Алеша попович фрагмент в березах
Обновлено: 07.07.2024
Жанр русского эпоса складывался во времена, когда мифы и легенды ещё не были настолько выхолощенными, последовательными и логичными, как это характерно для большинства современных историй. Главные герои оригинальных русских былин зачастую совершают поступки, которые, по сегодняшним представлениям, совсем не вяжутся с имиджем положительных персонажей. Давайте же рассмотрим несколько таких случаев.
Участие богатырей в междоусобных войнах
Тверская летопись рассказывает, что Алекса Попович служил великому князю Всеволоду Юрьевичу по прозвищу Большое Гнездо. После смерти Всеволода в 1212 году вспыхнула усобица между его многочисленными сыновьями. Одну партию возглавил старший сын Всеволода Константин, другую – сын Юрий. Алекса Попович служил Константину.
Летопись сообщает, что когда князь Константин отступил в Кострому, он оставил оборонять Ростов Алексу Поповича с верным войском. Богатырь предпринял против дружины Юрия смелую вылазку за реку Ишня и перебил множество русских врагов своего князя. «А кости их собраны в большие могилы, что и доныне есть на реке Ишне, а также по другую сторону реки Усии: ведь с князем Юрием пришло много людей». Немало людей Юрия перебил Алекса также под Угодичами, на реке Узе.
«Потому что богатыри Александра, делая вылазки с разных сторон, обороняли молитвами Пречистой Богородицы город Ростов. Так великий князь Юрий многократно приходил во владение брата, но возвращался посрамлённый», — резюмирует летопись. Здесь мы видим Алексу Поповича не просто богатырём, но и предводителем богатырей. Правда, пока их подвиги совершаются только против других же русских витязей.
Тимоня Золотой Пояс
Тверская летопись рассказывает о битве на речке Гзе (близ Юрьева-Польского) между Константином и Юрием. Тут, судя по всему, Алекса Попович одержал свои самые громкие подвиги, так как летопись повествует: «И здесь Константин победил молитвами Пречистой Богородицы, своею правдою и с богатырями Александром и его слугой Торопом, здесь же был и Тимоня Золотой Пояс». Так мы узнаём имена других ростовских богатырей, служивших в междоусобной войне князю Константину.
После этого в том же районе состоялась Липицкая битва (21 апреля 1216 года), где Константин, которому на помощь пришли новгородские войска, наголову разгромил Юрия и вокняжился во Владимире. О подвигах Алексы Поповича в ней летопись несколькими строками ниже упоминает, что лучший дружинник Юрия Ратибор, а также Юрята и многие другие лучшие мужи князя Юрия были сражены здесь либо ранее рукою прославленного богатыря.
Пока, как видим, богатыри земли Русской воевали исключительно друг против друга.
1. Святогор держит свою жену в сундуке под замком
Святогор — могущественный богатырь-исполин, вынужденный жить на Святых горах, так как его тяжести не может выдержать Мать — Сыра Земля. Пытаясь однажды поднять суму, в которой заключена «вся тягость земная», Святогор уходит ногами под землю, после чего умирает. По другой версии, герой натыкается на гроб и решает примерить его на себя. Склеп оказывается в пору — и он принимает в нём свою смерть.
По мнению некоторых специалистов, Святогор является одним из самых древних героев, легенды о котором сложились ещё до формирования киевского и новгородского былинных циклов. Как персонаж древнего мира он воплощает собой некие стихийные, природные силы. Это и предопределяет его гибель. Умирая, Святогор уступает дорогу новому поколению богатырей (по одному рассказу, Святогор часть своей богатырской мощи вдохнул в Илью Муромца).
Возможно, вся эта стихийность и первобытное начало и повлияли на поведение богатыря. Как повествует одна из былин, у Святогора была красавица жена, которую он сильно ревновал, поэтому носил в сундуке и никому не показывал. Впрочем, данная предосторожность не помогла. Подруга даже при таком раскладе ухитрилась изменить ему с Ильёй Муромцем, за что впоследствии, была убита. С Ильёй же Святогор, наоборот, после всего этого побратался.
Святогор с Ильёй Муромцем // Рыбников П. Н. Песни, собранные П. Н. Рыбниковым. Ч. 1. 1861. С. 33-42
4. Алёша Попович обманом соблазняет жену Добрыни
Был по-своему обидчив и Алёша Попович, но, в отличие от Ильи, поповский сын не брал нахрапом, а таил обиды и действовал исподтишка.
Однажды Алёша пытался хитростью увести жену Добрыни (не ту, которую учили наукам молодецким, — другую). Когда Добрыня был в отъезде Алёша убедил его супругу, что видел богатыря мёртвым. Женщина поверила, и он женился на ней, как на вдове. Добрыня, однако, вскоре вернулся. И за такое неподобающее поведение преподал обманщику урок. Но, так как Алёша был вроде брата ему, он просто его о кирпичную стенку несколько раз ударил, и всё.
Добрыня в отъезде; Алёша Попович // Рыбников П. Н. Песни, собранные П. Н. Рыбниковым. Ч. 1. 1861. С. 129-139
Уход богатырей в Киев
Спустя всего два года князь Константин умер. Во Владимире снова сел княжить Юрий. Тогда Алекса испугался, что Юрий будет мстить ему за гибель своих лучших дружинников. Он послал своего Торопа к тем богатырям, которых знал, а тем временем устроил укрепление на речке Гзе у Гремячего Колодца. Точно установить это место невозможно, но, по-видимому, оно имеет отношение к городищу на этой речке, известному как Мстиславль.
Собравшись у Алексы на совет, богатыри стали думать думу, что делать дальше. И решили они тогда, «что если будут служить разным князьям, то скоро перебьют друг друга, потому что между князьями на Руси постоянные раздоры и частые рати. И порешили они служить одному великому князю в матери всех городов Киеве. А был тогда великим князем в Киеве храбрый Мстислав, сын Романа Смоленского… Били челом все эти богатыри князю Мстиславу Романовичу».
Таким образом, дальнейшая судьба Алексы Поповича и других богатырей неотделима от судьба Мстислава Романовича, известного в летописях также как Мстислав Старый.
Скачет Илья Муромец во всю конскую прыть. Бурушка-Косматушка с горы на гору перескакивает, реки-озера перепрыгивает, холмы перелетает.
Доскакали они до брынских лесов, дальше Бурушке скакать нельзя: разлеглись болота зыбучие, конь по брюхо в воде тонет. Соскочил Илья с коня. Он левой рукой Бурушку поддерживает, а правой рукой дубы с корнем рвет, настилает через болото настилы дубовые. Тридцать верст Илья гати настелил — до сих пор по ней люди добрые ездят.
Так дошел Илья до речки Смородиной.
Течет река широкая, бурливая, с камня на камень перекатывается.
Заржал Бурушка, взвился выше темного леса и одним скачком перепрыгнул реку.
Сидит за рекой Соловей-разбойник на трех дубах, на девяти суках. Мимо тех дубов ни сокол не пролетит, ни зверь не пробежит, ни гад не проползет. Все боятся Соловья-разбойника, никому умирать не хочется.
Услыхал Соловей конский скок, привстал на дубах, закричал страшным голосом:
— Что за невежа проезжает тут, мимо моих заповедных дубов? Спать не дает Соловью-разбойнику!
Да как засвищет он по-соловьиному, зарычит по-звериному, зашипит по-змеиному, так вся земля дрогнула, столетние дубы покачнулись, цветы осыпались, трава полегла. Бурушка-Косматушка на колени упал.
А Илья в седле сидит, не шевельнется, русые кудри на голове не дрогнут.
Взял он плетку шелковую, ударил коня по крутым бокам:
— Травяной ты мешок, не богатырский конь! Не слыхал ты разве писку птичьего, шипу гадючьего?! Вставай на ноги, подвези меня ближе к Соловьиному гнезду, не то волкам тебя брошу на съедение!
Тут вскочил Бурушка на ноги, подскакал к Соловьиному гнезду.
Удивился Соловей-разбойник, из гнезда высунулся.
А Илья, минуточки не мешкая, натянул тугой лук, спустил каленую стрелу, небольшую стрелу, весом в целый пуд.
Взвыла тетива, полетела стрела, угодила Соловью в правый глаз, вылетела через левое ухо. Покатился Соловей из гнезда, словно овсяный сноп. Подхватил его Илья на руки, связал крепко ремнями сыромятными, подвязал к левому стремени.
Глядит Соловей на Илью, слова вымолвить боится.
— Что глядишь на меня, разбойник, или русских богатырей не видывал?
— Ох, попал я в крепкие руки, не бывать мне больше на волюшке.
Поскакал Илья дальше по прямой дороге и наскакал на подворье Соловья-разбойника. У него двор на семи верстах, на семи столбах, у него вокруг железный тын, на каждой тычинке по маковке, на каждой маковке голова богатыря убитого. А на дворе стоят палаты белокаменные, как жар горят крылечки золоченые.
Увидала дочка Соловья богатырского коня, закричала на весь двор:
— Едет, едет наш батюшка Соловей Рахманович, везет у стремени мужичишку-деревенщину!
Выглянула в окно жена Соловья-разбойника, руками всплеснула:
— Что ты говоришь, неразумная! Это едет мужик- деревенщина и у стремени везет вашего батюшку — Соловья Рахмановича!
Выбежала старшая дочка Соловья — Пелька — во двор, ухватила доску железную весом в девяносто пудов и метнула ее в Илью Муромца. Но Илья ловок да увертлив был, отмахнул доску богатырской рукой, полетела доска обратно, попала в Пельку, убила ее до смерти. Бросилась жена Соловья Илье в ноги:
— Ты возьми у нас, богатырь, серебро, золото, бесценного жемчуга, сколько может увезти твой богатырский конь, отпусти только нашего батюшку, Соловья-разбойника!
Говорит ей Илья в ответ:
— Мне подарков неправедных не надобно. Они добыты слезами детскими, они политы кровью русскою, нажиты нуждой крестьянскою! Как в руках разбойник — он всегда тебе друг, а отпустишь — снова с ним наплачешься. Я свезу Соловья в Киев-город, там на квас пропью, на калачи проем!
Повернул Илья коня и поскакал к Киеву. Приумолк Соловей, не шелохнется.
Едет Илья по Киеву, подъезжает к палатам княжеским. Привязал он коня к столбику точеному, оставил на нем Соловья-разбойника, а сам пошел в светлую горницу.
Там у князя Владимира пир идет, за столами сидят богатыри русские. Вошел Илья, поклонился, стал у порога:
— Здравствуй, князь Владимир с княгиней Апраксией, принимаешь ли к себе заезжего молодца?
Спрашивает его Владимир Красное Солнышко:
— Ты откуда, добрый молодец, как тебя зовут? Какого роду-племени?
— Зовут меня Ильей. Я из-под Мурома. Крестьянский сын из села Карачарова. Ехал я из Чернигова дорогой прямоезжей.
Тут как вскочит из-за стола Алешка Попович:
— Князь Владимир, ласковое наше солнышко, в глаза мужик над тобой насмехается, завирается. Нельзя ехать дорогой прямой из Чернигова. Там уж тридцать лет сидит Соловей-разбойник, не пропускает ни конного, ни пешего. Гони, князь, нахала-деревенщину из дворца долой!
Не взглянул Илья на Алешку Поповича, поклонился князю Владимиру:
— Я привез тебе, князь, Соловья-разбойника, он на твоем дворе, у коня моего привязан. Ты не хочешь ли поглядеть на него?
Повскакали тут с мест князь с княгинею и все богатыри, поспешили за Ильей на княжеский двор. Подбежали к Бурушке-Косматушке.
А разбойник висит у стремени, травяным мешком висит, по рукам-ногам ремнями связан. Левым глазом он глядит на Киев и на князя Владимира.
Говорит ему князь Владимир: .
— Ну-ка, засвищи по-соловьиному, зарычи по-звериному.
Не глядит на него Соловей-разбойник, не слушает:
— Не ты меня с бою брал, не тебе мне приказывать.
Просит тогда Владимир-князь Илью Муромца:
— Прикажи ты ему, Илья Иванович.
— Хорошо, только ты нa меня, князь, не гневайся, а закрою я тебя с княгинею полами моего кафтана крестьянского, а то как бы беды не было! А ты, Соловей Рахманович, делай, что тебе приказано!
— Не могу я свистать, у меня во рту запеклось.
— Дайте Соловью чару сладкого вина в полтора ведра, да другую пива горького, да третью меду хмельного, закусить дайте калачом крупитчатым, тогда он засвищет, потешит нас.
Напоили Соловья, накормили, приготовился Соловей свистать.
— Ты смотри, Соловей,— говорит Илья,— ты не смей свистать во весь голос, а свисти ты полусвистом, зарычи полурыком, а то будет худо тебе.
Не послушал Соловей наказ Ильи Муромца, захотел он разорить Киев-град, захотел убить князя с княгиней, всех русских богатырей. Засвистел он во весь соловьиный свист, заревел во всю мочь, зашипел во весь змеиный шип.
Что тут сделалось!
Маковки на теремах покривились, крылечки от стен отвалились, стекла в горницах полопались, разбежались кони из конюшен, все богатыри на землю упали, на четвереньках по двору расползлись. Сам князь Владимир еще живой стоит, шатается, у Ильи под кафтаном прячется.
Рассердился Илья на разбойника:
— Я велел тебе князя с княгиней потешить, а ты сколько бед натворил! Ну, теперь я с тобой за все рассчитаюсь. Полно тебе слезить отцов-матерей, полно вдовить молодушек, сиротить детей, полно разбойничать!
Взял Илья саблю острую, отрубил Соловью голову. Тут и конец Соловью настал.
— Спасибо тебе, Илья Муромец,— говорит Владимир-князь.— Оставайся в моей дружине, будешь старшим богатырем, над другими богатырями начальником. И живи ты у нас в Киеве, век живи, отныне и до смерти.
И пошли они пир пировать.
Князь Владимир посадил Илью около себя, около себя против княгинюшки. Алеше Поповичу обидно стало; схватил Алеша со стола булатный нож и метнул его в Илью Муромца. На лету поймал Илья острый нож и воткнул его в дубовый стол. На Алешу он и глазом не взглянул.
Подошел к Илье вежливый Добрынюшка:
— Славный богатырь Илья Иванович, будешь ты у нас в дружине старшим. Ты возьми меня и Алешу Поповича в товарищи. Будешь ты у нас за старшего, а я и Алеша за младшеньких.
Тут Алеша распалился, на ноги вскочил:
— Ты в уме ли, Добрынюшка? Сам ты роду боярского, я из старого роду поповского, а его никто не знает, не ведает, принесло его нивесть откудова, а чудит у нас в Киеве, хвастает.
Был тут славный богатырь Самсон Самойлович. Подошел он к Илье и говорит ему:
— Ты, Илья Иванович, на Алешу не гневайся, роду он поповского хвастливого, лучше всех бранится, лучше хвастает.
Тут Алеша криком закричал:
— Да что же это делается? Кого русские богатыри старшим выбрали? Деревенщину лесную неумытую!
Тут Самсон Самойлович слово вымолвил:
— Много ты шумишь, Алешенька, и неумные речи говоришь,— деревенским людом Русь кормится. Да и не по роду-племени слава идет, а по богатырским делам да подвигам. За дела и слава Илюшеньке!
А Алеша как щенок на тура гавкает:
— Много ли он славы добудет, на веселых пирах меды попиваючи!
Не стерпел Илья, вскочил на ноги:
— Верное слово молвил поповский сын — не годится богатырю на пиру сидеть, живот растить. Отпусти меня, князь, в широкие степи, поглядеть, не рыщет ли враг по родной Руси, не залегли ли где разбойники.
В славном городе Ростове у ростовского попа соборного был один-единственный сын. Звали его Алеша, прозывали по отцу Поповичем.
Алеша Попович грамоте не учился, за книги не садился, а учился с малых лет копьем владеть, из лука стрелять, богатырских коней укрощать. Силой Алеша не большой богатырь, зато дерзостью да хитростью взял. Вот подрос Алеша Попович до шестнадцати лет, и скучно ему стало в отцовском доме.
Стал он просить отца отпустить его в чистое поле, в широкое раздолье, по Руси-матушке поездить, до синего моря добраться, в лесах поохотиться. Отпустил его отец, дал ему коня богатырского, саблю, копье острое да лук со стрелами. Стал Алеша коня седлать, стал приговаривать:
- Служи мне верно, богатырский конь. Не оставь меня ни мертвым, ни раненым серым волкам на растерзание, черным воронам на расклевание, врагам на поругание. Где б мы ни были, домой привези!
Обрядил он своего коня по-княжески. Седло черкасское, подпруга шелковая, узда золоченая.
Позвал Алеша с собой любимого друга Екима Ивановича и поутру в субботу из дому выехал искать себе богатырской славы.
Вот едут верные друзья плечо в плечо, стремя в стремя, по сторонам поглядывают. Никого в степи не видно — ни богатыря, с кем бы силой помериться, ни зверя, чтоб поохотиться. Раскинулась под солнцем русская степь без конца, без края, и шороха в ней не слыхать, в небе птицы не видать. Вдруг видит Алеша — лежит на кургане камень, а на камне что-то написано. Говорит Алеша Екиму Ивановичу:
- Ну-ка, Екимушка, прочитай, что на камне написано. Ты хорошо грамотный, а я грамоте не обучен.
Соскочил Еким с коня, стал на камне надпись разбирать.
- Вот, Алешенька, что на камне написано: правая дорога ведет к Чернигову, левая дорога — в Киев к князю Владимиру, а прямо дорога — к синему морю, к тихим заводям.
- Куда же нам, Еким, путь держать?
- К синему морю ехать далеко, к Чернигову ехать незачем: там калачницы хорошие. Съешь один калач — другой захочется, съешь другой — на перину завалишься, не сыскать нам там богатырской славы. А поедем мы к князю Владимиру, может, он нас в свою дружину возьмет.
- Ну, так завернем, Еким, на левый путь. Завернули молодцы коней и поехали по дороге к Киеву.
Доехали они до берега Сафат-реки, поставили белый шатер. Алеша с коня соскочил, в шатер вошел, лег на зеленую траву и заснул крепким сном. А Еким коней расседлал, напоил, прогулял, стреножил и в луга пустил, только тогда отдыхать пошел.
Утром-светом проснулся Алеша, росой умылся, белым полотенцем вытерся, стал кудри расчесывать.
А Еким вскочил, за конями сходил, попоил их, овсом покормил, заседлал и своего и Алешиного.
Снова молодцы в путь пустились.
Едут-едут, вдруг видят — среди степи идет старичок. Нищий странник — калика перехожая.
На нем лапти из семи шелков сплетенные, на нем шуба соболиная, шапка греческая, а в руках дубинка дорожная. Увидал он молодцов, загородил им путь:
- Ой вы, молодцы удалые, вы не ездите за Сафат-реку. Стал там станом злой враг Тугарин, Змея сын. Вышиной он как высокий дуб, меж плечами косая сажень, между глаз можно стрелу положить. У него крылатый конь — как лютый зверь: из ноздрей пламя пышет, из ушей дым валит. Не езжайте туда, молодцы!
Екимушка на Алешу поглядывает, а Алеша распалился, разгневался:
- Ладно, бери, да смотри, чтобы беды не было, он тебя в один глоток проглотить может.
- Ничего, как-нибудь справимся!
Надел Алеша цветное платье и пошел пешком к Сафат-реке. Идет, на дубинку опирается, прихрамывает.
Увидел его Тугарин Змеевич, закричал так, что дрогнула земля, согнулись высокие дубы, воды из реки выплеснулись. Алеша еле жив стоит, ноги у него подкашиваются.
- Гей,— кричит Тугарин,— гей, странничек, не видал ли ты Алешу Поповича? Мне бы хотелось его найти, да копьем поколоть, да огнем пожечь.
А Алеша шляпу греческую на лицо натянул, закряхтел, застонал и отвечает стариковским голосом:
- Ох-ох-ох, не гневись на меня, Тугарин Змеевич, от старости оглох, ничего не слышу, что ты мне приказываешь. Подъезжай ко мне поближе, к убогому.
Подъехал Тугарин к Алеше, наклонился с седла, хотел ему в ухо гаркнуть, а Алеша ловок, увертлив был,— как хватит его дубинкой между глаз, — так Тугарин без памяти на землю пал.
Снял с него Алеша дорогое платье, самоцветами расшитое, не дешевое платье, ценой в сто тысяч, на себя надел. Самого Тугарина к седлу приторочил и поехал обратно к своим друзьям.
А там Еким Иванович сам не свой, рвется Алеше помочь, да нельзя в богатырское дело вмешиваться, Алешиной славе мешать.
Вдруг видит Еким — скачет конь что лютый зверь, на нем в дорогом платье Тугарин сидит.
Разгневался Еким, бросил наотмашь свою палицу в тридцать пудов прямо в грудь Алеше Поповичу. Свалился Алеша замертво.
А Еким кинжал вытащил, бросился к упавшему, хочет добить Тугарина. И вдруг видит — перед ним Алеша лежит.
Грянулся наземь Еким Иванович, горько расплакался:
- Убил я, убил своего брата названого, дорогого Алешу Поповича!
Стали они с каликой Алешу трясти, качать, влили ему в рот питья заморского, растирали травами лечебными. Открыл глаза Алеша, встал на ноги, на ногах стоит-шатается.
Еким Иванович от радости сам не свой.
Снял он с Алеши платье Тугарина, одел его в богатырские доспехи, отдал калике его добро. Посадил Алешу на коня, сам рядом пошел: Алешу поддерживает.
Только у самого Киева Алеша в силу вошел.
Подъехали они к Киеву в воскресенье, к обеденной поре. Заехали на княжеский двор, соскочили с коней, привязали их к дубовым столбам и вошли в горницу. Князь Владимир их ласково встречает:
- Здравствуйте, гости милые, вы откуда ко мне приехали? Как зовут вас по имени, величают по отчеству?
- Я из города Ростова, сын соборного попа Леонтия. А зовут меня Алешей Поповичем. Ехали мы чистой степью, повстречали Тугарина Змеевича, он теперь у меня в тороках висит.
- Ну и богатырь ты, Алешенька! Куда хочешь за стол садись: хочешь рядом со мной, хочешь против меня, хочешь рядом с княгинею.
Алеша Попович не раздумывал, сел он рядом с кня гинею. А Еким Иванович у печки стал.
Крикнул князь Владимир прислужников:
- Развяжите Тугарина Змеевича, принесите сюда в горницу!
Только Алеша взялся за хлеб, за соль — растворились двери горницы, внесли двенадцать конюхов на золотой доске Тугарина, посадили рядом с князем Владимиром.
Прибежали стольники, принесли жареных гусей-лебедей, принесли ковши меду сладкого.
А Тугарин неучтиво себя ведет, невежливо. Ухватил лебедушку и с костями съел, по ковриге целой за щеку запихивает. Сгреб пироги сдобные да в рот побросал, за один дух десять ковшей меду в глотку льет. Не успели гости кусочка взять, а уже на столе только косточки.
Нахмурился Алеша Попович и говорит:
- У моего батюшки попа Леонтия была собака старая и жадная. Ухватила она большую кость да и подавилась. Я ее за хвост схватил, под гору метнул, то же будет от меня Тугарину.
Потемнел Тугарин, как осенняя ночь, выхватил острый кинжал и метнул его в Алешу Поповича.
Тут бы Алеше и конец пришел, да вскочил Еким Иванович, на лету кинжал перехватил.
- Братец мой, Алеша Попович, сам изволишь в него нож бросать или мне позволишь?
- И сам не брошу, и тебе не позволю: неучтиво у князя в горнице ссору вести. А переведаюсь я с ним завтра в чистом поле, и не быть Тугарину живому завтра к вечеру.
Зашумели гости, заспорили, стали заклад держать, все за Тугарина ставят — и корабли, и товары, и деньги.
За Алешу ставят только княгиня Апраксия да Еким Иванович.
Встал Алеша из-за стола, поехал с Екимом в свой шатер на Сафат-реке. Всю ночь Алеша не спит, на небо смотрит, подзывает тучу грозовую, чтоб смочила дождем Тугариновы крылья. Утром-светом прилетел Тугарин, над шатром вьется, хочет сверху ударить. Да не зря Алеша ночь не спал: налетела туча громовая, грозовая, пролилась дождем, смочила Тугаринову коню могучие крылья. Грянулся конь наземь, по земле поскакал.
А Алеша крепко в седле сидит, острой сабелькой помахивает.
Заревел Тугарин так, что лист с деревьев посыпался:
- Тут тебе, Алешка, конец: захочу — огнем спалю, захочу — конем потопчу, захочу — копьем заколю!
Подъехал к нему Алеша Попович поближе и говорит :
- Что же ты, Тугарин, обманываешь?! Бились мы с тобой об заклад, что один на один силой померяемся, а теперь за тобой стоит сила несметная!
Оглянулся Тугарин назад, хотел посмотреть, какая сила за ним стоит, а Алеше только того и надобно. Взмахнул острой саблей и отсек ему голову!
Покатилась голова на землю, как пивной котел, загудела земля-матушка! Соскочил Алеша, хотел взять голову, да не мог от земли на вершок поднять. Крикнул Алеша Попович зычным голосом:
- Эй вы, верные товарищи, помогите голову Тугарина с земли поднять!
Подъехал Еким Иванович с товарищами, помог Алеше Поповичу голову Тугарина на богатырского коня взвалить.
Как приехали они к Киеву, заехали на княжеский двор, бросили среди двора чудище.
Вышел князь Владимир с княгинею, приглашал Алешу за княжеский стол, говорил Алеше ласковые слова:
— Живи ты, Алеша, в Киеве, послужи мне, князю Владимиру, я тебя, Алеша, пожалую.
Остался Алеша в Киеве дружинником.
Так про молодого Алешу старину поют, чтобы добрые люди слушали:
Наш Алеша роду поповского, Он и храбр и умен, да нравом сварлив. Он не так силен, как напуском смел.
5. Волх Всеславьевич призывает дружину к убийству детей и стариков
Волх Всеславьевич — уникальный персонаж русского эпоса: он умеет обращаться в различных зверей. Данная магическая способность уже сама по себе намекает, что сущность этого героя отнюдь не простая.
Центральным сюжетом былин о Волхе является его поход в Индийское царство. Чтобы победить противника, герой активно использует свою способность, превращаясь то в волка, то в сокола, то в горностая, то в муравья. Завоевав чужую страну и став её новым царём, он приказывает своей дружине рубить всех от мала до велика, в живых разрешает оставить только семь тысяч местных красавиц.
Богатырь Алёша Попович – лицо историческое. О нём сообщает Тверская летопись. Только звался он не Алексей, а Александр, а Алёша это такая транскрипция уменьшительного от Александра имени Алекса.
В. М. Васнецов. «Богатыри» (Сл.-напр.: Добрыня Никитич, Илья Муромец и Алёша Попович) В. М. Васнецов. «Богатыри» (Сл.-напр.: Добрыня Никитич, Илья Муромец и Алёша Попович)3. Илья Муромец разбойничает вместе с голью кабацкой в Киеве
Самый известный богатырь Илья Муромец, в свободное от подвигов время, был не прочь немного подвыпить и погулять. Как-то он очень сильно обиделся на князя Владимира за то, что тот не пригласил его на пир. В отместку Илья решает созвать всю голь кабацкую и вместе с ней учиняет пьяные погромы и грабит церквушки.
До того дело дошло, что Илья стал грозиться убить князя и его жену. Чтобы утихомирить разошедшегося богатыря, Владимир был вынужден прибегнуть к помощи Добрыни — названного брата Ильи. Тот с горем пополам успокаивает бунтаря.
Ссора Илья-Муромца со князем Владимиром // Рыбников П. Н. Песни, собранные П. Н. Рыбниковым. Ч. 1. 1861. С. 95-97
2. Добрыня отрубает свой невесте руки, ноги и губы
Добрыня Никитич известен как самый дипломатичный и учтивый богатырь русского эпоса. Данные качества, однако, не мешают ему периодически хулиганить. Согласно одной былине, Добрыне в один момент настолько опостылело стольничать-приворотничать у князя Владимира, что он решает развеяться — берёт лук со стрелами и идёт по улицам Киева стрелять воробушков и сизых голубей.
Но всё это — лишь детские шалости по сравнению с тем, что Добрыня учиняет со своей женой. За то, что она в своё время водилась со Змеем Горынычем, он учит её трём наукам молодецким: отрубает сначала руки, потом ноги и напоследок губы.
Три года Добрынюшка стольничел // Древние Российские стихотворения, собранные Киршею Даниловым
Читайте также: