Гарольд голд тайна кода да винчи читать онлайн

Обновлено: 04.07.2024

- Дана, привет! - поздоровался я, войдя в офис. - Этот плакат давно повесили?

Я показал рукой на огромный билборд, который хорошо виднелся из окна моей приемной.

- Какой плакат? - удивилась Дана и выглянула в окно. - А-а-а… Этот? С книгой доктора Рабина?

- Да, черт бы меня побрал! Этот! С книгой доктора Рабина!

Меня затрясло. Уже третий раз за это утро я "случайно" встречаюсь с доктором философии Рабином. Сначала мне позвонили по телефону и пригласили на его лекцию о Приорате Сиона, потом я услышал интервью по радио, в котором его расспрашивали о каком-то "еврейском заговоре", а теперь вот - огромный плакат, рекламирующий книгу этого доктора - "Имя Бога", глядит прямо в окна моего офиса!

- Не знаю… - недоуменно протянула Дана. - Обычно же их ночью расклеивают.

- Так вот я и спрашиваю - этой ночью? Прошлой?! Три дня назад.

- Не знаю… - Дана лишь недоуменно хлопала глазами.

Я выругался и прошел в кабинет. Бросил портфель на стол, сел за компьютер, поерзал мышкой по коврику, экран приветливо щелкнул. Сейчас я сосредоточусь, займусь делом, и наваждение исчезнет. Пройдет, словно и не было ничего.

Завтра самая важная сделка в моей жизни. Я нашел компаньона для потенциально необычайно успешной авантюры - Дональда Сакса. Слияние наших капиталов позволит выкупить контрольный пакет акций одного значимого в своем сегменте бренда.

Загрузка интернет-эксплоуэра, как и обычно, началась с появления рекламного баннера. И я бы не обратил на него ни малейшего внимания, если бы… Если бы это не был баннер, рекламирующий книгу доктора философии Рабина - "Имя Бога"!

Я машинально посмотрел в окно, потом на экран монитора, потом снова в окно. "Имя Бога"!

Нет, это просто смешно! Этого не может быть! Какая дурацкая цепь случайностей!

У меня началась смеховая истерика. Господи, да какой же у них рекламный бюджет?! Такое ощущение, что они не Рабина рекламируют, а Гарри Поттера! "Имя Бога"! "Имя Бога - Гарри Поттер!" - неплохой слоган, надо будет сделать им коммерческое предложение!

Я смеялся надрывно - глоткой, диафрагмой, гримасой лицевых мускулов. Но мне было не смешно, совсем не смешно. Смеялось мое тело, но мой дух застыл в ужасе. Меня пугали эти бесконечные совпадения, мысли, предчувствия. Они вызывали во мне дикий животный страх. Но я гнал, гнал его от себя.

"Это Бог избранных? Бог единиц? Бог тех, кто правит миром?!" - вспомнил я вопросы журналиста, и мне стало совсем дурно.

Для того чтобы я окончательно счел себя сумасшедшим, мне не хватало самой малости. Сейчас дверь отворится, войдет доктор философии Рабин собственной персоной, и тогда - все.

Дверь отворилась. Я вздрогнул. На пороге появилась Дана.

- Совсем забыла, вам посылка, - сказала она, протягивая мне желтый пакет.

Меня передернуло. Я принял посылку и положил ее перед собой.

- Спасибо, Дана. Можешь идти.

Дана странно посмотрела на меня, но ничего не сказала и вышла.

Большой конверт был оформлен с исключительным изяществом. Оберточная бумага - словно пергамент, покрытый вязью. Впрочем, нет, не вязью. Это рука Леонардо да Винчи. Очень характерный подчерк, и даже какие-то элементы рисунка.

И еще марка с портретом Леонардо - красивое тонкое лицо, длинные золотистые кудри, берет с брошью, отделанный мехом бархатный костюм. Чуть искоса он смотрит на зрителя - то ли бросает последний взгляд, перед тем как отвернуться и исчезнуть, то ли, напротив, приглашает следовать за ним.

Что бы это могло быть?

Я аккуратно надрезал пакет. Еще, еще. Книга. Вытягиваю ее из пакета.

Глава II
ТАЙНОЕ ПОСОЛЬСТВО

- Смотрите, мессере! - воскликнул слуга Никколо Макиавелли, показывая на тяжелые, осадные, обитые железом ворота замка Монтефельтро.

Всадники чуть приподнялись в стременах, щурясь в темноте наступавшей ночи.

- Матерь божья… - вырвалось у кого-то из охранников флорентийского посольства.

На острые чугунные шипы ограды были насажены… человеческие головы!

Секретарь флорентийского Совета десяти - мессере Никколо Макиавелли - невольно тронул свою шею. Лошадь под ним нервно затрясла головой.

- Я узнаю некоторых. Вителло, Орбеллини, Стуццо, Д'Ожерон… Его кондотьеры! - прошептал капитан Гильермо. - Хотел бы я знать, за что их так наградили…

Макиавелли посмотрел на епископа Франческо Содерини. Но лицо епископа не изменило своего обычного благостного выражения. Он глядел на эти ворота с их чудовищным украшением так, словно не замечал ничего особенного.

Глава IV
ЗАПАДНЯ

Чезаре Борджиа стоял над картой. Макиавелли невольно им залюбовался. Светлая бородка, густые пшеничные волосы. Бледное утонченное лицо с плавными ангельскими чертами. Черные как уголь глаза, в которых невозможно разглядеть зрачок, от чего они выглядели почти мистически. Черный костюм без украшений облегал сильное, гибкое, закаленное в многочисленных сражениях тело будущего, в этом можно не сомневаться, единовластного хозяина Италии. Секретарь быстро подсчитал, что сейчас Борджиа двадцать пять или двадцать шесть лет. Тяжелая золотая цепь с орденом архангела Михаила - знак гонфолоньера Святой Церкви - тускло поблескивал на его широкой груди. Ради этой цепи двадцатилетний Чезаре убил родного брата, герцога Гандиа.

Рядом с Борджиа стоял бывший хозяин Флоренции - старший сын Лоренцо Великолепного Пьетро Медичи. От своих родственников он получил прозвище "Злосчастный". Бывшие подданные прозвали его еще хуже - "Безмозглый", что, впрочем, стало следствием не столько бесстрастной оценки недостатков старшего сына Медичи, сколько проявлением предвзятого отношения к нему флорентийцев. Пьетро что-то тихо объяснял герцогу.

В глубине зала, у камина, Макиавелли заметил младшего брата Медичи - Джулиано. Он сидел в кресле, отрешенно глядел на огонь и перебирал четки.

Борджиа удивленно посмотрел на вошедших послов.

- Приветствуем тебя, Цезарь! - полушутливо обратился к нему епископ Содерини, вскинув руку в римском приветствии. - Не так-то просто было до тебя добраться. Здравствуй, Чезаре!

Епископ тепло улыбнулся и раскинул руки, будто встретил родного сына.

Борджиа ответил сдержанным кивком.

Пьетро нахмурился. Он ожидал, что флорентийцы так или иначе попытаются встретиться с Чезаре. Но увидеть епископа в Монтефельтро одного, без всякой охраны… Тщедушный секретарь не в счет. Все это по меньшей мере странно. Выглядит как отчаянная храбрость, хотя больше похоже на отчаянную глупость. Однако искушенный в политике Пьетро Медичи прекрасно знал, что Содерини - человек неглупый и осторожный. Его поступок поставил Медичи в тупик.

Пьетро подошел к Джулиано.

- Они что-то задумали, - сказал он вполголоса брату.

- Ну разумеется, - апатично ответил тот.

Содерини мельком глянул на карту, разложенную на большом, похоже алтарном, столе.

- Удивительно точная, - сказал он. - О-хо-хо! Вся Тоскана! И Романья! И новая переправа! Где ты взял такого картографа, Чезаре? Он стоит целого состояния!

Макиавелли почувствовал, что его пробирает мелкая дрожь, словно он стоял нагим на сильном ветру. Борджиа тяжелым взглядом следил за епископом. Внезапность появления флорентийского посольства в его штаб-квартире, похоже, ненадолго сбила его с толку. Он не говорил ни слова, ожидая, пока Содерини сообщит, что именно привело его в Монтефельтро и почему он так уверен в своей безопасности.

- Мессере да Винчи мой инженер и картограф, - медленно проговорил Борджиа. - И он действительно обходится в целое состояние.

Леонардо поклонился Чезаре, тот жестом подозвал его к себе. Да Винчи подошел.

- Мессере Содерини, - спросил Борджиа, - покажите мне на этой карте, каким путем вы ехали.

- Охотно, - кивнул епископ.

Он склонился над картой и стал медленно водить по ней рукой, указывая путь.

- Мы выехали из Флоренции, - сказал он, - и добрались до Болоньи. Там нас принял мой большой друг, кардинал Джованни. Слышишь, Пьетро? - слова, адресованные Пьетро, в которых Содерини упомянул третьего, среднего брата Медичи, были наполнены едким сарказмом. - Джованни просил нас передать тебе его наставление - будь кроток, ибо кроткие, как сказал Господь, наследуют землю.

Встретившись с Пьетро глазами, епископ улыбнулся так сладко и добродушно, что старшему из Медичи стало не по себе.

- Дорога здесь оживленная и относительно безопасная, - продолжал Содерини. - Здесь мы пересекли границу твоих владений, Чезаре. Нас разоружили, оставили почти без охраны и предложили попробовать добраться до твоего замка. Что ж, раз я здесь - живой и со всеми деньгами, - стало быть, Господь на моей стороне. Ибо, согласись, проследовать через твои владения, оставшись невредимым, все равно что испытание огнем. Лишь истинный праведник, верующий в защиту небес, способен на такое!

Чезаре Борджиа чуть прищурился. Похоже, эта игра ему надоела, и он спросил Содерини напрямик:

- Зачем приехал, Франческо? Уж точно не затем, чтобы расхваливать карты мессере Леонардо. Говори, чем скорее мы перейдем к делу, тем больше терпения у меня останется, чтобы завершить этот разговор.

- Зачем же так, Чезаре? - ответил епископ Содерини. - Мы приехали лишь с одной целью - выразить тебе нашу любовь и почтение.

Борджиа засмеялся, а затем резко умолк.

- Чушь. Не верю ни в твое почтение, ни уж тем более в твою любовь, Франческо. Я знаю, чего ты хочешь. Тебе нужно мое обещание не нападать на Тоскану.

Епископ удивленно вскинул брови:

- Нет! - ординатор выскочил из машины и тут же согнулся пополам, сдерживая приступ рвоты.

Прямо перед его машиной, на асфальте лежало то, что осталось от доктора Освальда, выпрыгнувшего с двадцать второго этажа главного университетского корпуса.

ДЕНЬ, КОТОРЫЙ ИЗМЕНИТ ВСЮ ВАШУ ЖИЗНЬ, НЕЛЬЗЯ УЗНАТЬ НИ УТРОМ ЭТОГО ДНЯ, НИ ВЕЧЕРОМ. ТО, ЧТО ОН УЖЕ БЫЛ И ПРОШЕЛ, ВЫ ПОЙМЕТЕ ЛИШЬ СПУСТЯ КАКОЕ-ТО ВРЕМЯ. НО ЭТО ОБЯЗАТЕЛЬНО СЛУЧИТСЯ, И ТОГДА ВЫ ДО МАЛЕЙШЕЙ ПОДРОБНОСТИ, ДО МЕЛЬЧАЙШЕГО ОБСТОЯТЕЛЬСТВА ВСПОМНИТЕ ТЕ ДВАДЦАТЬ ЧЕТЫРЕ ЧАСА, КОТОРЫЕ ПЕРЕВЕРНУЛИ ВСЮ ВАШУ ЖИЗНЬ. ВСПОМНИТЕ И ПОЙМЕТЕ, ЧТО, ПОСТУПИ ВЫ ИНАЧЕ, ВСЕ МОГЛО СЛОЖИТЬСЯ И ПО-ДРУГОМУ, НО ПОЧЕМУ-ТО ВЫ ЭТОГО НЕ СДЕЛАЛИ.

ВСЕ ПРОИЗОШЛО ИМЕННО ТАК, КАК СЛУЧИЛОСЬ…

Глава I
СТРАННЫЙ ЗВОНОК

Я лежу мертвый. Каждое утро я просыпаюсь с чувством, что лежу мертвый. Остатки, обрывки сна. Не помню никаких подробностей. Просто понимаю, что я мертвый. И обжигающий изнутри холод. Живое чувство собственной смерти. Не страшно, не грустно, а холодно и дико. Я мертвый. Меня нет.

- Катрин, ты где? - кричу я, обнаружив ее отсутствие.

В ответ тишина. Кричу вновь. Тишина.

Ощущение, предчувствие смерти вошло в мою жизнь. Но меня испугала не сама смерть, физический уход, тление. У меня возник страх конца, последней границы - линии, после которой ничего, одна пустота. Бесконечный океан пустоты, знак "стоп" и подпись: "Тебя больше нет".

Верующий человек не должен бояться смерти. Страх перед смертью - удел атеиста. А мне вдруг стало страшно. Страшно до жути. Я обделался от страха. Я не верю ни во что, кроме как в свою смерть. "Если бы Бога не было, Его следовало бы выдумать" - у Вольтера было неплохое чувство юмора.

- Катрин. - голос срывается.

Встал с кровати. Прошелся по квартире - никого. Пусто. В ванной комнате на зеркале надпись красной помадой: "Удали мой номер из своего телефона. Ты думаешь только о себе. Прощай!" Еще пару месяцев назад меня бы это расстроило. А сейчас на душе просто стало гаже. И было не важно, а теперь и вовсе…

Звонок телефона. Наверное, передумала, это в ее духе. Но нет, номер не определился. Поднимаю трубку. Томный голос женщины-компьютера:

- Напоминаем, что сегодня вы должны присутствовать на лекции доктора философии Рабина о деятельности Приората Сиона. Спасибо, - компьютер отключился, последовали короткие гудки.

- Рехнулись, да? - я непонимающе уставился на телефонную трубку. - Какой Рабин? Приорат Сиона? Это что, каббалисты, что ли? Телефонная рассылка от Мадонны-Эстер?

Странное ощущение - я мертвый, и мне звонят по телефону. Сюр. Но я вдруг почувствовал, что должен быть на этой лекции. Какое-то странное внутреннее ощущение. Нет-нет, ошиблись номером. Кто-то дал им неправильный номер, то есть - мой.

Подумать только, какой-то доктор философии читает лекции… О чем?!

Собрался, оделся, спустился на лифте в подземный гараж. Сел в свой новенький "Porsche", завел машину и выехал на улицу.

Бессмысленная и глупая жизнь. Когда Шопенгауэру исполнилось тридцать, он сделал в своем дневнике запись: "Полжизни прожито, а я еще так ничего и не достиг". Если бы мне вздумалось писать дневник, то он начался бы словами: "Полжизни прожито. Я достиг всего, о чем мечтал. Все бессмысленно".

Мысль о том, что все это кончится и кончится навсегда, жалит меня, как стая голодных термитов. Уже пару месяцев. Пресловутый "кризис среднего возраста". Всегда думал, что это только выдумка, красивое жаргонное словечко. А оказалось - нет, реальный осязаемый факт. Недавно даже пошел к психоаналитику.

Милая дама неопределенного возраста приветствовала меня взглядом из низкого зеленого кресла. Я прошел и сел в предложенное мне кресло напротив. Колени чуть не уткнулись в уши. Передвинулся на край и оправил пиджак. Как дурак на жердочке.

Психоаналитесса посмотрела на меня поверх своих тонких очков и спросила:

- Вы уверены, что хотите пройти полный курс терапии?

- Если все дело в том, что я хотел переспать со своей мамой, которая изменяла мне с моим папой, в связи с чем я хотел убить своего папу, то, быть может, полного курса и не потребуется? - пошутил я, активно жестикулируя руками. - Суть проблемы мне известна.

- Проблема в том, что вы в это не верите, - ответила психоаналитесса и зыркнула стеклянными глазами.

И тогда, в ту секунду у меня в голове как будто что-то щелкнуло - с Богом дело обстоит точно таким же образом. Ты знаешь теорию, тебе все рассказали, но ты не веришь, потому что одного рассказа недостаточно. Должно быть что-то еще. Какого-то ингредиента не хватает.

- А если мы пройдем курс, я в это поверю? - поинтересовался я у последовательницы Зигмунда Фрейда.

- Если мы наполним эту схему вашим личным опытом, то конечно. Поверите, - она пожала плечами так, словно речь идет о совершенно очевидных вещах.

В моей голове раздался второй щелчок - человека может убедить только его личный опыт. Я потерял точку опоры. Я просыпаюсь с чувством, что я мертвый! Конечно, я ищу помощи - инстинктивно. Мне нужен человек, которому я бы мог довериться, - сильный, уверенный, знающий, человек, который вернул бы меня в прежнее состояние внутреннего комфорта - когда все было понятно, все имело свой смысл, "все" было "хорошо".

И вот в моей жизни появляется эта ученая дама… Сейчас я расскажу ей о своем детстве, о своих снах, сексуальных фантазиях, порадую ее своими "свободными ассоциациями" на заданную тему. Она меня выслушает, посочувствует. И можно не сомневаться, очень скоро у меня возникнет стойкая иллюзия, что она меня понимает, чувство, что я могу ей доверять. Я сам того не замечу, как "поверю" и в этот чертов эдипов комплекс! В россказни о моей маме и в свою собственную извращенность.

Но разве с Богом не так? Чем церковь отличается от этой психоаналитессы?

- Сходите к моему коллеге, - психоаналитесса еще раз смерила меня взглядом и тонкой костлявой рукой протянула карточку. - Я думаю, это как раз то, что вам нужно.

На визитке значилось имя еще одно психоаналитика, но на сей раз не классического, фрейдистского, а "экзистенциального". Эти персонажи из числа критически заблудших овец "стада Христова". Их головы странным образом умещают в себе и ницшеанскую атеистическую воинственность, и кьеркегорову тягу к "страху и трепету" перед Высшим Началом, и рационализм Ясперса-Хайдеггера, и иррациональные пассажи Бинсвангера. Интеллектуальное ассорти - закрой глаза и ешь.

Этот отрекомендованный мне экзистенциальный психоаналитик проводил только групповые занятия. Толстый, пухлый, похожий на большую каплю жира, он сидел в кругу своих восторженных пациентов, откинувшись на спинку кресла, и с полузакрытыми глазами рассуждал о "Ничто".

Несмотря на то что я испытывал к нему все возможное отвращение, на которое только и был способен, я заслушался. Этот поразительно неприятный человек словно бы говорил обо мне! На самом деле он говорил о себе, но так, будто бы обо мне. Меня затошнило.

- Опыт "Ничто" - это не физиологический страх. Нет! Не нервное беспокойство, не невротическая тревога… Это ужас осознания собственной конечности! - у экзистенциального психоаналитика вздрогнул второй из трех подбородков, а глаза под полузакрытыми веками, словно у эпилептика, совершили резкое круговое движение. - Ты стоишь один на один перед Вечностью и, содрогаясь от Ужаса, переживаешь собственную, предельную, ни с чем не сравнимую ничтожность! Это акт экзистенциального криза. Даже если вы когда-либо стояли на пороге смерти, чувствовали ее холкой, низом живота, дрожащими коленками, знайте - это еще не тот Ужас, это еще не та Истина, не то ощущение Катастрофы, которое говорит с вами в опыте "Ничто"! Ты не просто умрешь, ты уже умер. Ты - мертвый!.

- Э-э-э… - протянул я - единственный из всех присутствующих, у кого рот не открылся от подобострастно трепета, а напротив, превратился в сжатые клещи. - А выход?… - процедил я. - Что делать-то?

Лица сидящей в кругу публики исказились от негодования. На меня смотрели как на варвара, разрушившего Карфаген, уничтожившего культуру индейцев майя и нарушившего медитацию умершего сто лет назад Далай-ламы.

- Вы ничего не должны с этим делать, - экзистенциальный психоаналитик уставился на меня как на душевнобольного. - Это то, с чем вы должны научиться жить.

Читайте также: