Каллен dragon age цитаты
Обновлено: 04.07.2024
— Искательница, у тебя интересные способности, мне всегда было интересно, как ты гасишь магию.
— Ты никогда не видел храмовников?
— Я же отступник.
— И за тобой никогда не гнались храмовники?
— Я очень острожный отступник.
— Как ты это делаешь с волосами, Дориан? Магия?
— Всего лишь гигиена и расческа. Надо будет представить тебе этих двух дам.
Мне всегда нравились ферелденцы. Все напрямик говорят.
— Так значит, ты был один-одинешенек посреди диких земель?
— О чем ты?
— Одинокий путник в бескрайнем мире. Что он ищет? Любовь? Прощение?
— Напиши так: «Человек с твердой рукой и железной волей, борец с порождениями тьмы».
— Да, но что он будет воплощать?
— Желание убить побольше порождений тьмы.
— Ты прямо как Себастьян.
— Кассандра до сих пор с тобой не разговаривает?
— Не знаю. Если и получится вернуть ее доверие, то явно не сразу.
— Да уж, вранья она терпеть не может. Но тебе она хотя бы кинжал в книгу не вонзила.
— Ты хотел сказать «в спину»?
— Нет, друг мой, в книгу. Именно в книгу.
— Встречал я одного гнома, так он варил лучший в мире домашний эль.
— А я встречал одного Серого Стража, так он пустил в себя духа, взорвал церковь и убил сто человек народу. И почему все вечно думают, что собеседник жаждет послушать про «себе подобных»?
— Как тебя лучше назвать — поседевшим или возмужавшим?
— А что, у меня есть выбор?
— Нет, просто пытался соблюсти вежливость. Значит, будешь «поседевшим».
— Всегда было интересно: что обычные люди думают о свободе для магов.
— Если интересно, взял бы и спросил. Хотя погоди. Придется же говорить с примитивными обывателями вроде меня.
— Вот-вот. Это и останавливает.
— Я подслушал тебя в таверне, Блэкволл. Выведываешь, значит, про меня с Инквизитором?
— Мне просто показалось, что я плохо расслышал.
— У тебя есть вопросы? Усы дрожат от любопытства?
— Я не хочу лезть в дела Инквизитора.
— Уверен? А то я даже схемы нарисовать могу.
— Нет. Спасибо.
— Я думал, только я считаю, что все люди на одно лицо.
— А оказалось.
— А оказалось, что вы сами друг друга не различаете. Как тебе удалось столько лет жить под видом другого человека?
— Бороду отрастил.
— И все? Добавь волос на лицо, и никто тебя не узнает? Ну и маскировка, дружище.
— А еще я месяцами ни с кем не разговаривал.
— Ну ладно. Вижу, что сработало.
— Кассандра, когда в следующий раз будем тренироваться — можешь бить чуть-чуть послабее?
— Зачем? Ты прекрасно держишь удар.
— Да, но предпочел бы не ощущать их всеми костями.
— Не знала, что ты у нас из стекла.
— Спасибо. В данный момент — из толченого.
— Неужели ты боишься магии, Сэра? Для меня это столь же обыденный дар, как для тебя твой лук. Ведь нет ничего страшного в правильно используемом инструменте.
— Скажи это всем «правильным» магам, которые трясут своими инструментами перед приличным народом!
— Ну и картинка.
— А Корифамус? Его «инструмент» тебя устраивает?
— Ты же не про. Нет, лучше не буду продолжать.
— Ладно, слушай, пусть у тебя дар, а у меня нет, только не суй его куда не просят, угу?
— Мне одному кажется, что вон те птички над нами кружат?
— Это они примеряются к тем трупам, что мы оставили. Ты просто подарок Создателя для тех, кто любит мертвечину.
— Ты сейчас говоришь как один критик из Ривейна.
— У меня к вам серьезный вопрос, Железная Леди.
— Я вся внимание.
— Если при императорском дворе кто-нибудь за ужином воспользуется не той вилкой, это будет хуже смерти? Или же он просто потеряет положение в обществе?
— Трудно сказать, цветик мой. Всех, кто в прошлом так ошибался, немедленно закалывали нужной вилкой.
— И все-таки ума не приложу, Варрик, как рожденный в богатстве и знатности может выбрать жизнь обывателя.
— Давайте будем честны: жизнь богатого обывателя.
— Вы не обращаете внимания на ровню, якшаетесь с преступниками и чернорабочими в тавернах.
— Если бы! В последнее время якшаюсь исключительно с форпостами и дорожной пылью.
— Вы прекрасно понимаете, о чем я, цветик мой.
— Как бы вам сказать? Все эти атрибуты аристократии — власть, богатство, слава. Все это я терпеть не могу.
— У вас весьма необычные вкусы.
— Это вы еще друзей моих не видели.
Диалоги Жозефины, Лелианы и Каллена во время работы в ставке командования.
Диалоги
(После получения лошадей от мастера Деннета)
(После закрытия разрыва в озере Крествуда)
- Лелиана: Мертвецы Крествуд больше не беспокоят.
- Каллен: После всего произошедшего потребуется какое-то время, чтобы деревня оправилась.
(Если Сер Мишель погиб)
- Жозефина: Как жаль сера Мишеля.
- Каллен: "Жаль"? Обстоятельства его смерти — это пятно на чести Инквизиции.
(Если Абернаш и Мовран работают вместе)
- Каллен: Вождь Мовран "обучает" Абернаша? (Смеется.) Я даже готов заплатить, чтобы на это посмотреть.
(При прохождении квеста Каллена)
- Каллен: Жозефина, твои данные очень пригодились. Спасибо.
- Жозефина: Не за что. Вы в порядке? Вы. с тех пор.
- Каллен: Все нормально.
(При прохождении квеста Каллена)
- Каллен: Коль скоро разрывы закрыты, можно теперь посылать туда группы поменьше, чтобы люди отдохнули.
- Лелиана: Согласна. Вы в порядке?
- Каллен: Просто. голова болит.
(После прохождения квеста Лелианы и смерти Натали)
- Жозефина: Мне так жаль насчет Натали.
- Лелиана: Она сама была во всем виновата.
(После прохождения квеста Лелианы)
- Жозефина: Ты нашла в Валансе то, что хотела?
- Лелиана: Да. Все, что было нужно. Благодаря (леди) Инквизитору.
(Неизвестное условие, возможно после разговора с Жозефиной о Лелиане)
— Небось живешь жирнячно, да?
— Я? Ты вообще про что.
— Ты спишь на шелке? И всяким золотым говном обливаешься? Ты богатый!
— Я от всего этого отказался. Хотя по золотому говну время от времени скучаю.
— Что, правда, отказался? Знала, что ты не такой плохой.
— Ты хорошо управляешься с тем мечом.
— Спасибо.
— Вижу, время, проведенное с самим собой, наделило тебя крепкой хваткой.
Настырность порой лучше безупречности. Мне нравятся те герои, что ищут свой предел, сколько бы они ни проигрывали. Легко быть храбрецом, когда все время выигрываешь и все идет по-твоему. В этом нет ничего великого.
— Ты мне кое-кого напоминаешь. Был такой набожный сукин сын в сияющих белых доспехах. Посмел сказать, что у меня прицел косит влево.
— Великолепное описание. Прямо про меня.
— Просто. вся эта миловидность. Ну настолько он был. милым.
— Милым. Ага. Я так понимаю, он тебе не нравился.
— Себастьян счел бы это за комплимент.
Рассказчик должен верить в свою историю. Если он не верит, то и никто не поверит.
— Корифей. Он ведь из твоих, верно?
— «Из моих»? Ты словно про домашних зверушек говоришь. Гигантский хомяк с претензиями на божественность! «Дориан, почему ты не смотришь за своими питомцами? Корифей опять написал на ковер!» Ковер в данной аналогии — это Убежище.
— Он тевинтерский магистр или нет?
— Ты имеешь в виду «источник всего плохого и злого в мире»? Это ведь одно и то же, правда?
— Временами определенно так кажется.
— Я недавно видел, как ты. колотила дерево. Чем оно тебя обидело?
— Много чем.
— Понимаю.
— Я с детства страдала от сенной лихорадки. Брат как-то пошутил, что нужно поколотить дерево в отместку. Я поколотила, а насморк взял да прошел. С тех пор так и делаю всякий раз.
— Прямой подход. Мне нравится.
— Откуда вообще у духа может взяться плоть?
— Не знаю. Как стражи становятся серыми?
— Я полагаю, вы поддерживаете Церковь из деловых соображений, Варрик?
— Нет, это скорее личное.
— В самом деле? Вы никак не похожи на верующего.
— Мне не нравится, когда взрывают города. Вера тут — дело десятое.
— Ну давай, парень, попробуй ещё раз, как мы учили.
— Две пары бьют одну. Каре бьет две пары. Она прячет туза драконов в высокий сапог и предлагает бармену сыграть снова. Блондинчик смотрит на стол, ворчит, вечно ворчит.
— Парень, соберись. Плохими воспоминаниями ты каре не побьешь.
— Дориан, ты сказал, тебя можно спрашивать.
— Верно. Сказал.
— Почему ты так злишься на отца? Он хочет помочь, ты это сам знаешь, но.
— Не знаю, смогу ли тебе объяснить.
— Ты любишь его, но злишься. То и то смешивается, живёт в животе и комкается в клубок.
— Иногда. иногда одной любви мало, Коул.
— «Одной любви мало». Для чего мало? Ты не объяснил, Дориан.
— А я уж надеялся, что с этим закончили.
— Он среди зрителей, смотрит, как я сдаю экзамен. Так горд, что слёзы на глазах. Всё, чтобы он был счастлив, что угодно. Почему это стало неправдой?
— Коул, это. неподходящая тема для беседы. Пожалуйста, не надо.
— Я делаю тебе больно, Дориан. Слова свиваются, секут, саднят. Ты говорил, можно спрашивать.
— Я помню. Просто ты спрашиваешь. про очень личное.
— Но тебе больно. Я хочу помочь, но всё перепутано с любовью. Не могу распустить, не порвав. Ты слишком крепко его держишь. Даёшь себя ранить, думаешь, что боль — это ты. Зачем так?
— Уймите его кто-нибудь, а? Выгоните обратно в Тень или хоть куда?
Я не боюсь того, что Корифей верит в свой успех, я боюсь, что у него действительно может получиться.
— Что вам больше всего нравится в Блэкволле, Вивьен?
— Его отсутствие, конечно же.
— Я вас слышу.
В глубине души нам не все равно. Мы переживаем. Глубоко. Обо всем.
— А что подвигло тебя написать о Хоук? Во всех остальных твоих книгах события вымышлены.
— Кто-то же должен был рассказать всю правду о Защитнице.
— Однако вранья в книге выше крыши.
— Правдивого вранья. Это важно.
— Они когда-нибудь молчат?
— Парень, говорить нужно более конкретно. Кто молчит?
— Люди в голове. Они ненастоящие, но говорят и думают. Иногда ты смотришь их глазами.
— Если бы они замолкали, мне бы не приходилось столько писать.
— Это у нас Стежка может сделать такое зелье что после любых травм сразу на ноги встанешь, правда вкус поганый.
— Потому что это припарка, сэр. Ее не пьют.
— А это правда, что киркволлская рыцарь-командорша превратилась в. статую?
— Чистая правда. До сих пор там стоит, наводит жуть на посетителей Казематов.
— И никто ее оттуда не убрал?
— Предлагаешь лишить детей любимой игры «Кто осмелится потыкать палочкой в Мередит»?
— Они что, правда так делают?
— Нет. Никто не осмеливается тыкать палочкой в Мередит.
— Нет, ну надо же. Из всех моих книг выбрала самую отвратительную. Почему хотя бы не «Трудную жизнь в Верхнем городе»?
— Тайн и расследований мне своих хватает.
— Настолько, что в свободное время не хочется поразмыслить над чужими?
— А ещё ты убил моего любимого персонажа в третьей главе. Я книжкой запустила в стену и больше её не читала.
— О-о, вот и критика пошла. Все с тобой ясно.
— Выходит, Коул, ты можешь быть невидимым по желанию? А других людей можешь так спрятать?
— Да. Но я устаю. И это не выходит, если они громкие. Или злые. Или яркие.
— А предметы? Можешь сделать так, чтобы люди не замечали вещь?
— Может быть. А что, например?
— Ну я не знаю. Книгу, коробку. ящик. повозку с ящиками?
— Ну же Варрик, просто ответь на вопрос.
— Моя матушка дурачков не растила. Посверкунчик. И не подумаю в это лезть.
— Есть же у тебя какое-то мнение! И ты гном! Совершенно непредвзят, можешь рассудить.
— Да хоть всё золото Орзаммара пообещай, не буду я отвечать на вопрос, какой маг в Инквизиции лучше всех одевается.
— Что, серьёзно? «Мечи и щиты»? Где откопала-то хоть? На дне бочонка в Пыльном городе?
— Я вела расследование! Хотела. узнать побольше о Защитнице.
— О Защитнице я совсем другую книжку написал. Может, помнишь? Ты ещё нож в неё засадила когда-то.
— Ту я целых два раза прочитала.
— Варрик, как ты мог допустить, чтобы рыцаря-капитана ложно обвинили в убийстве?
— «Допустить», скажешь тоже. Я целых три главы фундамент закладывал.
— Но она же не заслужила! Ей и так уже досталось!
— Знаешь, Искательница, когда любишь своего персонажа, то мучаешь его, ломаешь ему жизнь, заставляешь страдать. Иногда посылаешь на героическую смерть.
— Ерунда какая-то.
— Тебя зацепило, поэтому ты споришь. Если бы она подремала и спокойно провела вечер, ты бы не стала про это читать.
Читайте также: