Элеонора прей кто такая
Обновлено: 04.07.2024
По выражению директора Приморского объединенного музея имени Арсеньева Виктора Шалая, "ни в каком другом источнике не описана так просто и так фактурно гигантская катастрофа, которую пережила наша страна в начале века".
Элеонора Прей. Биография
Во Владивосток прибыла вместе со своим супругом Фредериком в 1894 году, чтобы помогать в работе зятю мужа Чарльзу Смиту, который являлся владельцем «Американского магазина», расположенного в черте города. Россия тогда переживала очень сложные годы и, конечно же, Элеоноре в полной мере пришлось испытать все тяготы и лишения того времени. Она была свидетельницей развития русско-японской войны, Первой мировой войны, революции, политики интервенции. Тем не менее, даже в такое непростое время владивостокская американка не была разочарована своей жизнью в России, она горячо любила свою новую родину, и когда в 1916 годе ее родственница Сара Смит предложила ей уехать в Шанхай, она откинула это предложение. В 1923 году судьба вновь проверила Элеонору на прочность: умер ее муж. Оставшись одна, женщина продолжила жить во Владивостоке. Она работала в торговом доме «Кунст и Альбарс» до 1930 года. Уехала из России лишь тогда, когда совсем не осталось средств для существования. Элеонора Прей отправилась в Китай. К сожалению, и здесь ей пришлось прожить очень непростые годы.
"Ребята вне себя от радости. "
7 декабря 1919 года. "Тед пришел домой и принес приглашение на концерт у чехов. я никогда не слышала такой чудесной музыки - и никогда не мечтала услышать. В оркестре более 80 музыкантов, а руководит им композитор (Рудольф) Карел. Они только что приехали с запада, и даже представить себе не можешь, как они играли. Мы вышли из этого старого грязного театра, чтобы попасть в мир, белый от невероятно мягкого искрящегося снега, - прекрасного как музыка, - с бледной луною, как раз показавшейся из-за облаков. . Это был пятый или шестой концерт, который чехи дали за последние полтора года, так как оркестры один за другим оказываются здесь со своими полками, ибо все (музыканты) - солдаты. Это роскошь, о которой Владивосток не имеет права даже мечтать, ибо многие исполнители из оперных театров Вены, Будапешта и Праги. Билеты не продаются, а выдаются вместе с приглашениями, так что дело вовсе не в деньгах, таким прекрасным способом чехи выражают благодарность союзникам за то, что те сделали для них. "
26 декабря 1919 года. ". Я должна прояснить, что имеются серьезные трения между чехами и союзниками, с одной стороны и русскими - с другой. Русские в эти дни пребывают на грани крайней неуверенности в том, куда качнется маятник, и многие из них испытывают чувство раздражения из-за отступничества союзников. Чехи же раздражены. Ибо они сделали здесь все, что могли, и, видя, что все, сулившее такие хорошие перспективы, пошло прахом, они осознают, что кровь, ими пролитая, была напрасна. "
В конце 1919 года, после поражения армии Колчака, страны Антанты стали отзывать свои войска с Дальнего Востока. В Приморье остались только японцы.
9 января 1920 года. "Пришел приказ выводить наши войска, и ребята просто вне себя от радости - так же, как и офицеры, - ибо нелегко здесь быть офицером и играть унизительную роль, когда всем очевидно, что здесь необходим холодный свинец. "
31 января 1920 года во Владивосток вошли партизаны, возглавляемые Сергеем Лазо. Созданное вскоре Приморское правительство лишило японцев формального повода для военных действий. В начале апреля, пользуясь случайной перестрелкой как поводом для новой атаки, японцы разгромили гарнизон города, арестовали, а затем убили членов Военного совета правительства - Лазо, Луцкого и Сибирцева. В Приморье снова начались бои.
Только в конце августа 1922 года начался вывод японских войск из Владивостока. 25 октября сюда вошли войска Народно-революционной армии Дальневосточной республики под командованием Иеронима Уборевича.
Элеонора Прей: американка с русской душой
Элеонора Прей – уроженка США, приехала во Владивосток в 1894 году и прожила в этом городе 36 лет. Вполне возможно, что она бы навсегда осталась на Дальнем Востоке России, просто судьба вынудила эту уникальную женщину уехать из полюбившегося ей города. Что же делает Элеонору Прей столь необыкновенной и примечательной представительницей прекрасной половины человечества? Отвечаем: абсолютно все, что с ней связано. Достойно похвалы то, что она не побоялась уехать из своей страны в далекую Россию, о которой многие отзывались со страхом. На такое способны только самые отважные люди: те самые, что творят историю. И эта женщина, без сомнения, вписала в исторические хроники несколько своих глав.
Совсем одна
Элеонора Прей покинула Владивосток в 1930 году, после того как была закрыта компания "Кунст и Альберс", где она работала машинисткой. К тому времени женщина осталась одна - в 1923 году умер Тед, еще раньше Чарльз, а Сара вместе с дочерью Преев давно перебралась в Шанхай, где девочка училась в американской школе. К ним и отправилась Элеонора. Когда Китай был оккупирован японцами, она с внучками попала в лагерь для военнопленных, а после была депортирована на родину. Умерла в 1954 году в Вашингтоне, прожив больше 80 лет.
"Вряд ли кто-то любит это неухоженное место так, как я. Все смеются надо мной, а я ничего не могу с собой поделать. Одна только мысль, что можно жить где-то, где я не буду видеть эту голубую бухту и два залива, приводит меня в ужас". Элеонора Прей, Владивосток. 1927 год.
Почти век спустя на главной улице приморской столицы ей установят памятник, а выдержки из ее дневников и писем лягут в основу книги "Письма из Владивостока".
Американка с русской душой
Все мы должны сказать спасибо Элеоноре за то, что умела и любила фотографировать. Вы только представьте: фотоаппарат конца XIX века – это достаточно технически сложное устройство, которым не каждый мужчина тогда мог научиться пользоваться, а ведь нужно сказать, что в то время фотографами были сплошь представители сильной половины человечества. Однако же наша героиня и тут проявила свою отважность первооткрывательницы, начав запечатлевать при помощи этой технической для того времени новинки окружающий ее мир. Благодаря чему сегодня мы можем увидеть Владивосток начала XX века ее глазами. Стоит отметить, что Прей оказалась замечательным фотографом, ее работы потрясают своей реалистичностью и красотой.
"Чехи выставили штыки. "
К лету 1918 года во Владивостоке собралось до 15 тысяч чехословаков, ждавших отправки в Европу. Пароходов все не было. 29 июня чехи совершили переворот, арестовав почти весь состав исполкома Владивостокского Совета.
2 июля 1918 года. "Никогда за все годы, что я прожила во Владивостоке, я не видела его таким счастливым: порочный круг, который красные возводили вокруг него, был разорван. В субботу утром (29.06), когда Тед и г-н Кравцов ехали в Государственный банк, они увидели чехов, выстроившихся в ряд перед губернаторским домом, теперь перед гнездом Советов, и они дали Советам всего полчаса, чтобы выйти. Это было в десять. В двадцать минут одиннадцатого чехи выставили штыки, и Советы вылезли чуть ли не на своих грязных коленях. "
В июле 1918 года страны Антанты объявили, что берут Владивосток под международный контроль. В августе в город прибыли британские, американские, французские, японские и даже китайские интервенты. Красные отступили из города, война перешла в стадию партизанской.
Элеонора в это время работала в "Хижине" - как сейчас сказали бы, клубе, где проводили свободное время солдаты.
9 ноября 1918 года. "За исключением Парижа, Владивосток в данное время - это, вероятно, самое интересное место на свете, а "Хижина", по-моему, самое интересное в нем место, ибо тут можно увидеть все сразу: наших великолепных высоких ребят в хаки ("нашими ребятами" и "нашими мальчиками" американка Элеонора, естественно, называла американских солдат. - Авт.), британцев, канадцев, чехов, итальянцев, французов и пр. Я люблю их всех и делаю все возможное, чтобы завязать с ними разговор. Заходят французские матросы с "Керсена" в своей морской униформе и бескозырках с огромным помпоном из красного шелка, и я беседую с ними, стараясь как можно лучше говорить на французском, полученном в средней школе Шрейт-Фоллса. Кроме того, в открытые двери "Хижины" мы часто видим пленных немцев, австрийцев и турок, которых ведут на работы партиями под эскортом наших ребят. Какие же мы счастливчики, что здесь, во Владивостоке, вокруг нас так много интересного!"
Но всего через 9 дней тон Элеоноры изменился.
18 ноября 1918 года. Почти повсюду вокруг вокзала и вдоль причала лежат тела, и мокрый снег, который выпал вчера, делает все еще более мрачным. Мне так жалко юнкеров, погибших на вокзале, - так много, много молодых жизней было принесено в жертву с начала этой ужасной войны, что просто удивительно, что кто-то из храбрейших еще остался в живых. "
Это - о погибших во время попытки антиколчаковского переворота, которую предпринял чешский генерал Радола Гайда. Он намеревался поставить во Владивостоке свое правительство, которое способствовало бы скорейшей отправке чехов в Европу. Попытка не удалась, погибло почти 300 человек, было взято в плен несколько тысяч человек, в том числе и мятежный генерал.
Большая любовь Элеоноры
Госпожа Прей была поклонницей эпистолярного жанра - от нее осталась масса писем: 16 тысяч страниц о людях и событиях, перевернувших ход истории. Без пафоса и истерики, но с иронией и юмором - как видела и чувствовала все она, обычная, в общем-то, женщина.
- В приморской столице будет снята большая часть картины, и город станет главным ее героем, также как в письмах. Режиссерами докудрамы стали Сергей Майоров и Любовь Камырина. В картине будут использованы элементы игрового кино. Ведь кадров с Элеонорой Прей нет, также почти нет хроники Владивостока того времени. Очень надеемся, что картина выйдет на телевизионные экраны в конце в 2016 или начале 2017 годов, - говорит директор Приморского государственного музея Виктор Шалай, который приложил немалое количество усилий, чтобы проект состоялся.
"Жизнь здесь легкая и очень веселая…"
Для жителей Владивостока Элеонора - своя. Книга ее писем выдержала несколько переизданий, в краевом музее Арсеньева работает посвященная ей выставка. А вот и она сама - с письмом в руке, отлитая в бронзе, спускается к почтамту.
Здесь, кстати, заканчивается экскурсионный маршрут по местам, связанным с Элеонорой Прей. Мы прошли по нему вместе Виктором Шалаем.
Лестница, где стоит бронзовая Элеонора, ведет прямиком к ее дому, так называемой усадьбе Смитов. Когда-то на первом его этаже был американский магазин, где торговали привезенными из-за моря товарами. На втором жили две семьи иностранцев. С балкона с коваными перилами открывался волшебный вид на бухту Золотой рог, где "елочкой" стояли военные корабли.
- Это был главный ее "телевизор", - шутит Виктор Шалай. - Пища для ее живого ума - множество сценок из жизни и другая фактура, чему она не могла нарадоваться.
Из письма 1894 года. "Корабль французского адмирала ["Баярд"] пришел сегодня утром на рассвете. Я услышала утренний орудийный залп со сторожевого корабля, а Фред сказал: "Ну вот, пришел француз". Он медленно шел вперед, пока не стал на якорь около "Корнилова" прямо напротив нас. …В восемь часов [французский корабль] поприветствовал батарею двадцатью одним пушечным выстрелом, причем каждый отдавался эхом, летевшим от сопки к сопке, производя неимоверный грохот. Батарея ответила на приветствие, тоже дав двадцать один залп. Затем пятнадцатью залпами француз поприветствовал адмирала на борту "Нахимова", и, конечно же "Нахимов" ответил еще пятнадцатью. Затем одновременно французы подняли свой флаг, и их оркестр играл "Марсельезу", а русские - свой, и их оркестр играл "Боже, Царя храни". Затем французы подняли русский флаг, и их оркестр играл "Боже, Царя храни", а русские корабли в то же самое время поднимали французский флаг и играли "Марсельезу". Затем на какое-то время обмен любезностями приостановился, и я смогла позавтракать".
Семья Элеоноры была довольно состоятельной и поэтому вошла в определенный круг людей - местную элиту, как сказали бы сегодня. Наша героиня, которая по ее собственному признанию, "не бывала много в обществе", и вообще жила в строгой и, по нашим меркам, скучной, пуританской реальности, попала в совершенно другую жизнь. Например, по нормам той эпохи женщина, которая оставалась наедине с мужчиной, не являющимся ее родственником, теряла репутацию. Здесь это правило почти не действовало, и Элеонора могла безбоязненно давать уроки английского офицерам. И, к слову, сама училась у них языкам.
Из письма 1894 года. "Владивосток - это крепость империи, как Мальта или Кронштадт, поэтому здесь, конечно же, огромное число офицеров - как войсковых, так и флотских. Князья, бароны, вице-адмиралы, золотые галуны, шевроны и медные пуговицы столь обильны и повседневны, как мухи дома. Все это повергало меня в трепет, когда офицеры начали наносить нам визиты, но теперь я могу проглотить все это, даже не моргнув. …Мне приходилось принимать двух вице-адмиралов, капитана высокого ранга, барона и Бог знает кого еще, но я жива и рассказываю об этом".
- Ни в каком другом источнике не описана так просто и так фактурно катастрофа, которую пережила Россия в начале ХХ века, - продолжает Виктор Шалай.
Так, например, из писем Элеоноры мы узнаем, что в годы первой русской революции в 1905-1906 годах Владивосток был наполовину сожжен. Хаос того времени она описывает по-разному, но в одном из писем замечает, как неудобно спать одетой, с драгоценностями в корсете и поводком любимой собаки вокруг талии. Зачем? Чтобы в любой момент, если к дому подберется бунтующая толпа, успеть сбежать.
То же касается событий первых лет советской власти и гражданской войны. Такого описания, что творилось в это время во Владивостоке, больше нигде не найти.
Из письма 1917 года: "Ну вот! Испытываешь заметное расстройство, когда, проснувшись нынче утром, оказываешься в новой действительности [после отречения царя] у всех нас такое ощущение, будто мы стоим на голове. В течение нескольких дней все пребывали в беспокойстве, потому что из Петербурга не было никаких телеграмм, так что нынешняя стала прямо-таки как выстрел из пушки. …Телеграмма была опубликована вчера в конце дня, и Алеутская вокруг редакции "Далекой окраины" была забита людьми, ожидавшими выхода листка. Я так устала, когда пришла домой, что, не раздеваясь, прилегла на пару часов, и пока я спала, вошел Тед и прикрепил большой лист с телеграммой к зеркалу…. Все это звучит замечательно, и, если люди, которые это делают, смогут воплотить свои слова, над Россией встанет заря новой эры".
Но вместо "зари" на город обрушились голод и страдания. Элеонора рассказывает о сотнях "человеческих развалин", голодных детях, людях, умирающих прямо на улицах. Сама она пыталась помочь несчастным, работала в Красном Кресте. Когда прошел слух, что Америка намерена прекратить гуманитарную помощь, Элеонора обратилась к президенту этой организации с просьбой продолжить поставки. Больнее всего, писала она, видеть самоубийства из-за голода.
- В 1929 году Элеонора написала письмо, где рассказала, как советская власть пополняла казну, скупая у населения золото. Она пишет, как удачно обменяла семь старых золотых зубов на 12 рублей и несколько талонов на муку и масло: "Слыхивал ли кто-нибудь когда-нибудь, что можно получить еду за зубы", - цитирует Виктор Шалай. - Лично я считаю это письмо гимном человеческому оптимизму.
"Вряд ли кто-то любит это место так, как я"
Покинуть Владивосток Элеоноре пришлось в 1930 году, после того как была закрыта компания "Кунст и Альберс", где она работала машинисткой. К тому времени американка осталась во Владивостоке одна. В 1923 году умер Тед, еще раньше ушел из жизни Чарльз, а Сара вместе с дочерью Элеоноры и Теда давным-давно перебралась в Шанхай. Там девочка училась в американской школе. К ним отправилась и Элеонора. Нашла работу библиотекаря. Когда Япония оккупировала Китай, ее вместе со всей семьей поместили в лагерь для военнопленных, а после вместе с внучками депортировали на родину.
Старшая - Патриция - вспоминала, что бабушка, когда их освобождали из японского лагеря, собирала все письма, оставшиеся от покойной к тому времени Сары, и прятала под корсет. На вопрос девочки: "Не боишься, что японцы найдут их и расстреляют тебя?" госпожа Прей со свойственным ей чувством юмора ответила: "Дорогая моя, надеюсь, что я уже в том возрасте, когда кому-то вряд ко кому-то доставит удовольствие меня обыскивать".
- Я не знаю, зачем Элеонора спасала письма, но думаю, что, перечитывая их, она продолжала свою жизнь во Владивостоке, - резюмирует рассказчик, добавляя, что умерла Прей в Вашингтоне в 1954 году, прожив больше 80 лет.
Из письма 1927 года. "Вряд ли кто-то любит это неухоженное место так, как я. Все смеются надо мной, а я ничего не могу с собой поделать. Одна только мысль, что можно жить где-то, где я не буду видеть эту голубую бухту и два залива, приводит меня в ужас".
В гости к Элеоноре
Нашу героиню помнят и чтут не только в России, но и в США. Ее записи хранятся в Вашингтонской библиотеке конгресса. Журналист Сергей Майоров решил снять фильм «Письма счастья Элеоноры Прей». Чтобы получить детальное представление о жизни этой замечательной американки, он и его коллеги отправились на ее историческую родину – в Южный Бревик. В этом небольшом американском городке сегодня очень почтительное отношение к Элеоноре Прей, хотя узнали о ее истории жители этого населенного пункта совсем недавно. Она поразила американцев своим размахом, неординарностью, жизнелюбием и жертвенностью. Теперь здесь хотят открыть музей ее имени, который, думается, будет пользоваться высокой популярностью у туристов из России.
Рассказы в письмах
Элеонора Прей запечатлевала свою жизнь не только в фотографиях, но и в письмах, каждое из которых - небольшой рассказ о жизни города и его укладе, описывающий в деталях то или иное событие. Читая эти письма, предназначавшиеся для родни Элеоноры в США, понимаешь, насколько космополитическим городом уже в те годы был Владивосток. Здесь трудились люди многих национальностей: выходцы из Старого и Нового Света, Азии. В частности, в доме американки прислуживали японцы, китайцы помогали ухаживать за садом и огородом.
В США летели письма из Владивостока Элеоноры Прей. Из них американский народ узнавал об этом замечательном городе, который Элеонора называла «крепостью Российской империи», все новые и новые подробности. В одном своем письме она очень образно рассказывала, что в ее доме часто бывают русские офицеры самых высоких чинов: поначалу это приводило ее в трепет, но вскоре она привыкла к такому количеству гостей из числа военных.
"Город сильно взбудоражен. "
17 марта 1917 года. "Ну вот! Испытываешь заметное расстройство, когда, проснувшись нынче утром, оказываешься в новой действительности, и у всех нас такое ощущение, будто мы стоим на голове. В течение нескольких дней все пребывали в беспокойстве, потому что из Петербурга не было никаких телеграмм, так что нынешняя (об отречении царя. - Авт.) стала прямо-таки как выстрел из пушки. Телеграмма была опубликована вчера в конце дня, и Алеутская вокруг редакции "Далекой окраины" была забита людьми, ожидавшими выхода листка. Я так устала, когда пришла домой, что, не раздеваясь, прилегла на пару часов, и пока я спала, вошел Тед и прикрепил большой лист с телеграммой к зеркалу. Все это звучит замечательно, и если люди, которые это делают, смогут воплотить свои слова, над Россией встанет заря новой эры".
Но вместо "зари" город погрузился в хаос.
25 ноября 1917 года. "Теперь по ночам на улицах становится очень опасно, и по всему городу грабят. В пятницу вечером помощник бухгалтера из Государственного банка, который провожал домой даму, был убит на углу Полтавской и Нагорной. На них напали двое мужчин, и пока (бухгалтер) защищал даму от напавшего на нее, другой мерзавец выстрелил в него, и тот упал, смертельно раненный. "
События, происходившие на Дальнем Востоке, мелькали как в синематографе. Город занимали то интервенты, то красные, то белые. До 1922 года здесь сменилось более десятка правительств.
В январе 1918 года на рейде в бухте Золотой Рог встали японские крейсер "Ивами", броненосец "Асахи" и британский эсминец "Саффолк". Ходили слухи, что они ждут подходящего повода, чтобы высадить свой десант. 4 апреля в городе произошло, по выражению госпожи Прей, "нечто ужасное".
4 апреля 1918 года. ". Город сильно взбудоражен, что вполне естественно. Вооруженные русские вошли в представительство в Маркеловском переулке и стали стрелять в трех японцев и одного китайца: двое убиты, другие двое лежат без сознания. Один из них написал на стене собственной кровью, что это сделали русские, но не сказал, сколько их было".
Речь в письме о нападении неизвестных на владивостокское отделение японской фирмы "Исидо Сёкай", занимавшейся поставкой автомобилей. Виновных так и не нашли, но по одной из версий, это была провокация, устроенная японской контрразведкой. Это косвенно подтверждается тем, что незамедлительно на берег высадились японские и английские матросы - якобы для защиты мирных граждан и обеспечения правопорядка.
5 апреля 1918 года. "Мы видели только самый конец (японской) выгрузки - всего-навсего боеприпасы, ибо основная часть солдат высадилась или начала высаживаться в 6 часов утра. В половине третьего (пополудни) около 200 британских моряков высадились с "Саффолка". "
Так было положено начало интервенции. По разным данным, к октябрю 1918 года в Приморье, Приамурье и Забайкалье численность иностранных войск составляла от 100 до 150 тысяч человек. Самым многочисленным - более 70 тысяч, был японский контингент, около 10 тысяч насчитывал американский. Как считал Колчак, интервенция. "закончится оккупацией и захватом нашего Дальнего Востока в чужие руки".
География любви: Элеонора Прей и её Владивосток
«Вряд ли кто-то любит это неухоженное место так, как я. Все смеются надо мной, а я ничего не могу с собой поделать. Одна только мысль, что можно жить где-то, где я не буду видеть эту голубую бухту и два залива (Амурский и Уссурийский), приводит меня в ужас», – в 1930 году американка Элеонора Лорд Прей всё-таки была вынуждена покинуть Владивосток, где она прожила 36 лет. Каждый день все эти годы она делала записи в дневнике и писала письма своим родным и знакомым, где описывала город, людей, невероятные истории и наблюдения: с потрясающим чувством юмора и вниманием к деталям, умением находить в повседневной жизни волшебные подробности, а даже в самых страшных ситуациях – надежду. Каким-то чудом эти бесценные записи (а это шестнадцать тысяч страниц!) удалось сохранить и собрать, они были изданы под названием «Элеонора Лорд Прей. Письма из Владивостока», эта книга сразу стала бестселлером. И не только потому, что это ценнейший исторический материал, энциклопедия жизни Дальнего Востока конца ХIX– начала XXвеков, но – что еще важнее – так, как видела эта американка российский город, может видеть только очень влюблённый человек. И этот взгляд многое открывает.
Элеонора Прей приехала на Дальний Восток в июне 1894 году вместе со своим мужем Фредериком на помощь родственнику, предпринимателю Чарльзу Смиту. Скопив приличный капитал на пушнине, Смит открыл во Владивостоке «Американский магазин», торговля всякой заморской всячиной шла бойко, требовалось подкрепление.
26-летнюю американку, которая родилась и выросла в небольшом провинциальном городке, Владивосток сразил своим блеском: «Жизнь здесь лёгкая и очень весёлая – так мне кажется, но так как я из „восточной глубинки“, я не бывала много в обществе. Владивосток – это крепость империи, как Мальта или Кронштадт. Поэтому здесь, конечно же, огромное число офицеров – как войсковых, так и флотских. Князья, бароны, вице-адмиралы, золотые галуны, шевроны и медные пуговицы столь обильны и повседневны, как мухи дома. Всё это повергало меня в трепет, когда офицеры начали наносить нам визиты, но теперь я могу проглотить всё это, даже не моргнув… Мне приходилось принимать двух вице-адмиралов, капитана высокого ранга, барона и Бог знает кого ещё, но я жива и рассказываю об этом».
Хозяйка со свойственным ей остроумием завела обычай: гости расписывались на скатерти, а она потом вышивала эти подписи
В доме Преев, который со временем стал одним из центров светской и социальной жизни города, побывали многие знатные, известные, яркие личности. Хозяйка со свойственным ей остроумием завела обычай: гости расписывались на скатерти, а она потом вышивала эти подписи. Стол этот и скатерть можно увидеть сегодня в Музее истории Дальнего Востока им. В.К. Арсеньева.
Тут же выставлены фотографии, сделанные Элеонорой, – она была ещё и увлечённым, талантливым фотографом.
Но всё же несомненный литературный дар делает её рассказы даже более образными и живыми, чем снимки. Вот, например, как она описывает бал по случаю дня святых Петра и Павла на флагманском корабле «Адмирал Нахимов»: «Даже и не подумаешь, что корабль построен для кровавых войн, ибо отделан он так, что больше похож на дворец, нежели на что-то иное. Кормовая палуба была покрыта тремя навесами так, что никакой дождь не мог на него попасть, – это пространство было отведено для танцев, оно было сделано в виде шатра. А в самом центре – зелёные ветки, в которых около 50 лампочек накаливания, прикрытых бумагой разного цвета. Они смотрелись как цветы среди зелени. На больших пушках была сооружена площадка, а гамаки матросов превращены в удобные шезлонги». Так и видишь этот сад со скалами, кустарниками и папоротником, разбитый на палубе, и роскошную публику, гуляющую среди прекрасных фонтанов.
Вся эта красивая беззаботная жизнь с балами, игрой в теннис и вечеринками закончилась 10 февраля 1904 года: «Наконец это случилось, и напряжения, в котором мы прожили последние сутки, хватило бы на целую жизнь. Вчерашним утром я печатала фотографии, когда раздался пушечный выстрел. У меня сердце чуть не замерло, и казалось, прошёл час, прежде чем раздалось ещё два, и тогда я поняла, что это был сигнал к войне с адмиральского корабля „Россия“. Вскоре я узнала от своих друзей, что крейсеру „Громобой“ приказано выйти в море… Я пожелала им победы и по русскому обычаю дала своё благословение…».
Памятник Элеоноре Прей во Владивостоке. Фото: Wikimedia Commons
Как и другие дамы города, американка Прей теперь ходит в Морское собрание «на совместное шитье» для Красного Креста: «Поскольку все мои друзья на стороне русских, я очень рада сделать всё, на что только способна пара рук, чтобы им помочь».
Обладая, очевидно, счастливым характером, даже в такой ситуации она умеет найти особую радость: «В субботу отправилась в Морское собрание в 9 утра и пробыла там до часу. Был совершенно прекрасный день, и мы вынесли все машинки на веранду, которая выходит окнами на бухту Золотой Рог. Я сшила одну рубашку и скроила ещё четырнадцать, ибо всё шло исключительно гладко».
Но не надо думать, что это влюблённость от наивности, от непонимания – иностранка, что с неё взять. Она видит и анализирует, чувствует, может быть, даже острее, чем многие местные. Страшные события, в которых волею судьбы ей пришлось быть участницей, не оставляют иллюзий, но любовь даёт ей какие-то сверхспособности: не страх, не ненависть, не желание бежать – она испытывает даже некоторую гордость, что находится в самой гуще истории. Вот выдержки из письма от 9 ноября 1918 года: «За исключением Парижа, Владивосток в данное время – это, вероятно, самое интересное место на свете, а „Хижина“, по-моему, самое интересное в нём место, ибо тут можно увидеть всё сразу: наших великолепных высоких ребят в хаки, британцев, канадцев, чехов, итальянцев, французов… Кроме того, в открытые двери „Хижины“ мы часто видим пленных немцев, австрийцев и турок, которых ведут на работы партиями под эскортом наших ребят, заставляющих их шевелиться. Какие же мы счастливчики, что здесь, во Владивостоке, вокруг нас так много интересного!».
В октябре 1922-го, накануне прихода в город красных, Элеонора шла по Владивостоку и смотрела на телеги, гружёные чемоданами, коробками и домашним скарбом, а сверху женщины и дети, иногда с домашней собачкой: «Это было одно из самых печальных зрелищ, какие мне только приходилось видеть: все они бежали, спасая жизнь, на суда, чтобы выбраться из этой страны, где они родились и которой многие из них уже никогда не увидят… Я задавалась вопросом: что должны испытывать эти люди… которые всю жизнь служили России, своей стране, отдавая ей все свои силы, и которые в страхе за свою жизнь вынуждены бежать за границу».
Она не уехала и тогда, когда закрылся магазин, когда умер её муж Фредерик и когда стали арестовывать даже тех, кто общался с иностранцами
Она пыталась стать частью советского Владивостока и даже устроилась работать бухгалтером в универмаге «Кунст и Альберс». И только в 1930 году, когда совсем не осталось средств к существованию, Элеонора Лорд сделала последнюю запись в своём владивостокском дневнике: «Я плыву всё дальше и дальше, и каждый поворот винта отдаляет меня от любимого города, где я прожила 36 лет».
Кстати, на этом её удивительные приключения не закончились: по дороге она заглянула в Шанхай, где в то время жили её внучки, и во время оккупации Китая японцами попала в лагерь для военнопленных, после была депортирована в США. При этом ей удалось сохранить огромный архив фотографий, которых было больше тысячи, и дневники.
Ректор Шанинки Сергей Зуев – в СИЗО. О традициях, заложенных основателем этого учебного заведения, – в материале «Стола»
Путин поручил изучить наследие философа Александра Зиновьева. «Стол» помогает выполнить поручение
Ее взгляд на мир
Записи Элеоноры - это, действительно, настоящие письма счастья. Многие из этих рассказов наполнены положительными, радостными эмоциями, которые испытывает человек, тянущийся к новым знаниям, новым ощущениям. Конечно, не всегда мир глазами Элеоноры светел и чист, бывал он и грустен, и одинок, и печален, однако общая интонация писем все же позитивная.
Нет сомнений в том, что Элеонора Прей обладала острым умом, хорошей памятью и талантом подмечать тонкости жизни. Она очень чутко реагировала на происходящее вокруг и на многое могла находить ответы.
Читайте также: