Винить считая самого себя избегая смерти помощи
Обновлено: 05.07.2024
Вы наверняка сталкивались с ситуациями, когда глупец был абсолютно уверен в своей правоте, а, в свою очередь, компетентный человек сомневался в своих познаниях. Это называется эффектом Даннинга — Крюгера.
Этот парадокс или вид когнитивного искажения стали замечать еще в древности. Вот, например, несколько наблюдений философов и ученых:
Конфуций: «Истинное знание — в том, чтобы знать пределы своего невежества»
Ученые Даннинг и Крюгер попытались описать этот феномен и дать ему четкое определение. Отправной точкой своих исследований они назвали знаменитые высказывания Чарльза Дарвина:
и Бертрана Рассела:
«Одно из неприятных свойств нашего времени состоит в том, что те, кто испытывает уверенность, глупы, а те, кто обладает хоть каким-то воображением и пониманием, исполнены сомнений и нерешительности».
В 1999 году Дэвидом Даннингом и Джастином Крюгером была сформулирована трактовка этого когнитивного искажения: люди, имеющие низкий уровень квалификации, делают ошибочные выводы и принимают неудачные решения, но не способны осознавать свои ошибки в силу своего низкого уровня квалификации.
Когда умирает близкий человек, часто возникает чувство вины: не додал, не сказал, не сделал, а теперь уже ничего не поправишь. Всегда ли эта вина – справедлива, или за ней кроется что-то другое?
Смерть близкого связана не только с чувством горя, но и с переживанием своей вины.
Когда уходит родной человек, кажется, что ты виноват: устал от трудного ухода и мучительных последних дней, чего-то не додал, не отвез в другую больницу, не купил другое лекарство, остался жить, когда он умер.
Почему оно возникает и насколько оправдано? Отвечает психолог, директор Христианской службы психологической помощи «Свеча», доктор биологических наук Александра Имашева .
Как и почему возникает чувство вины
Чувство вины при потере ближнего возникает всегда. Это нормальная реакция на смерть близкого человека. Практически все, кто переживает утрату, испытывает чувство вины перед умершим.
Это чувство может иметь разные формы: вина за испытанное облегчение, что кончился ужасный, тяжелый период болезни близкого (получается, думает человек, что его смерть стала платой за мое освобождение, и я ей радуюсь). Чаще всего возникает вина за то, что-то, как кажется, было не сделано или сделано не до конца (не того врача позвали, не так лечили).
Может мучить вина за несправедливость, которая была допущена (или якобы допущена) по отношению к умершему при его жизни: редко приходили к нему, мало звонили, плохо заботились, а теперь уже ничего не поправишь.
Бывает даже чувство вины за то, что ближний умер, а ты живешь, «а ведь он был лучше меня».
Иногда чувство вины идет вторым, например, сначала возникает гнев на умершего – почему ты меня оставил?! – или на Бога (судьбу) – почему Бог его забрал?! — а потом сразу приходит вина: как я могу так думать, какой же я мерзавец. Чувство вины найдет к чему прицепиться.
Крайне редко чувство вины действительно имеет некоторые основания. Например, если наш ближний был сильно болен и не хотел лечиться, а мы шли у него на поводу, потому что нам не хотелось с ним возиться. И вот он умер, а мы чувствуем себя виноватыми.
Или если его болезнь накладывала на него какие-то ограничения (например, в еде), а мы их игнорировали и кормили его всем подряд, что привело к обострению болезни и смерти.
Или если он очень страдал от вашей ссоры и хотел помириться, а вы ему в этом отказывали, и это сильно омрачило его последние дни и часы.
В таких редких случаях оправданной вины поможет исповедь и покаяние для верующего или психолог для атеиста.
Но обычно вина, практически неизбежно приходящая после смерти близкого, абсолютно иррациональна.
Ее переживают и специалисты-психологи, отлично знающие механизм возникновения этого чувства и его необоснованность. «Я все понимаю, — говорит психолог, — знаю, почему так происходит, могу разложить по полочкам, но все равно чувствую себя виноватой после смерти мамы: не в ту больницу положила, не те лекарства привезла». А ведь маме было 89 лет, и она пережила три инфаркта. Иррациональная вина прицепляется к любой возможной причине из перечисленных выше и начинает грызть человека.
Почему же она возникает?
Смерть – это огромное, неподвластное и совершенно неведомое нам событие. Мы словно заглядываем в непроглядную пропасть.
Когда мы переживаем смерть ближнего, то, во-первых, ощущаем, что ничего не можем сделать, никак предотвратить, а во-вторых, неизбежно понимаем: то же самое ждет нас самих.
Наша психика оказывается в очень сложной ситуации полной потери контроля над происходящим, абсолютной беспомощности и переживания полнейшей неизвестности. Возникает экзистенциальный страх, возвращающий нас к неким первичным смыслам: кто я и зачем я живу, если моя жизнь тоже неизбежно закончится.
Это приводит нас к огромному, всепоглощающему ужасу, который просто невыносим: дай ему волю, он сведет с ума. Как это так – меня не будет!
Ужас от встречи со смертью «лицом к лицу» настолько силен, что нам проще испытывать неприятные чувства вины или гнева, лишь бы прикрыть ими этот страх.
Механизмы защиты психики действуют вне нашего желания и осознания: сначала «включаются» шок и отрицание, которые заставляют нас «не видеть» смерть, потом вспыхивают гнев и вина.
Чувство вины и гнева из-за смерти близкого — это ответ психики на собственную беспомощность, невозможность «проконтролировать» смерть
Чувство вины в этом случае – компенсаторное чувство, которое призвано хотя бы в иллюзорной форме вернуть нам возможность контроля над происходящим. Нам легче чувствовать себя виноватыми в том, что не достали нужные лекарства (действие, которое мы можем взять под контроль!) и тем самым не предотвратили смерть (иллюзия контроля над смертью!), чем откровенно себе признаться, что мы ничем и никак не могли помочь в том, чтобы человек не умер.
В других случаях чувство вины – это форма переживания необратимости случившегося и понимания, что изменить ничего нельзя. Это опять же потеря контроля над происходящим, которая для нас невыносима. Например, если при жизни свекрови мы с ней ругались, но знали, что в принципе можем помириться, то после ее смерти эта возможность ушла навечно. Ушла из-под нашего контроля. И эта утрата власти над реальностью переживается нами как чувство вины за нереализованные возможности.
Точно по той же причине при смерти ближнего возникает и чувство гнева. Это – ответ психики на собственную полную беспомощность, ее яростный протест.
А «прицепиться» уж гнев может к чему угодно, что нашей психике покажется адекватным: гнев на умершего (как он мог меня бросить!?), гнев на Бога (как Он мог его забрать!?), гнев на врачей (почему не спасли?!). Но в конечном счете, все это – лишь реакция нашей психики на нашу абсолютную беспомощность перед лицом смерти.
Конечно, верующим гораздо проще пережить и смерть ближнего, и мысли о собственной смертности. В сознании верующего смерть – это не конец и исчезновение, а переход в иную форму существования, поэтому остается и надежда на встречу с ушедшими, на примирение с ними, и, что очень важно, вера, что даже смерть не заставит тебя полностью исчезнуть.
Приведу пример. Недавно я консультировал женщину, которая очень переживала и винила себя в смерти мужа. Она осенью попросила мужа съездить к своей матери за картошкой в другую область. До этого в течение многих лет каждую осень он ездил к теще за картошкой, и никаких проблем не возникало. Но в этом году случилась трагедия. Недалеко от областного центра произошло дорожно-транспортное происшествие, в результате которого мужчина погиб.
Бедная женщина стала винить себя в случившемся. Она была уверена: трагедия произошла из-за того, что она попросила мужа поехать к матери. «А если бы я не настаивала на этой картошке, муж бы не погиб»,- рассуждала она.
И вроде, на первый взгляд, эти умозаключения представляются логичными. Одно действие, казалось бы, вытекает из другого: просила поехать в деревню – муж погиб, не настоял на госпитализации – жена умерла. Но это логично только на первый взгляд. На самом деле вопрос о причинно-следственной связи так «в лоб» поставлен быть не может. Конкретный поступок человека – например, та же просьба съездить за картошкой – это всего лишь один из факторов формирования той ситуации, которая оказалась роковой. И не более того. Это не определяющий фактор, и не единственный, а всего лишь один из множества.
Чтобы реально оценивать свою вину, надо понять, что ни один человек не может предвидеть, рассчитать, оценить все факторы, предусмотреть все нюансы, которые могут спасти или, наоборот, привести к смерти другого человека. Люди не могут отвечать за все. Почему? Ответ прост – потому что, как я сказал, каждый человек – это всего лишь человек, он несовершенен и не имеет возможностей для расчетов подобного уровня.
Скажем честно: в жизни мы со многими людьми поступаем плохо, не просим за это прощения и быстро забываем о случившемся. И мы обычно не виним себя за все сотни тысяч обид (осознанных и неосознанных), которые наносим людям в течении жизни…
Но если человек умер, то тут мы все вспоминаем и нас «накрывает» чувство вины. Причем оно неадекватно реальности, гипертрофировано. Мы виним себя за то, что не смогли предвидеть чего-либо, не могли сказать хорошее, не могли простить раньше и.т.п. В таких случаях мы часто считаем, что наши действия могли бы спасти человека от смерти. Происходит это во многом потому, что мы искренне убеждены, хотя и не признаемся себе в этом – мы можем контролировать вопросы жизни и смерти другого человека. Это говорит в нас наша гордость…
Мы не понимаем, или не хотим понимать, что вопрос смерти не в нашей, а в Божией компетенции. Мы же можем нести ответственность только за свой выбор, который делается исходя из имеющейся у нас на этот момент информации, а также существующих возможностей.
Проиллюстрируем это метафорой. Представим себе такую ситуацию: мы с вами играем в футбол в одной команде. Один из игроков нашей команды получив мяч, ошибся, и передал неверно пас. Мяч попал к противнику, и… он забил в наши ворота гол.
А теперь представьте, что вы были этим вратарем. Стали бы вы в этой ситуации винить себя, считая, что несете персональную ответственность за этот гол? Нет, конечно. И нападающий, который забил гол в чужие ворота, в свою очередь, не может полностью приписать этот гол только своей хорошей игре. Это заслуга всей его команды.
С такими обвинениями тоже надо быть крайне осторожными. А еще лучше их оставить вовсе (конечно, это не относится к случаю умышленного убийства).
Человек не может отвечать за трагическое происшествие, оказавшееся последним в некоторой цепочке событий, только потому, что некий его поступок в этой цепочке предшествовал трагедии. То, что он предшествовал – не значит, что он был определяющим фактором.
Если же на момент выбора у нас не было информации о том, что наше действие может привести к такому финалу, то мы не можем нести за этот финал полную ответственность. Это не должно довлеть над нами непомерным грузом…
Мы сами простим трехлетнего ребенка, который, заигравшись в огороде с собакой, случайно забежал на грядку и потоптал клубнику. Мы понимаем, что он маленький, не мог предвидеть последствий, да еще и заигрался. Но мы точно накажем трехлетнего ребенка, если после предупреждения о том, что ходить по грядкам нельзя, он сделает осознанный выбор и потопчет клубнику. Кажется, результат одинаков: клубника потоптана ребенком. Но ситуации совершенно различны. Одна ситуация – пример осознанного выбора, осознанного непослушания. Другая – пример непредвиденных последствий вполне допустимых поступков.
Все, что случилось дальше – промысел Божий. Человек не может так далеко прогнозировать. Конечно, если бы она знала, что посылает мужа за картошкой, а по дороге в его машину въедет КАМАЗ, но при этом не отменила бы своей просьбы, то да, она была бы виновата… Но она не могла этого знать. Это гораздо выше человеческих сил.
Четко сказать, что будет, никто не может, так как будущее нам неизвестно, и все мироздание, сложнейшие взаимодействия людских судеб, цепочки событий, которые мы не в силах прогнозировать, понять невозможно. Все – в руках Божьих. Есть такой принцип: «Делай, что должен, и будь, что будет». Первая часть этого высказывания («Делай, что должен») говорит о том, что в наших силах принимать верные решения, с учетом имеющейся информации, и нести ответственность за них и за их прямые последствия. Вторая часть («Будь что будет») напоминает: то, что будет происходить дальше, то, как отреагируют другие люди на наши поступки, и какая ситуация сложится в итоге – результат сложного взаимодействия многих факторов, и это не в нашей власти. Поэтому нести полную ответственность за этот результат мы не можем. Нам остается принять его со смирением, как волю Божию.
Хотя говорить о власти случая не вполне правомерно. Ведь все так называемые случайности – неслучайны, в них проявляется непостижимый для нас Промысел Божий. Именно от Бога зависят все «случайности». Мы не можем рассчитать углы столкновения шаров; кто, когда и где внесет коррективы в наши планы в дальнейшем, мы тоже не можем знать. И мы не можем за это нести ответственность.
Можно сказать, что Бог, как заботливый и обучающий нас Отец, постоянно ставит нас перед выбором, постоянно дает нам решать эту задачу. А вот насколько правильно мы ее решаем, зависит от нас. И Он с уважением относится к нашему сознательному решению. Но и ответственность за наши сознательные решения Он полностью передает нам.
Конечно, нельзя было предвидеть, что так все обернется. Но поступок жены – не пустить мужа домой – сам по себе нехороший по отношению к мужу. А попросить прощения, чем-то загладить свой поступок уже нельзя, так как человек погиб. Да, в таком случае начинается самоедство. Нередко люди винят себя всю оставшуюся жизнь.
Но тут возникает принципиальный вопрос: верим ли мы в существование души и ее бессмертие?
Предположим, не верим. А если души нет, значит и винить себя нечего. Ну, нет человека и нет. Ему уже совершенно все равно, так как его уже просто нет. Не все равно нам, так как мы в лице этого человека лишились, возможно, друга, помощника, какой-то поддержки в жизни. Нам одиноко, а ему-то уже никак. Поэтому чувства вины перед ним у нас и быть не должно.
Вот адаптивный механизм переживания ситуации. Не сожалеть бесконечно о том, что ситуация изменилась, и прежнего не вернуть (человека не воскресить), а принять новую ситуацию и адаптироваться к ней, найти наилучший как для себя, так и для души усопшего вариант поведения.
– Например, я подарил другу ценную вещь, он меня очень просил об этом. Доброе дело? Доброе. Я своим благом пожертвовал, другу дал. А его за эту вещь убили. И я начинаю себя винить: если бы я не дал другу этой вещи, то он был бы жив. И в данном случае, может быть, так и было бы…
Но возьмем другой пример: человек попросил у меня эту вещь, а я ему ее не дал. И по идее его должны были убить, но не убили, потому что вещи этой у него не было. А не было, потому что Я ему НЕ дал.
Должен ли я в этом случае награду получить? Я же человека спас, я ему не дал той вещи, за которую его могли убить!
А в первом случае я виню себя в том, что человека убил, потому что дал ему вещь, хотя мог не дать, пожадничать, и спасти его.
Это же совершенно дикий подход. Все с ног на голову перевернуто. Мы виним себя за то, что сделали доброе дело, по любви к другу, и хвалим себя за то, что поступили плохо, не проявили любовь.
А почему мы, казалось бы, рассуждали логично, а вывод получили абсолютно неверный, и даже противоположный верному? А потому, что в наших рассуждениях мы делали акцент не на наш осознанный выбор, а на ту итоговую ситуацию, которая явилась результатом огромного количества факторов и зависела на самом деле не от нас.
И для нашей души в призме вечности имеет значение не итоговый результат в целом, а именно наш сознательный выбор в сторону добра или зла. Это и только это отражает способность нашей души любить. А Бог есть Любовь, и быть причастным Ему может только человек, умеющий любить. И на суде Божием сами наши поступки будут свидетельствовать или за нас, или против нас, именно на наш выбор будет смотреть Бог…
Да, кажется, что какой-то наш выбор привел в итоге к смерти человека. Но мы опять забываем, что все в руках Божьих. Мы хотели добро сделать? Конечно! И мы приложили все усилия, чтобы поступить с человеком по любви. А то, что произошло потом – зависело совершенно не от нас.
А если мы могли добро сделать, но не сделали, то это, безусловно, чисто негативный поступок, потому что именно мы не помогли этому человеку. Мы отвечаем только за свой выбор. Причем, как мы уже говорили, за выбор в условиях ограниченной информации (мы не можем знать всех обстоятельств). Вот зона той ответственности, которую мы несем.
Большой грех брать на себя ответственность за то, над чем мы не властны – таким образом мы пытаемся взять на себя функции Бога. То есть мы думаем, что могли бы что-то глобально изменить, предвидеть результат! Но как мы могли предвидеть? Столько факторов влияют на конечный результат!
Это все равно, что я сяду с чемпионом мира по шахматам играть в шахматы. Он мне раз – и мат почти сразу поставил. А в конце проигранной игры я буду себя обвинять: а вот мог бы и предвидеть, что он это сделает! Мог бы предвидеть, как дальше игра пойдет, как он будет ходить. Может быть, и можно выиграть игру у чемпиона мира, если прокрутить все назад и расставить шахматы по своим местам заново. И вот, зная, как он пойдет, я мог бы все поменять… Но дело в том, что я – не чемпион мира. И я не могу предвидеть, как он будет ходить, потому что он гораздо лучше меня играет в шахматы. На то он и чемпион мира.
И вот эту нашу ограниченность, наше несовершенство надо понимать, чтобы не жить прошлым, не винить себя за то, над чем ты не властен, и не заниматься самоедством.
Необходимо понимать, что в первую очередь душе этой женщины, а не душе умершего важно покаяние. Ведь проступок очевиден, и тяжесть на душе – от этого поступка. И именно ей важно получить прощение за этот жестокий шаг. И хотя муж уже не может простить ее, потому что он ушел в иной мир, получения прощения от Бога в данной ситуации вполне достаточно. Поэтому не стоить месяцами лить слезы и впадать в депрессию, нужно пойти к Богу и принести покаяние в тех поступках, совершая которые, мы сделали неверный выбор (об этом мы говорили выше) по отношению к умершему.
А душе мужа теперь важно не то, плачет жена или нет, а то, будет ли жена за него молиться, будет ли творить дела милосердия ради спасения его души. Это самое главное, чем мы можем и должны помочь нашим умершим близким.
– Простить себя… это было бы слишком просто. Человек сам себя простить, сам себя оправдать не может. Конечно, мы часто так пытаемся делать, но это не приносит облегчения. Мы сто раз в день можем сказать себе, что мы себя прощаем, но результата не достигнем. И все это знают по себе. Почему? Потому что совесть, которая является голосом нашей души, продолжает нас обличать. Мы сами не можем простить себя потому, что душа наша не примет этого прощения, все равно будет мучить, напоминать. Мы можем, конечно, заглушить голос совести на некоторое время – вином, загулом, делами. Мы можем оттеснить этот голос совести в глубины подсознания, но потом этот голос все равно прорвется. По-настоящему простить и успокоить нашу душу может только Бог… Именно для этого и существует покаяние!
Причем если человек умер, это не значит, что исправляться, становиться добрее, терпимее – уже поздно. Ведь у нас есть и другие близкие люди. Мы можем извлечь урок из наших проступков, научиться проявлять больше любви к людям, а если виноваты перед ними – просить прощения, пока человек еще с нами, пока еще не ушел…
А что касается нашей вины перед умершим: если мы покаемся в своих неверных шагах, то будем прощены Богом, получим несказанное облегчение душевное, сможем жить дальше с очищенной совестью. (Но покаяние должно быть искренним…) Говоря проще, после искреннего покаяния совесть (голос Божий) успокаивается.
А если не покаемся, то этот груз постоянно будет с нами, груз наших ошибок, нашей вины. И к сожалению, несмотря на то, что есть вполне проверенные временем и людьми алгоритмы, как надо действовать в данных ситуациях, как облегчить душу – несмотря ни на что, люди большей частью ими не пользуются. Не идут к Богу, не приносят покаяние.
И так может проходить год за годом, пока человек не поймет, что велосипед не едет, и если ничего не изменить, то он не поедет никогда. То есть если мы не поймем чего-то важного, то мы никогда не сможем по-настоящему примириться со смертью близкого, не сможем жить (а не существовать).
Чаще всего нас беспокоит то, чего мы не успели сделать по отношению к близкому человеку, которого больше нет рядом. Недодали любви, не попросили прощения за свои обидные поступки. Все мы, как правило, чувствуем, что чем-то обязаны умершему. Но – кому же теперь отдавать?? Этот-то вопрос и приводит нас в шок, повергает в депрессию. Мы не понимаем, что же нам теперь делать. Мы не ориентируемся в ситуации, и поэтому начинаем паниковать и впадать в отчаяние. Раньше, когда человек был жив, мы понимали, как вести себя с ним; теперь же все изменилось, и мы себя чувствуем беспомощными, как слепые котята… Появляется масса чувств (агрессия, отчаяние, всепоглощающее чувство вины), которые изматывают человека и физически, и психологически, и духовно. Это как раз то, о чем Вы говорили.
А надо понять, что человек, которого с нами нет, теперь – с Богом. И любая связь с ушедшим может осуществляться только через Бога. Отдай Богу и таким образом получит этот человек; проси прощения у Бога и таким образом прощен будешь своим близким.
Молись за этого человека — и ты ему додашь то, что ему сейчас больше всего нужно. Ты ему должен денег? Но ему не нужны сейчас твои деньги! Ему гораздо важнее твоя молитва! Отдай его душе то, что ей необходимо, в чем она так нуждается.
Точно так же и в ситуации смерти: зачем душе умершего все наши причитания, слезы, роскошные венки на кладбище, мраморные памятники, дорогие поминки, трогательные речи и тому подобное? Все это нам, живым, нужно. А его душе важнее всего наши молитвы, милостыня и дела милосердия.
Мы не отдали денег, которые брали в долг у усопшего? Отдадим их бедным или потратим их на какие-то богоугодные дела. Этим самым мы действительно с пользой вернем их душе усопшего. Нет денег? Пожалуйста, есть милосердие. Если человек много для нас сделал, вкладывал время и силы – мы все можем отдать ему. Это обычно, кстати, бывает, когда родители умирают. Они много для нас сделали, и мы прекрасно это понимаем. Они много в нас вложили, а мы теперь не можем отдать. Пожалуйста – можно отдать детям, бедным, больным, старикам. Помочь им своим вниманием, уделить им часть своего личного времени. Можно проявлять бОльшую любовь и к своим детям, больше уделять внимания их духовному воспитанию.
Таким образом мы отдадим долг душе усопшего – именно той самой валютой, которую душа усопшего может принять. И вот тогда не будет этого состояния физического и душевного изнеможения и опустошения. Потому что будет реальное движение вперед, а не просто прокручивание колес на велотренажере.
Но тут опять же надо определиться. Если душа есть – это один вопрос, а если души нет – совершенно другой. Если души нет, то не надо и переживать, как мы уже говорили. Бессмысленно переживать за кого-то, кого уже нет…
Другое дело, если душа есть. Раз она есть – то понятно, что нужно делать все для нее… А не для себя. Боль душевная, как и физическая – вообще нужна человеку. Боль души в психологии называется психалгией. Это сигнал, что что-то не в порядке с нашей душой.
И можно тоже сказать, что эта боль отняла у нас все силы, потому что как любая боль она изматывает. Но нам очевидно, что эта боль будет до тех пор, пока мы не обратимся к врачу. Вот когда мы пойдем все-таки к врачу, тогда нам, скорее всего, зуб вылечат. И боль пройдет, так как устранится причина боли.
Душевная боль – несколько иная боль. И врач в данном случае – не стоматолог, а Бог. (Иногда какая-то помощь приходит от психолога. Но это не основная помощь. Основная – от Бога.) Веками существовал правильный алгоритм: умер человек – в первую очередь надо идти в церковь, помогать душе умершего, а не накачивать себя отчаянием. В первую очередь надо думать не о себе, что нам плохо, а об усопшем – что ему нужны наши молитвы. И вот когда начинаем молиться, творить дела милосердия, то и у нас самих силы появляются, и боль наша действительно ослабевает. Это проверено тысячелетней практикой… Если же мы будем отвергать этот путь к выздоровлению, то мы так и будем вариться в этой боли год-два-три…
Зачем же нам это надо. Душе усопшего мы при этом не поможем, а себе тем более не поможем, а даже и повредим.
Если сказать совсем кратко, то надо осознать потерю и начинать движение, лечение. И больше думать не о себе и своей потере, а о душе умершего.
Друзья могут поддержать в житейском плане, взять на себя бремя каких-то расходов, трудов, организационную часть похорон, присмотреть за детьми (пока родители в тяжелом душевном состоянии), чтобы человек мог собственной душе больше внимания уделить, и через это хоть немного утешиться.
Надо просто сидеть и слушать человека. Это не очень приятно. Человек выплескивает свою боль, свое горе. И рядом при этом находиться – значит принимать в себя эти горе и боль, разделять их. И, конечно, большинству из нас, гедонистов, это неприятно. Нам же хочется весело жить, наслаждаться, не задумываться, а если и говорить о чем-то, так посплетничать, пообсуждать. А тут такая боль!!… Но если мы действительно хотим человеку помочь, то по любви к нему должны чем-то пожертвовать. В данном случае – состоянием собственной стабильности, своим душевным покоем. Недаром говорят : разделенное горе – это полгоря. То есть когда делят горе между тем, кто говорит, и тем, кто слушает, сопереживает, то боль немного уменьшается. Таким образом, друг берет часть горя на себя. Это тяжело, но если мы сильные люди, если мы искренне хотим помочь, то мы должны терпеливо слушать.
Автор благодарит за помощь в подготовке материала Элину Бурцеву и Ольгу Покалюхину.
Человеку свойственно все детерминировать, искать точные причины, которые привели к определенному следствию. Или наоборот, если произошло какое-то событие, мы считаем, что сможем увидеть причину, которая к нему привела. Если говорить о причине смерти, то предугадать развитие событий в относительно большом временном промежутке человеку практически невозможно. Узнать, когда наступит смерть человека, даже имея большой объем входящих данных о его здоровье, наследственности и других факторах – тоже. Попытки «вычислить» дату смерти человека подобны желанию просчитать на сутки вперед точный путь муравья по муравейнику. Так и жизнь человека – настолько объемный процесс, предсказать развитие которого невозможно ни при каких обстоятельствах. Строить определенные предположения мы можем, но точно предсказывать – нет. Даже в случае, обстоятельства которого большинству из нас кажутся очевидными.
Можно это проиллюстрировать случаями из моей практики.
Самыми яркими, конечно, являются огнестрельные ранения головы, после которых люди не просто выживают, а фактически становятся здоровыми людьми. К примеру, я работал с беслановскими детьми с осколочными ранениями головы, которые уже через пару месяцев лечения ничем не отличались от здоровых сверстников.
В случае огнестрельного ранения в голову выживают многие из пострадавших. Казалось бы, вопрос о жизни и смерти в случае такого тяжелейшего ранения предрешен. Но статистика НИИ нейрохирургии имени Бурденко говорит об обратном. А простая же и не тяжелая болезнь может привести к неожиданному результату. В силу множества факторов она может стать причиной смерти человека. Таким же образом, известны случаи, при которых упавшие с высоты 16-этажного дома отделываются царапинами, и наоборот – неудачно поскользнувшиеся на дороге, умирают.
А бывают и противоположные случаи, в которых человека от какого-нибудь заболевания усиленно спасали, реанимировали, а он в итоге умирал от совсем от другого заболевания. Как это объяснить? Вроде бы тоже очевидно, но вступает в дело некий аспект, который ломает эту причинно – следственную связь и человек погибает.
Более того, нередки случаи, когда человек, искалеченный в ДТП, доставляется в больницу, врачи «вытаскивают» его с того света, выхаживают. А перед выпиской он вдруг умирает, например, от аневризмы аорты, которая никак не связана с травмой. А смертельно больной продолжает жить. Уже наследники наследство его поделили, а он их переживает. И таких случаев достаточно, чтобы перестать считать мир жестко детерминированным.
Не редки и случаи, когда человек умирает вообще без причины. Например, молодой, здоровый парень ложиться вечером спать, а утром его находят мертвым. Делается тщательнейшее, профессиональнейшее вскрытие, чтобы найти причину смерти. Но причины нет. Все в норме. И отчего он умер – не понятно.
И никто не может сказать, почему именно с этим человеком произошло несчастье. И в чем была его причина. Во всяком случае, решения этого вопроса нет в медицинской плоскости. Возможно, оно есть в плоскости другой, но об этом лучше расскажут священники.
Конечно, чаще всего мы видим причину смерти, более того, мы можем достаточно точно сказать, отчего она произошла. Но почему так совпали обстоятельства, которые могут в нашем понимании казаться случайными, мы не можем. Почему именно этот конкретный человек заболел, почему именно он так отреагировал на лечение, почему именно тогда он попал под машину, которой управлял именно тот пьяный водитель, почему … почему… почему… Можно долго говорить об этих «почему», находить ответы – рок, судьба, фатум, Божия воля (кому как нравиться), но и по этому поводу лучше скажут священники. Ответ на этот вопрос не предоставлен ни наукой в общем, не медициной в частности. А уж тем более – невозможно ответить на все эти многочисленные «почему» конкретному человеку в его отдельной ситуации.
Но мы все равно хотим знать ответ, понять, вывести связи между событиями. Нас не устраивает объяснение, что это случай или Божия воля. Мы ищем закономерности там, где их найти в нашем трехмерном мире нельзя. Часто это приводит к тяжелейшему чувству вины. Мы уверены, что если есть плохой для нас результат, то кто-то должен быть виноват в нем. Мы привыкли так думать. Виноватым обычно мы назначаем кого-нибудь, а чаще – себя. Причем, мы не можем проанализировать действительную, реальную свою роль в том, что произошло.
Разберем, к примеру, такую ситуацию. Сын винит себя в смерти матери за то, что не успел положить ее в больницу. Но посмотрим на ситуацию с другой стороны. А если бы его мама умерла в больнице? Тогда бы он винил себя за то, что он не оставил ее дома, и не спас ее, будучи рядом!
Но желание самостоятельно, во что бы то ни стало вывести причинно-следственную связь между произошедшей трагедией и собственными поступками, не оставляет людей, переносящих боль утраты. При этом цепь событий как бы «откручивается назад» с момента смерти. Подыскиваются варианты возможного развития событий в случае изменения какого-то звена из этой цепи и т.п. Но люди при этом не отдают себе отчет в одном: просчитывать варианты развития ситуации от обратного, зная и причины, и конечный результат – неправильно. Нельзя сказать, что ты решил задачу, если у тебя есть правильный ответ, а все неизвестные в уравнении под него подогнал. А теперь винишь себя в том, что не решил это уравнение. Конечно, ты же тогда не знал ответа! Ты просто не мог его решить.
Поэтому попытка предсказывать судьбу подобна решению уравнения со многими миллионами неизвестных. И не имеет никакого смысла человеку переживать чувство вины за то, что он не справился с решением такого уравнения, не имеющего решения в принципе. И в этом есть высокий замысел: не смотря на любые исследования причин смерти, на тысячи книг, написанных на эту тему, не лишать человека интереса к жизни с предопределенным и заранее известным ее завершением. Ведь ожидание смерти намного хуже, чем сама смерть.
Человеческой природе потому и не свойственно знать будущее, что, веря в вечную жизнь души, человек должен планировать и свою земную жизнь, постигать ее, заниматься душой, растить детей. Зная момент прекращения жизни тела, он не стремился бы ни к каким дальнейшим целям, просто не ставил бы перед собой эти цели на долгосрочную перспективу. И жизнь бы остановилась. Все бы ждали своего часа. Человечество изжило бы себя как биологический вид.
Хочу сказать, что причину смерти никогда не следует подгонять под результат еще и потому, что результат – это объективная реальность, в то время как причинами в основном считают домыслы. Бесспорной является смерть, произошедшая от ножевого ранения. А от ранения словом? И стоит ли действительно вспоминать все сказанные слова, которые намеренно подгоняются под собственное чувство ложной вины? Любое слово можно при желании привязать к следствию. И действительно, человеку часто кажется, что эта связь есть. Его разуверяют в этом, но чувство вины не отпускает. Он хочет себя наказать.
Такое поведение подобно нереальной сцене в зале суда, на котором человек, оправданный и признанный невиновным в совершении преступления, настаивает перед судьей на том, чтобы быть отправленным в колонию строгого режима.
Мы все говорим друг другу плохие слова, делаем по отношению к друг другу нехорошие поступки. Мы допускаем ошибки, потому что мы – слабые люди. Умные пытаются их исправлять и понимают что они – не боги. А некоторые так и остаются при мнении, что они могут на все влиять. Именно эти люди потом испытывают чувство вины, не понимая, что это просто обратная сторона их саморазрушительного эгоцентризма.
В поисках любыми путями причин горестных событий, приведших к смерти, часто выбор горюющих останавливается на врачах, которые «не все возможное сделали», на родственниках, которые «не доглядели», и даже на произошедших событиях. Молодой человек поругался с девушкой и ушёл из дома. Или просто попросила сходить вечером за хлебом в магазин. На улице его сбила машина (или убили грабители). Девушка начинает винить себя в том, что из-за их ссоры (или её просьбы) он погиб. Хотя между этими событиями нет причинной связи. И поиск связи между этими событиями подобен тому, чтобы предполагать невозможность наступления смерти в ДТП, если бы человек был парализован с детства и лежал прикованный к больничной койке.
Надо понимать, человеческий организм устроен намного сложнее и совершеннее, чем самый современный компьютер хотя бы потому, что его устройство понятно человеку, поскольку он же его и создал, а вот организм, тело человека – нет. Люди познают себя на протяжении тысяч лет, но ответ на многие их вопросы так и остается неопределенным.
Возможно, именно поэтому христиане говорят о том, что все в руках Божиих. Если Он создал все и всех, то только Он и имеет влияние на ситуацию.
Известно, что все «сильные мира сего» (Александр Македонский, Наполеон, Брежнев – и этот список можно продолжать бесконечно!) не смогли избежать смерти, даже имея лучших медиков, лекарства и технологии в своем распоряжении. И в большинстве случаев смерть к человеку приходит самым неожиданным образом.
Поэтому важно в принципе просто понять, что не может ни один человек нести полную ответственность за жизнь другого. И соответственно, далеко не всегда работают причинно-следственные связи. И не всегда нужно связывать между собой произошедшие события, предшествующие смерти человека.
Я не хочу сказать, что совсем все происходит случайно и никакое следствие не имеет причины. Я только хочу сказать только о том, что мы в силу убежденности, что мы представляем из себя нечто значительное, способное управлять случайностями, гармонией, природой вещей, и ощущая вину, часто пытаемся взять на себя слишком много ответственности за то, что произошло, не желаем критически осмысливать свою роль в тех процессах, которые привели к этому результату, а предаемся негативным, саморазрушающим чувствам вместо того, чтобы, сделав выводы и поняв свои ошибки, пойти по дороге жизни, не застревая в прошлом, а внимательно смотря под ноги в будущем.
Читайте также: