неблагосклонным оком,
Тем навсегда мне памятным окном.
Пятнадцать лет - пятнадцатью веками
Гранитными как будто притворились,
Но и сама была я как гранит:
Теперь моли, терзайся, называй
Морской царевной. Все равно. Не надо.
Но надо было мне себя уверить,
Что это все случалось много раз,
И не со мной одной - с другими тоже,-
И даже хуже. Нет, не хуже - лучше.
И голос мой - и это, верно, было
Всего страшней - сказал из темноты:
"Пятнадцать лет назад какой ты песней
Встречала этот день, ты небеса,
И хоры звезд, и хоры вод молила
Приветствовать торжественную встречу
С тем, от кого сегодня ты ушла.
Так вот твоя серебряная свадьба:
Зови ж гостей, красуйся, торжествуй!"
Март 1942
Ташкент

Блажен, кто посетил сей мир
В его минуты роковые.

Но если бы откуда-то взглянула
Я на свою теперешнюю жизнь,
Узнала бы я зависть наконец.
2 сентября 1945
Фонтанный Дом (задумано еще в Ташкенте)

Последний ключ - холодный ключ забвенья.
Он слаще всех жар сердца утолит.
Пушкин
Есть три эпохи у воспоминаний.
И первая - как бы вчерашний день.
Душа под сводом их благословенным,
И тело в их блаженствует тени.
Еще не замер смех, струятся слезы,
Пятно чернил не стерто со стола -
И, как печать на сердце, поцелуй,
Единственный, прощальный, незабвенный.
Но это продолжается недолго.
Уже не свод над головой, а где-то
В глухом предместье дом уединенный,
Где холодно зимой, а летом жарко,
Где есть паук и пыль на всем лежит,
Где истлевают пламенные письма,
Исподтишка меняются портреты,
Куда как на могилу ходят люди,
А возвратившись, моют руки мылом,
И стряхивают беглую слезинку
С усталых век - и тяжело вздыхают.
Но тикают часы, весна сменяет
Одна другую, розовеет небо,
Меняются названья городов,
И нет уже свидетелей событий,
И не с кем плакать, не с кем вспоминать.
И медленно от нас уходят тени,
Которых мы уже не призываем,
Возврат которых был бы страшен нам.
И, раз проснувшись, видим, что забыли
Мы даже путь в тот дом уединенный,
И, задыхаясь от стыда и гнева,
Бежим туда, но (как во сне бывает)
Там все другое: люди, вещи, стены,
И нас никто не знает - мы чужие.
Мы не туда попали. Боже мой!
И вот когда горчайшее приходит:
Мы сознаем, что не могли б вместить
То прошлое в границы нашей жизни,
И нам оно почти что так же чуждо,
Как нашему соседу по квартире,
Что тех, кто умер, мы бы не узнали,
А те, с кем нам разлуку Бог послал,
Прекрасно обошлись без нас - и даже
Всё к лучшему.
5 февраля 1945
Фонтанный Дом

А я молчу, я тридцать лет молчу.
Молчание арктическими льдами
Стоит вокруг бессчетными ночами,
Оно идет гасить мою свечу.
Так мертвые молчат, но то понятно
И менее ужасно. . . . . . .
Мое молчанье слышится повсюду,
Оно судебный наполняет зал,
И самый гул молвы перекричать
Оно могло бы, и подобно чуду
Оно на всё кладет свою печать.
Оно во всем участвует, о Боже!
Кто мог придумать мне такую роль?
Стать на кого-нибудь чуть-чуть похожей,
О Господи! - мне хоть на миг позволь.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
И разве я не выпила цикуту,
Так почему же я не умерла
Как следует - в ту самую минуту?
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Нет, не тому, кто ищет эти книги,
Кто их украл, кто даже переплел,
Кто носит их, как тайные вериги,
Кто наизусть запомнил каждый слог
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Нет, не к тому летит мое мечтанье,
И не тому отдам я благодать,
А лишь тому, кто смел мое молчанье
На стяге очевидном - написать,
И кто с ним жил, и кто в него поверил,
Кто бездну ту кромешную измерил
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Мое молчанье в музыке и песне
И в чьей-то омерзительной любви,
В разлуках, в книгах.
В том, что неизвестней
Всего на свете. . . . . . . . . . .
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Я и сама его подчас пугаюсь,
Когда оно всей тяжестью своей
Теснит меня, дыша и надвигаясь.
Защиты нет, нет ничего - скорей.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Кто знает, как оно окаменело,
Как выжгло сердце и каким огнем,
Подумаешь! Кому какое дело,
Всем так уютно и привычно в нем.
Его со мной делить согласны все вы,
Но все-таки оно всегда мое
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Оно мою почти сожрало душу,
Оно мою уродует судьбу,
Но я его когда-нибудь нарушу,
Чтоб смерть познать к позорному столбу.

Другие статьи в литературном дневнике:

31.01.2009. А что касается как у нас.
30.01.2009. Тайна Нобелевского комитета
26.01.2009. Ахматова, Анна Андреевна. Северные элегии. 1921-19
25.01.2009. Дина Рубина. О свинцовости.
24.01.2009. Публикую цитату из сети
22.01.2009. Яшико Сагамори
21.01.2009. Слово о еврейских богачах. Публикации из сети
20.01.2009. Два мнения о недавней войне в Газе
19.01.2009. Натан Щаранский
13.01.2009. Читайте Виктора Гаврилина
12.01.2009. Что такое стихи
09.01.2009. Чёрный квадрат Леонида Марголиса
01.01.2009. Эдуард, ты прав! Публикация.

Портал Стихи.ру предоставляет авторам возможность свободной публикации своих литературных произведений в сети Интернет на основании пользовательского договора. Все авторские права на произведения принадлежат авторам и охраняются законом. Перепечатка произведений возможна только с согласия его автора, к которому вы можете обратиться на его авторской странице. Ответственность за тексты произведений авторы несут самостоятельно на основании правил публикации и российского законодательства. Вы также можете посмотреть более подробную информацию о портале и связаться с администрацией.

Читайте также: