Чем пичкали немцев во время блицкрига
Обновлено: 06.07.2024
В 1939 году нацисты совершили беспрецедентный ход: смогли оккупировать Польшу меньше чем за месяц. Во многом им это удалось благодаря проработанной схеме нападения. Однако всего лишь продуманного наступления было недостаточно. У немцев было еще одно оружие, которое помогало солдатам бодрствовать в течение нескольких дней. Вот только оно оказалось настолько же разрушительным, насколько и эффективным.
Во время подготовки нападения на Польшу командованием Третьего рейха было принято решение использовать механизм так называемого «блицкрига» или «молниеносной войны». Принцип заключается в концентрации механизированных частей в одном месте с целью прорыва линии обороны противника и дальнейшего его уничтожения.
Подобная тактика позволяла продвигаться на значительные расстояния за короткий промежуток времени. Автором «молниеносной войны» в Польше был командующий бронетанковых войск Гейнц Гудериан.
Интересный факт: после неудачи на московском направлении вверенных генералу танковых частей во время вторжение в СССР его отношения с Гитлером обострились, а к концу войны фюрер его просто возненавидел.
Однако в рамках разработанной стратегии солдатам требовалось не спать как минимум двое суток подряд. Причем это условие было принципиальным: в другом случае скорость нападения и продвижения войск падает, польская армия успела бы мобилизоваться, чтобы сдержать наступление – и план Гудериана был бы просто провален. Поэтому генерал-полковник лично проинструктировал экипажи механизированных частей о том, что с целью выполнения поставленной задачи они должны бодрствовать в течение 48 часов. Но как это сделать, понятно было не сразу. Выход нашли врачи.
Еще в 1937 году немецкой лабораторией Теммлер было разработано новое лекарство, названное «Первитин». Препарат являлся производной от метанфетамина и воздействовал на организм людей следующим образом: после приема возникало возбуждение и обострение чувств, человек ощущал себя бодрым, полным сил и энергии, испытывал легкость и эйфорию, был уверен в себе и четко мыслил.
Первоначально первитин был коммерческим лекарственным препаратом, выпускался для гражданского населения и активно применялся в медицине. Через год его распространение вышло на новый уровень: его добавляли даже в кондитерские изделия – вещество было в составе конфет. Но в 1939 году первитин стали применять в военной сфере. Контроль по внедрению и использованию препарата возложили на директора Института общей и военной физиологии, психотерапевта Отто Ранке.
Офицер-психотерапевт не на шутку увлекся исследованиями, в частности, организовал ряд тестов, чтобы проанализировать основные свойства препарата. Результаты изучения показали, что пациенты, которые принимали первитин, долгое время чувствовали себя бодрыми, энергичными и физически, и психически, причем эффект продолжал держаться и спустя 10 часов «режима» постоянной концентрации внимания.
Однако в ходе исследований выяснились и негативные последствия приема вещества: испытуемые, находясь под его воздействием, оказались неспособны на выполнение заданий повышенной сложности.
Но эти проблемы не смутили Ранке. Он продолжал утверждать целесообразность применения «Первитина» для нужд армии, описывал его как «превосходное лекарство для немедленного воодушевления усталых войск», обосновывая это так: «Естественно, чрезвычайно важно с военной точки зрения временное устранение чувства усталости медицинскими средствами в день вступления войск в боевые действия».
Спустя время, после дополнительного ряда тестов, Ранке понял, что его «лекарство» на самом деле – наркотик, следствием регулярного употребления которого является сильнейшее привыкание, как физическое, так и психологическое. За неделю до вторжения в Польшу врач направил письмо генерал-медику Главного штаба армии, где указал на потенциальную опасность вещества: «Давать солдатам это лекарство без ограничений можно только в экстренных случаях, так как оно, по-видимому, может иметь и отрицательный эффект».
Но было уже поздно: для немецких войск уже изготавливались более 35 миллионов «Первитина» в форме таблеток, которые вскоре были доставлены в части Люфтваффе и вермахта. Лекарство было представлено как «стимулирующее» и более дешевая альтернатива кофеина. Также, наравне с первитином выпускали и слегка облегченную его форму – изофен.
Солдаты начали прием таблеток буквально с самого начала вторжения, 1 сентября 1939 года. Танкисты, использовавшие первитин во время боевых действий, присылали сведения о результатах. Впечатления многих были сугубо положительными: они ощущали эйфорию, бодрость, могли работать долгое время без усталости. Более того, вещество позволяло легче переносить боль и даже притупляло чувство голода.
Получивший такие обнадеживающие сведения Отто Ранке уже было поверил, что применение препарата не стало столь опасным, как он считал. Однако его первоначальные догадки были верны, а о предупреждениях было забыто: после пережитого «эффекта» солдаты стали принимать его регулярно, накануне каждого ночного броска.
Постоянное употребление первитина привело к тому, что организмы танкистов привыкали к нему, и для поддержания эффекта им требовалось все больше таблеток. Некоторым приходилось принимать уже двойную дозу препарата. Вскоре практика неконтролируемого употребления наркотика начала проявлять все больше негативных свойств.
Одним из первых симптомов была ахромазия – нарушения восприятия цветов. Затем проявились и другие побочные эффекты: постоянное нахождение в состоянии нервного напряжения стало причиной нарушения психического здоровья, что приводило к нервным срывам. У более юных солдат случались приступы зрительных и слуховых галлюцинаций, иногда наблюдались бредовые состояния.
Медики, осознавая опасность препарата, в 1941 году внесли его в список «веществ ограниченного применения». Но солдаты, уже «подсевшие» на первитин, даже в письмах к родным просили прислать очередную порцию таблеток. Поток лекарства-наркотика на фронт не прекратился.
Материалы по теме
Военные трофеи – официальную добычу с боя брали во все времена. Вторая мировая война в этом отношении не стала исключением, тем более, чем сбор трофеев помогал улучшить ситуацию с материальным обеспечением войск и даже экономической ситуацией. Отдельные виды вражеского оружия и снаряжение пользовались у солдат по обе стороны фронта. Посмотрим же, какие вещи старались при возможности захватывать в первую очередь. «Историю Второй мировой войны сегодня переписывают методично и беззастенчиво. Доктор Геббельс с восхищением и завистью бы смотрел на нынешних западных историков. Ученики явно превзошли учителя. В США и в странах Европы уже удалось убедить значительную часть населения, что хотя война с Третьим Рейхом велась и в России, но это был второстепенный фронт. Вторая мировая война стала не просто самым масштабным военным конфликтом в истории человечества. Она также стала крупнейшим полигоном для создания и внедрения новых видов оружия. Многое из того, чем пользуются в современных армиях, было опробовано и принято на вооружение именно в те тревожные годы. Как несложно догадаться, больше всего внимания своей оружейной программе уделяла именно Германия.Польский «дебют»
В 1930-х годах немецкие фармацевты из компании Temmler Werke разработали собственную технологию производства метамфетамина, выпустив его на рынок под коммерческим названием «Первитин».
Германия, где к власти пришли нацисты, готовилась к реваншу за Первую мировую войну. На новый мощный стимулятор обратили внимание вожди Третьего Рейха. Гитлер, попробовав первитин лично, пришел в восторг от полученного эффекта и решил, что это средство способно превратить вермахт в военную машину, способную сражаться без сна и отдыха.
«Боевое крещение» первитина состоялось во время нападения на Польшу. Отведав таблеток, солдаты вермахта устремлялись вперед, действуя в течение нескольких суток подряд практически без отдыха. Кроме усталости, исчезало и чувство страха, что делало гитлеровцев настоящими «боевыми роботами». Происходящее производило угнетающее впечатление на поляков, ломая их волю к сопротивлению.
Распробовав средство, военные обращались к нему снова и снова. А поскольку во время Польской кампании первитина в войска поставили не так уж много, некоторые стали писать письма домой с просьбой купить первитин в аптеке и срочно прислать его на фронт.
Блицкриг и наркотик «Первитин». Третий Рейх не спал по двое суток
В 1939 году нацисты совершили беспрецедентный ход: смогли оккупировать Польшу меньше чем за месяц. Во многом им это удалось благодаря проработанной схеме нападения. Однако всего лишь продуманного наступления было недостаточно. У немцев было еще одно оружие, которое помогало солдатам бодрствовать в течение нескольких дней. Вот только оно оказалось настолько же разрушительным, насколько и эффективным.
Во время подготовки нападения на Польшу командованием Третьего рейха было принято решение использовать механизм так называемого «блицкрига» или «молниеносной войны». Принцип заключается в концентрации механизированных частей в одном месте с целью прорыва линии обороны противника и дальнейшего его уничтожения.
Подобная тактика позволяла продвигаться на значительные расстояния за короткий промежуток времени. Автором «молниеносной войны» в Польше был командующий бронетанковых войск Гейнц Гудериан.
Интересный факт: после неудачи на московском направлении вверенных генералу танковых частей во время вторжение в СССР его отношения с Гитлером обострились, а к концу войны фюрер его просто возненавидел.
Однако в рамках разработанной стратегии солдатам требовалось не спать как минимум двое суток подряд. Причем это условие было принципиальным: в другом случае скорость нападения и продвижения войск падает, польская армия успела бы мобилизоваться, чтобы сдержать наступление – и план Гудериана был бы просто провален. Поэтому генерал-полковник лично проинструктировал экипажи механизированных частей о том, что с целью выполнения поставленной задачи они должны бодрствовать в течение 48 часов. Но как это сделать, понятно было не сразу. Выход нашли врачи.
Еще в 1937 году немецкой лабораторией Теммлер было разработано новое лекарство, названное «Первитин». Препарат являлся производной от метанфетамина и воздействовал на организм людей следующим образом: после приема возникало возбуждение и обострение чувств, человек ощущал себя бодрым, полным сил и энергии, испытывал легкость и эйфорию, был уверен в себе и четко мыслил.
Первоначально первитин был коммерческим лекарственным препаратом, выпускался для гражданского населения и активно применялся в медицине. Через год его распространение вышло на новый уровень: его добавляли даже в кондитерские изделия – вещество было в составе конфет. Но в 1939 году первитин стали применять в военной сфере. Контроль по внедрению и использованию препарата возложили на директора Института общей и военной физиологии, психотерапевта Отто Ранке.
Офицер-психотерапевт не на шутку увлекся исследованиями, в частности, организовал ряд тестов, чтобы проанализировать основные свойства препарата. Результаты изучения показали, что пациенты, которые принимали первитин, долгое время чувствовали себя бодрыми, энергичными и физически, и психически, причем эффект продолжал держаться и спустя 10 часов «режима» постоянной концентрации внимания.
Однако в ходе исследований выяснились и негативные последствия приема вещества: испытуемые, находясь под его воздействием, оказались неспособны на выполнение заданий повышенной сложности.
Но эти проблемы не смутили Ранке. Он продолжал утверждать целесообразность применения «Первитина» для нужд армии, описывал его как «превосходное лекарство для немедленного воодушевления усталых войск», обосновывая это так: «Естественно, чрезвычайно важно с военной точки зрения временное устранение чувства усталости медицинскими средствами в день вступления войск в боевые действия».
Спустя время, после дополнительного ряда тестов, Ранке понял, что его «лекарство» на самом деле – наркотик, следствием регулярного употребления которого является сильнейшее привыкание, как физическое, так и психологическое. За неделю до вторжения в Польшу врач направил письмо генерал-медику Главного штаба армии, где указал на потенциальную опасность вещества: «Давать солдатам это лекарство без ограничений можно только в экстренных случаях, так как оно, по-видимому, может иметь и отрицательный эффект».
Но было уже поздно: для немецких войск уже изготавливались более 35 миллионов «Первитина» в форме таблеток, которые вскоре были доставлены в части Люфтваффе и вермахта. Лекарство было представлено как «стимулирующее» и более дешевая альтернатива кофеина. Также, наравне с первитином выпускали и слегка облегченную его форму – изофен.
Солдаты начали прием таблеток буквально с самого начала вторжения, 1 сентября 1939 года. Танкисты, использовавшие первитин во время боевых действий, присылали сведения о результатах. Впечатления многих были сугубо положительными: они ощущали эйфорию, бодрость, могли работать долгое время без усталости. Более того, вещество позволяло легче переносить боль и даже притупляло чувство голода.
Получивший такие обнадеживающие сведения Отто Ранке уже было поверил, что применение препарата не стало столь опасным, как он считал. Однако его первоначальные догадки были верны, а о предупреждениях было забыто: после пережитого «эффекта» солдаты стали принимать его регулярно, накануне каждого ночного броска.
Постоянное употребление первитина привело к тому, что организмы танкистов привыкали к нему, и для поддержания эффекта им требовалось все больше таблеток. Некоторым приходилось принимать уже двойную дозу препарата. Вскоре практика неконтролируемого употребления наркотика начала проявлять все больше негативных свойств.
Одним из первых симптомов была ахромазия – нарушения восприятия цветов. Затем проявились и другие побочные эффекты: постоянное нахождение в состоянии нервного напряжения стало причиной нарушения психического здоровья, что приводило к нервным срывам. У более юных солдат случались приступы зрительных и слуховых галлюцинаций, иногда наблюдались бредовые состояния.
Медики, осознавая опасность препарата, в 1941 году внесли его в список «веществ ограниченного применения». Но солдаты, уже «подсевшие» на первитин, даже в письмах к родным просили прислать очередную порцию таблеток. Поток лекарства-наркотика на фронт не прекратился.
«Не было бы наркотиков, не состоялось бы вторжение»
После того как данный допинг отлично показал себя в Польше, на этапе подготовки к операции «Гельб» компания Temmler Werke поставила вермахту и люфтваффе 35 миллионов доз первитина.
Создавались и различные модификации данного средства. Появился даже Panzerschokolade, то есть «танковый шоколад», предназначенный для летчиков и танкистов. Помимо собственно шоколада, который и сам по себе является стимулятором, в его состав входил и первитин.
На фоне ликования после разгрома Франции мало кто обратил внимание на предупреждения немецких медиков, которые отмечали, что принятие стимуляторов происходит без соблюдения установленных ограничений, что приводит к стремительному развитию зависимости.
Исследователь Норман Олер, изучавший вопрос использования стимуляторов в вермахте, в интервью The Guardian заметил, что операция во Франции вообще был не состоялась без первитина: «Не было бы наркотиков, не состоялось бы вторжение. Когда Гитлер услышал о плане вторжения через Арденны, он ему пришёлся по душе. Однако верховное командование заявило: “Это невозможно, поскольку ночью мы должны отдыхать, а они тем временем отступят, и мы застрянем в горах”. Затем было издано постановление о стимуляторах, которые позволили бы армии бодрствовать в течение трёх дней и ночей. Роммель и все командиры танковых дивизий были невероятно активными, а без танков немцы бы точно не смогли победить».
Пришлите книг!
«Я только спросил старшину: книг прислали? — Да, — ответил он. Не только посылку, но и письмо вскрыть не удалось. Ребят накрыло таким минометным огнем, что головы нельзя было поднять из щели. И только вечером, сойдя в глубокую лощину, сделали укрытие для светомаскировки и прочли письмо. Сколько радости и восторга! Меня все бойцы просили, чтобы я на другой день написал на коллектив вашей библиотеки. »
Это благодарственное письмо, написанное прошитой осколком рукой солдата Михаила Мельникова и отправленное из военного госпиталя, — одно из множества свидетельств неоценимой значимости книг в огневые годы Великой Отечественной. Кто-то прошел всю войну с томиком любимых стихов, кто-то — с романом Николая Островского «Как закалялась сталь», а кому-то фронтовым товарищем служил учебник астрономии.
Переписанные от руки стихи прятали в голенищах сапог — и отважно шли в бой. В перерывах между боями устраивали коллективные читки однополчанам. Использовали книги и для обмена военной информацией — записывая собранные подпольщиками сведения между строк и переправляя за линию фронта.
Из уст в уста передавали предания о книжных чудесах. Роман Алексея Толстого «Петр Первый» спас жизнь солдату Георгию Леонову: пуля застряла в спрятанном под гимнастеркой толстом томе. Старший лейтенант Петр Мишин уцелел в бою благодаря сборнику пушкинских стихов: пробив двести страниц, осколок снаряда остановился аккурат. перед стихотворением «Талисман»!
Имена писателей присваивали воинским подразделениям и боевой технике: отряд имени Горького, имени Лермонтова; танк «Владимир Маяковский», «самолет Дмитрий Фурманов». В состав экипажа одного из сторожевых кораблей Северного флота ввели Пушкина. В одной из дивизий Максим Горький служил «почетным красноармейцем», его имя ежедневно выкликалось на поверке.
Командир одной из частей Украинского фронта вручал в качестве переходящей премии отличившимся бойцам поэтический сборник «Кобзарь» Тараса Шевченко. Назначенный командиром одного из орудий на Ленинградском фронте молодой писатель Иван Дмитроченко наказывал своим бойцам: «За Ивана Сергеевича Тургенева — огонь! За «Войну и мир» — Огонь! За великую русскую литературу — огонь. »
В архивах хранятся многочисленные письма-просьбы с передовой прислать книги. «Среди боев выпадает время, когда хочется хоть немного почитать. Если можно, вышлите что-либо из книг художественной литературы. Старые, потрепанные, лучше если без переплета, чтобы можно было хранить в вещевом мешке или полевой сумке», — писал библиотекарям красноармеец А. П. Стройнин.
На фронт направлялись дублетные экземпляры из библиотек. Проводились регулярные сборы книг от гражданского населения. Мастерились книжки-самоделки из газетных вырезок. В первый год войны даже печатались стихи на пакетиках с пищевыми концентратами.
Негласные правила во Второй мировой войне
Конечно, сам факт наличия правил и их соблюдение в военное время, когда дело касается врага, является несколько странным. Но во все времена солдаты устанавливали собственные правила относительно противника, так сказать негласные, никем не прописанные и неутвержденные. ВОВ не стала исключением.
При этом данный своеобразный кодекс чести соблюдался зачастую намного лучше, чем любые международные официальные соглашения.
«Приход» рядового Койвунена
Угощали первитином немцы и союзников. В частности, описан случай, произошедший с финским солдатом Аймо Койвуненом весной 1944 года. Группа, в которую он входил, наткнулась на советское подразделение. После перестрелки финны отступили, и вымотавшийся Койвунен стал отставать от своих. Тогда он вспомнил об упаковке первитина, решив принять таблетку. Из-за неудобных варежек солдат высыпал себе целую пригоршню таблеток. Недолго думая, он съел их все. Вскоре его, что называется, «накрыло». В полубредовом состоянии он несколько дней метался по лесам, пока наконец не подорвался на мине. Когда спустя несколько дней его подобрали, оказалось, что он в общей сложности преодолел около 400 километров.
Вот только в боях с Красной Армией первитин не обеспечил вермахту решающего преимущества. Парни в ушанках и ватниках, заряженные только 100 «наркомовскими» граммами водки, оказались выносливее и устойчивее, нежели «боевые роботы» вермахта под первитином.
Соблюдаемые всеми правила
А вот ещё:
Блицкриг на таблетках. Как Третий Рейх кормил солдат «допингом»
10 мая 1940 года гитлеровские войска начали операцию под кодовым названием «Гельб». Она предусматривался захват в кратчайшие сроки Бельгии, Нидерландов и Люксембурга. Вторым этапом плана была операция «Рот», в рамках которой предполагалось разгромить Францию.
На море немало правил, но одним из основных выступает спасение оказавшегося за бортом человека. В военное время такая позиция не совпадает с ключевым смыслом самих военных действий – уничтожение судна врага и, соответственно, команды.
Несмотря на это, всем, кто после гибели корабля противника, оказались в воде, победители по обычаю стараются помочь.
Конечно, так делали не всегда и не все, но в истории подобное явление описывалось и не раз, и это относится к периоду Второй мировой войны. Например, капитан Хартенштайн немецкой подводной лодки старался спасти людей, пассажиров судна Великобритании «Лакония», которое и уничтожил. Естественно, те, кого удалось спасти, сразу же берутся в плен.
Что касается поступка, совершенного Хартенштайном, то он идет вразрез со всеми инструкциями. Согласно им, спасать нужно лишь капитана погибшего судна и офицеров старшего ранга.
Второе правило, являющееся негласным – морякам, попавшим в плен, оставлять их тельняшки. Этот предмет является символом морского братства и принадлежности к нему. И даже если моряки относятся к разным лагерям, являются противниками на войне, они просто обязаны относиться друг к другу с уважением.
И официальных, и негласных правил на войне много. Но соблюдаются они не всегда и не всеми. Когда вокруг мясорубка и только что стоявший рядом товарищ лежит мертвый, а неподалеку у кого-то оторвало осколком мины ногу или руку, то здесь уж не до правил. О них нередко попросту забывают.
А вот ещё:
Открытие мистера Нагаёси
Такого поворота не ожидал никто — ни Лондон, ни Вашингтон, ни Москва. Советское руководство рассчитывало на то, что Третий Рейх будет вовлечен в затяжную войну на Западе, что даст время для завершения программы перевооружения. Но гитлеровский блицкриг поломал эти планы.
Помимо отличной выучки солдат и офицеров, блестящего руководства немецкого генералитета, самой современной техники, был у немецкого триумфа и еще один секрет. Французы поражались выносливости немецких военных, совершавших стремительные марши, после которых они сразу были готовы вступить в бой. Такая невероятная выносливость объяснялась не только хорошей физической подготовкой, но и достижениями германской фармакологии.
В 1893 году японский химик Нагаи Нагаёси синтезировал из эфедрина вещество, которое получило название метамфетамин. В ходе изучения его свойств было установлен удивительный эффект воздействия вещества на человека — он становился необычайно бодрым, энергичным, усталость уходила и появлялись новые силы. Конечно, о пагубном воздействии наркотиков к тому времени было уже известно. Но считалось, что новые препараты если не безвредны совсем, то ущерб организму наносят незначительный. Голоса скептиков сразу были заглушены теми, кто увидел в этом большой коммерческий потенциал.
Летные войска и тогда были, и сейчас остаются элитными, отношение к противнику у них тоже было особенным, нехарактерным для остальных / Фото: Twitter
Летные войска и тогда были, и сейчас остаются элитными. Отношение к противнику у них тоже было особенным, нехарактерным для остальных. Оно выходило за стандартные рамки ожесточения, причем, с обеих сторон. Иногда между асами немецкой и советской армий появлялось соперничество сродни спортивному. И здесь, кроме всего прочего, было еще и уважение к сопернику, который по сути в военных условиях являлся врагом. Некоторые высказывают предположение, что корни данного отношения уходят к Первой мировой. Тогда летчиков было мало, и они были лично знакомы один с другим.
Одно из ключевых правил летчиков – не стрелять по противнику, если ему пришлось прыгать с самолета с парашютом / Фото: Pinterest
Одно из ключевых правил летчиков – не стрелять по противнику, если ему пришлось прыгать с самолета с парашютом. Причины для этого были неоднозначны. Прежде всего, если он спрыгнул над территорией, занятой нашими, то его в любом случае возьмут в плен, а значит он сможет предоставить ценную для нас информацию. Плюс ко всему, воздушный бой всегда горяч и время добивать и так пострадавшего противника есть не всегда. Ну и о великодушии по отношению к проигравшему тоже забывать нельзя.
Хотя с последним не всегда было все гладко. Широко известен тот факт, что А. Покрышкин начал лично расстреливать немцев, пытающихся спастись при помощи парашюта после того, как его ведомого точно так же расстреляли.
1. Снайперы
Материалы по теме
17 июля 1944 года по улицам Москвы прошествовали остатки разбитых в Белоруссии немецких дивизий. Это мероприятие должно было вселить в советских граждан уверенность, что враг уже сломлен и общая победа не за горами. Военные трофеи – официальную добычу с боя брали во все времена. Вторая мировая война в этом отношении не стала исключением, тем более, чем сбор трофеев помогал улучшить ситуацию с материальным обеспечением войск и даже экономической ситуацией. Отдельные виды вражеского оружия и снаряжение пользовались у солдат по обе стороны фронта. Посмотрим же, какие вещи старались при возможности захватывать в первую очередь. «Историю Второй мировой войны сегодня переписывают методично и беззастенчиво. Доктор Геббельс с восхищением и завистью бы смотрел на нынешних западных историков. Ученики явно превзошли учителя. В США и в странах Европы уже удалось убедить значительную часть населения, что хотя война с Третьим Рейхом велась и в России, но это был второстепенный фронт.Какие книги сопровождали наших солдат во время войны
«Литература в дни войны становится истинно народным голосом героической души народа». Правда этих слов Алексея Толстого — во множестве фактов и документов Великой Отечественной.
Крах «Барбароссы». Почему не сработал «самый фундаментальный план» Гитлера?
80 лет назад, 18 декабря 1940 года, Адольф Гитлер подписал директиву Верховного главнокомандования вермахта под номером 21. Она носила условное название «Вариант Барбаросса» и ставила главной целью «разгром Советской России в ходе одной кратковременной кампании».
Это был финал достаточно напряжённой полугодовой проектной работы лучших умов высшего военного руководства нацистской Германии. В целом же на разработку плана «Барбаросса», а именно такое название утвердилось в историографии, было отведено ещё больше времени: с июня 1940 г. по июнь 1941 г. То есть больше года.
Такой долгий срок сам по себе вызывает почтение. Вот — для сравнения — сроки подготовки других агрессивных планов Германии во Второй мировой войне. «Вайсс» — нападение на Польшу — 5 месяцев. «Гельб» — нападение на Францию — 8 месяцев. «Везерюбунг» — захват Дании и Норвегии — 4 месяца. В целом принято считать, что ни один военный план вермахта не готовился столь же тщательно и фундаментально, как «Барбаросса».
Однако «долго» — ещё не значит «хорошо». Именно «Барбаросса» стал единственным германским планом агрессии, который не сработал ни в целом, ни в частности. Даже беглый обзор процесса подготовки «Барбароссы» даёт понять, что ни о какой «фундаментальности и продуманности» и речи быть не может. План получился сырым, недоработанным и отличался крайним авантюризмом.
Разработчиков, впрочем, винить нельзя. Тот же Фридрих Паулюс, которому была доверена финальная часть подготовки проекта, откровенно признавался: «Сила России представляла собой одну большую неизвестную величину». Он же в процессе подготовки плана провёл три военно-штабные игры. Каждая из них в отдельности и все вместе по совокупности показывали: германских сил, имеющихся в наличии, не хватит для достижения столь амбициозных целей. Тем не менее присутствовавший на штабных играх Гитлер заявил, что план его устраивает и надо как можно скорее приступить к его реализации.
То, что наши публицисты называли «паранойей» и «шпиономанией», в действительности следует называть работой контрразведки и необходимыми мерами предосторожности. То, что они в предвоенный период времени были повышены, сильно усложнило или даже вовсе свело на нет возможность более или менее точного планирования войны против СССР. Вот что говорил об этом тот же Гудериан: «Нам было очень трудно составить ясное представление об оснащении Красной армии. Русские принимали тщательные и эффективные меры безопасности. Гитлер отказывался верить, что советское промышленное производство может быть равным немецкому. У нас было мало сведений относительно русских танков. Мы понятия не имели о том, сколько танков в месяц способна произвести русская промышленность».
Говоря по совести, Гитлер вообще имел искажённое преставление о том, что такое советская промышленность, на что она способна и какую роль может сыграть в войне. Вот фрагмент его выступления на совещании руководящего состава вермахта в Бергхофе 9 января 1941 года: «Русские Вооруженные силы представляют собой глиняный колосс без головы. Так как Россия все равно должна быть разбита, то лучше всего это сделать сейчас, когда русские Вооруженные силы не имеют вождей и плохо вооружены и когда русские должны преодолевать большие трудности в своей военной промышленности, развивающейся с чужой помощью».
Фокус в том, что советская промышленность, особенно её военная составляющая, на тот момент уже лет восемь как развивалась фактически без посторонней помощи. Здесь сыграла свою роль стратегия первых пятилеток, направленная на достижение независимости советского машиностроения от помощи со стороны: «Расширение импорта машин, для того чтобы поскорее освободиться от импорта машин».
По большому счёту главной мерой, которая сорвала осуществление плана «Барбаросса», следует назвать виртуозно проведённую операцию по эвакуации советских заводов. Глава Совета по эвакуации Николай Шверник и его заместитель Алексей Косыгин, переместив к октябрю 1941 года 1360 заводов из европейской части СССР на Урал и в Сибирь, фактически выиграли войну. Её дальнейшее продолжение для Германии было бессмысленным и опасным. Это понимали и наиболее разумные люди в руководстве Третьего рейха. Известно, что 29 ноября 1941 г. рейхсминистр вооружения и боеприпасов Фриц Тодт дал «великому фюреру германской нации» Адольфу Гитлеру следующую рекомендацию: «Войну против СССР следует прекратить, поскольку в военном и экономическом отношении Германия её уже проиграла».
«Все глотали эту дрянь часто и в больших дозах»
Разумеется, после достигнутых успехов гитлеровцы продолжили использование первитина и во время нападения на СССР. Хотя формально летом 1941 года на его использование были введены некоторые ограничения: гитлеровские медики докладывали командованию, что подсевшие на препарат солдаты очень быстро приходят к стадии полного физического истощения, опасного для жизни.
Несмотря на это, специалисты полагают, что гитлеровская армия употребила в общей сложности около 200 миллионов таблеток первитина. Российские поисковики, работающие в районах боев Великой Отечественной войны, рассказывают, что частенько находят упаковки стимуляторов рядом с останками убитых немцев. Факты применения первитина подтверждаются и письмами немецких солдат. Вот, к примеру, что писал в 1943 году Герд Шмикле из 7-й немецкой танковой дивизии: «Я никак не мог уснуть. Во время атаки я принял слишком много первитина. Мы все были зависимы от него в течение долгого времени. Все глотали эту дрянь часто и в больших дозах. Таблетки, казалось, избавляли от тревоги и страха. Я погрузился в мир яркого безразличия. Опасность перестала казаться таковой. Силы, присущие человеку, казалось, возрастали. После битвы вы пребывали в странном состоянии упоения, при котором глубокая потребность во сне боролась с явной бдительностью».
«Они устремляются в прорыв с танками и бронемашинами»
Всего через пять дней после начала немецкого наступления французский премьер-министр Поль Рейно позвонил в Лондон Уинстону Черчиллю, заявив: «Мы потерпели поражение. Они устремляются в прорыв с танками и бронемашинами». Черчилль пытался успокоить Рейно, но тот повторял как заведенный: «Нет, мы разбиты, мы проиграли сражение».
Удар, нанесенный вермахтом, действительно потрясал воображение. Всего пять дней вермахту потребовалось на захват Голландии. В Бельгии уже в первые дни войны гитлеровцы захватили ключевые пункты, что позволяло им успешно развивать дальнейшее наступление. К 14 мая через реку Маас переправились семь немецких танковых дивизий. В зоне их действий между Седаном и Намюром оказались резервные французские дивизии, которые были разбиты в считаные часы. К 20 мая немецкие части достигли Амьена и Абвиля, на следующий день они захватили Сен-Поль и Монтрей. Северо-западнее Абвиля первое немецкое подразделение — батальон 2-й танковой дивизии — вышло к морю. Прижатые к морю английские и французские части были озабочены уже не вопросом победы, а исключительно эвакуацией.
К 4 июня гитлеровцы оккупировали Северную Францию и Фландрию. Деморализованные французские части пытались сопротивляться, но это уже напоминало агонию. Новая фаза наступления, начатая немцами 5 июня, окончательно обрушила оборону французов. Попыток защитить Париж даже не предпринималось: французское правительство сбежало из столицы в Бордо. 14 июня гитлеровские части вошли в главный французский город без боя. 22 июня Франция подписала соглашение, означавшее ее фактическую капитуляцию.
Одним из ключевых правил любой войны, в том числе и Второй мировой, заключается в том, чтобы не мешать похоронным командам выполнять свою работу. После окончания боя, когда наступает затишье, на поле, где этот бой и проходил, выходят люди за павшими. В этот момент никто не открывает огонь. Данный факт описан К. Симоновым в его воспоминаниях и не раз подтверждался теми, кто был непосредственным участником военных действий.
Причины этому очевидны. Каждый из присутствующих отчетливо понимал, что и он сам не застрахован от смерти, которая может прийти в любую секунду. К тому же трупы постепенно разлагаются, и перспектива находиться в подобном месте, мягко скажем, мрачная. В санитаров, которые подбирали с места сражения раненых, тоже стрелять было не принято. Естественно уже после боя.
В водоносов по негласному военному закону тоже не стреляли. Подобные ситуации происходили в местах «позиционных боев», на уже устоявшихся фронтовых участках. Многие воспринимали бойца армии противника, засевшего в окопе напротив, почти как товарища по несчастью, у которого абсолютно не было желания лишаться жизни. В связи с этим, бойцов, выполнявших хозработы, старались не трогать. Все понимали, что вскоре и кому-то из них тоже придется в обязательном порядке пойти по воду.
Некоторые очевидцы говорили, что когда офицер приказывал стрелять в водоноса, солдат конечно стрелял, но так, чтобы пули мимо пролетели, не зацепив мишень. Но была другая тактика. Чтобы одержать над противником победу, доступ к воде перекрывался и того брали измором.
Иногда случались и ситуации в некотором смысле даже комичные. Ткаченко в своих воспоминаниях в книге под названием «Взвод, приготовиться к атаке!» описывает одну из интереснейших ситуаций. Дело было в Венгрии. Позиции немцев и наших расположились вблизи винных погребов и виноградников (вдоль них). В короткое время бойцы двух армий смогли между собой, так сказать, договориться. Солдаты РККА ходят брать вино до двенадцати часов ночи, а потом за вином идут немцы. В ночное время на позициях была абсолютная тишина, только снег скрипел под ногами тех, кто шел в погреб.
Если человек вышел из своего окопа по нужде, в него тоже стрелять было не принято. Солдаты руководствовались элементарным принципом, где-то даже суеверием: нарушишь правило – сам окажешься в такой же ситуации или твой товарищ, потому что именно в эту секунду пуля может настигнуть любого. Конечно же, никто не желал превращать окоп в сортир, ведь там и так не сладко жилось.
Описанные правила были общими для всех, кто участвовал в войне. Кроме них существовали еще и другие правила, и тоже негласные, неписанные – для каждого отдельного рода войск.
Книга-военврач
Неоценима роль книг в госпиталях. Для раненых организовывали чтения вслух и устраивали литературные вечера. Наибольшим спросом пользовалась развлекательная литература: приключения, детективы, сказки, фельетоны — все, что могло отвлечь от боли и поднять настроение. А самыми читаемыми романами были «Война и мир» Толстого, «Овод» Войнича, «Как закалялась сталь» Островского.
Библиотерапевтические сюжеты представлены на фронтовых рисунках народного художника СССР Николая Жукова. Талантливый иллюстратор и график, он встретил Победу в Вене в звании капитана, делал зарисовки на Нюрнбергском процессе — за 40 дней создал около 400 изображений всех его участников.
Главным из русских классиков, героически сражавшихся вместе с нашими бойцами, был Александр Сергеевич Пушкин. Об этом свидетельствуют непридуманные фронтовые истории и литературные произведения о войне. Об этом напоминают мемориальные свидетельства и музейные экспонаты.
Хрестоматийной стала история отправленного на фронт юной москвичкой пушкинского сборника с надписью: «От девушек завода им. Сталина в подарок. Читайте, дорогие товарищи, и любите стихи Пушкина. Это мой любимый поэт, но я решила послать эту книгу — она вам нужнее, вспоминайте нас. Мы для вас оружие делаем. С горячим приветом. Вера Гончарова».
Летом 1942 года в разрушенной библиотеке города Богучар сержант Степан Николенко обнаружил уцелевший томик пушкинских стихов и не расставался с ним до самой Варшавы, пока на автоколонну не спикировал фашистский самолет. Едва очнувшись в госпитале, Степан первым делом поинтересовался судьбой заветной книжки.
Отголосок этой пронзительной истории — в знаменитом стихотворении Веры Инбер: «. В больнице долго он без сил Лежал, как мертвый, на подушке. И первое, что он спросил, Придя в сознание: »- А Пушкин?" И голос друга, поспешив, Ему ответил: «Пушкин жив».
Суровой зимой того же года с однотомником лирики Пушкина оказался в лагере смерти под Шауляем сержант Борис Полетаев. Выжить в нечеловеческих условиях помогло чтение вслух. Как сказал кто-то из пленных, «Пушкин у нас, в шестом бараке, как полковой комиссар: дух людей поднимает». Сейчас эта бесценная книга — совсем уже ветхая и лишившаяся обложки — хранится в шкафу даров Государственного музея изобразительных искусств им. А. С. Пушкина.
А Музей обороны Москвы по праву гордится «Групповым портретом потомков А. С. Пушкина — участников Великой Отечественной войны» кисти Владимира Переяславца. На одном полотне за чтением стихов своего великого прадеда и прапрадеда сошлись авиамеханик-моторист, боец народного ополчения, моряк Балтийского флота, командующий отделением связи, командир боевого расчета зенитного полка и партизан отряда особого назначения.
Служивший на войне летчиком-истребителем художник создал вымышленный сюжет: изображенные никогда не собирались в таком составе. Их встреча стала символом народного единства под эгидой великой национальной Литературы. Та же мысль — в замечательном стихотворении поэта-фронтовика Сергея Смирнова: «. А Пушкин, наш великий русский гений, Шел с нами в бой за честь своей земли: Мы все его собранье сочинений Не в вещмешках, а в памяти несли!»
5 мая 1945 года вошло в Историю отрывком из пушкинской «Метели», который читала актриса Московского Художественного театра Нина Михайловская у разрушенного Рейхстага.
. «Придя в свою роту, я узнал, что часть книг погибла с моими боевыми товарищами. Коган был убит за книгой Гончарова снарядом. Книги Горького и Островского прямым попаданием мины разнесло, что и следов от них не осталось, — продолжал рассказывать в письме библиотекарям вернувшийся в строй солдат Михаил Мельников. — Так в битвах за Карпаты мы бились вместе с книгами, с ними и умирали те, кому суждено было умереть».
Нередко снайперы старались не убивать свою жертву, а только серьезно ее ранить / Фото: Twitter
На всех войнах у снайперов репутация отдельная, где-то своеобразная. Свои к ним относятся с уважением и даже с долей зависти. Противники же ненавидят всем сердцем. Их и в плен берут в исключительном случае – сразу расстрел и дело с концом. В чем-то виной такого поведения были внутренние снайперские правила.
Нередко снайперы старались не убивать свою жертву, а только серьезно ее ранить. Но и этой ситуации делалось это явно не из благих побуждений. Всему виной военный цинизм – раненый боец создает противнику намного больше неудобств, чем тот, кто уже мертв.
3. Моряки
2. Летчики
Читайте также: